Встреча с книгой «Роза о тринадцати лепестках» — ностальгия по ушедшему. Я помню, что меня всегда завораживало это название. Тогда, в прошлом, мне так и не удалось почитать ее, я импульсивно учила иврит и с маниакальной жаждой филолога рвалась окунуться в ксероксы первоисточников. Рабби Штейнзальц немного открылся мне сквозь листы Гемары, которые я пыталась разобрать с помощью начинающих выходить в те времена переводов. А на периферии сознания звучал голос друзей, которым посчастливилось побеседовать с ним лично: «Да, необыкновенно мудр. Гаон нашего времени». Мой личный путь в каббалу сложился иначе. Не знаю, может, с этой книгой все было бы по‑другому.
Автор «Розы о тринадцати лепестках», р. Адин Штейнзальц — один из крупнейших еврейских мыслителей современности, человек удивительной судьбы и великих свершений. Считается, что он родился в светской семье. Вокруг его отца, Авраама Штейнзальца, которого современники называли человеком таинств, ходило множество легенд. Он был прямым потомком адмора Авраама Вайнберга (1803–1883), основателя слонимского хасидизма. В 1924 году Штейнзальц‑старший репатриировался в Израиль из Варшавы, где стал учеником выдающегося еврейского мыслителя, журналиста и мистика Гилеля Цейтлина (1871–1942). В 1925‑м он встретил Цейтлина уже в Израиле, куда тот приехал одержимый идеями оживления каббалистических источников, восстановления пророчества, а также создания мистических сообществ, которые бы подготавливали еврейский народ к приходу Избавителя. Семейное предание рассказывает, что в письме к другому своему ученику, Ицхаку Саде , Цейтлин призывал его и Авраама Штейнзальца с единомышленниками основать религиозную мистическую коммуну. В обществе учеников Цейтлина Авраам Штейнзальц познакомился и со своей будущей женой. В дальнейшем Штейнзальц‑старший стал коммунистом, участвовал в гражданской войне в Испании, был членом организации «Шомер а‑цаир» . Говорили, что он временами посещал двор слонимских адморов, учился в ешиве, а на склоне лет работал в основанном сыном израильском Институте талмудических публикаций, нося большую черную кипу. Иногда его видели молящимся у Стены Плача.
В подростковом возрасте Адин Штейнзальц самостоятельно пришел к иудаизму. Неудивительно, что его подход к религии сочетает в себе необычайную широту взглядов, тягу к бунту и обновлению и в то же время святое и трепетное почитание традиции. Он изучал химию и физику в Еврейском университете в Иерусалиме, занимался еврейским образованием. Большое влияние на его жизнь оказали знакомство и тесная связь с седьмым Любавичским Ребе, р. Менахемом‑Мендлом Шнеерсоном, по рекомендации которого он даже изменил свою фамилию на Эвен Исраэль. Кроме учения Хабада его привлекало наследие Ребе из Коцка и других учителей польского хасидизма, а также труды р. Нахмана из Брацлава . В течение многих лет р. Адин Штейнзальц тесно сотрудничал с двумя ныне покойными израильскими раввинами, личный путь каждого из которых был новым словом и новым этапом в развитии еврейской религиозной мысли и общественной деятельности: р. Шагаром и р. Менахемом Фруманом . Автор множества трудов во всех областях еврейской мысли, р. Штейнзальц больше всего знаменит своим комментированным изданием Талмуда с переводом на современный иврит (а затем и на многие другие языки).
Итак, о чем же эта книга — «Роза о тринадцати лепестках»? Величайшая книга каббалы — «Зоар» («Сияние»), то ли произведение самого таная рабби Шимона бар Йохая, то ли его наследие, записанное спустя тысячелетие, начинается со следующих строк: «Р. Хизкия начал толкование со стиха: “Как роза меж терниями…” (Шир а‑ширим, 2:2), что это за “роза”? — Это Община Израиля (Кнесет Исраэль), как роза меж терниями бывает красной и белой, так и у Общины Израиля бывают суд и милосердие. Как у розы бывает тринадцать лепестков, так и Община Израиля связана с тринадцатью мерами милосердия, что окаймляют ее с каждой стороны. Так же и [первый раз упомянутое в Торе] имя Элоким вывело тринадцать слов [до своего второго упоминания], чтобы окружить ими Общину Израиля и уберечь ее» (Зоар, ч. 1, 1:1).
Роза — символ тайны и женственности, сфира «Малхут» («Царство»), сотворенный мир, сакральная община Израиля, женское в Б‑жественной эманации, евреи, совершающие святое служение Всевышнему. Всеми этими смыслами наделяют розу «Зоар» и его многочисленные истолкования в традиции каббалы. Тринадцать мер милосердия, проистекающие от «Тринадцати устроений бороды» Ветхого днями — высшей Б‑жественной эманации, воплощаются в тринадцать лепестков, чтобы охранять и беречь сакральный цветок. Книга р. Штейнзальца обо всем этом рассказывает лишь намеками. В предисловии автор говорит нам: «Эта книга — сборник эссе, посвященных некоторым аспектам каббалистического учения. Это не введение в каббалу и уж тем более не рассказ об истории каббалы, но, прежде всего, анализ некоторых вопросов каббалистической направленности». По‑моему, эта книга — прежде всего «дыхание жизни» розы, это призыв культивировать окружающие ее лепестки, чтобы роза не увяла и смогла источать аромат.
Небольшая книга р. Штейнзальца — пламенная проповедь современного хасида, умеющего простым, даже несколько упрощенным языком говорить с людьми, ищущими духовного огня. Ее автор умеет открывать сердца тех, кто нуждается в помощи и поддержке наставника, кому необходимо опереться, чтобы не упасть, кто вынужден в отсутствие ключа взламывать замок. Современный взгляд на мир, научно‑популярный лексикон, путеводный свет «Сефер Йециры» , «Зоар», Ари и хасидского учения, а также кладезь раввинистической мудрости позволили ему несколькими штрихами набросать картину учения о Творении и человеке, развивавшегося еще с ранней мистики. В редакции Бешта и его последователей учение это описывается терминами «Миры (оламот), души (нешамот), Б‑жественность (Элокут)» . Рассказывая о системе каббалистических миров, сфирот, душ и ангелов, автор путешествует по «Чертогам» «Зоар» , описывая их обитателей, словно только что оторвался от беседы с ними.
Закончив свой эскиз каббалистического космоса и его главного действующего лица — человека, автор переходит к проблемам нравственного выбора. Вторая часть «Розы…», не менее вдохновенная, чем первая, посвящена еврейской этике — смыслам человеческого существования, раскаянию, заповедям, — той внутренней системе ценностей, которая позволяет беречь и поддерживать жизнеспособность каббалистической розы. Книга завершается вставной главой о субботе, в которой автор вновь обращается к символике розы, женственности, святости и Б‑жественного единения. Круг завершился — эллиптическое толкование вернулось к исходному образу.