Я преподавал гуманитарные науки и педагогику в Колумбийском университете. Задний двор дома в Тинеке, где я жил с женой и детьми, вплотную примыкал к птичьему заповеднику, в двух кварталах от дома была синагога, а в нескольких минутах езды через мост Джорджа Вашингтона — столица мирового искусства. Казалось бы, моя жизнь была воплощенной американской мечтой, но у нас с женой была другая, еврейская мечта — построить жизнь в Израиле.

Тем не менее для американского еврея алия («восхождение») вполне может оказаться йеридой («спуском»). Тель‑Авив хотя и город, но до Нью‑Йорка ему далеко, а Университет Тель‑Авива, где мне когда‑то довелось преподавать, — конечно, не Колумбия. Эту дилемму я обсуждал с бывшим генеральным директором министерства образования Израиля, который как раз проходил докторантуру в Колумбийском университете. Я задал ему вопрос: «Вам хорошо известно, где я живу и работаю. Какое место в Израиле представляет собой полную противоположность этому?»

Он воскликнул: «Йерухам! Это захолустный поселок в горах пустыни Негев, совершенно отрезанный от научной и творческой жизни страны и отягощенный сложными социально‑экономическими проблемами».

Я обсудил эту дикую мысль со своей женой Мириам: что если переезд в Йерухам спасет нас от ощущения, что вместо восхождения мы совершаем йериду — спускаемся? Жизнь там будет настолько радикально отличаться от привычной для нас жизни в Тинеке и Манхэттене, что нечего будет сравнивать.

Перед тем как принять столь важное решение, которое решительно изменит уклад нашей жизни, мы обратились за наставлением и советом к Ребе, рабби Менахему‑Мендлу Шнеерсону, да будет благословенна его память. Ребе внимательно выслушал мою теорию о том, что столь кардинальная перемена позволит нам воспринимать новое место жительства как совершенно иное и отличающееся от привычного, а не как нечто меньшее по размеру и значимости.

В течение некоторого времени Ребе размышлял, глядя нам с Мириам прямо в глаза. Потом он сказал, что мое намерение использовать свое образование, творческие способности и связи в сфере науки и образования на благо населения Йерухама подобно целям движения сионистов‑пионеров «Гехалуц».

Ребе объяснил, что в США существует такое понятие как студенческий городок. Численность студентов Университета Флориды, например, в несколько раз превосходит численность населения города Гейнсвилл, где расположен университет. Ребе сказал нам: «Откройте в Йерухаме колледж, и из поселка, который все стремятся покинуть, он превратится в город, куда устремятся люди со всех концов страны и из‑за рубежа». В глазах его сверкали искорки, когда с милой улыбкой он благословил нас на успешный переезд в Йерухам.

Летом 1977 года мы продали свой дом в Тинеке и переехали в Йерухам, где до этого ни разу не бывали. В этом запыленном и слаборазвитом поселке, затерянном посреди пустыни, жители (в основном это были евреи из Северной Африки) встретили нас гостеприимно и тепло. Прибыв на место, мы, казалось, перенеслись на несколько десятилетий назад — в ту эпоху, когда Государство Израиль только создавалось.

Обследуя город, мы с Мириам обнаружили на холме на южной окраине города недостроенное здание. Заглянув в окна, мы увидели учебные классы и кабинеты — очевидно, это было здание школы. Мы спросили соседей, для чего оно предназначалось, но те лишь пожимали плечами — никто понятия не имел.

На следующий день я отправился в городскую администрацию. Узнав, что я недавно переехал в Йерухам из Нью‑Йорка, мэр города Моше Перетц встретил меня радушно. Когда я задал вопрос о здании школы, он провел ладонью по лбу и ответил, что оно было возведено по ошибке: «Министерство образования распорядилось, чтобы мы построили школу для детей с особыми потребностями. Средства, выделенные на строительство школы, поступили на счет администрации. Я звонил в министерство, объяснял, что нашему поселку такая школа не нужна. Дело в том, что у нас всего пятеро детей с особыми потребностями, и мы предоставляем бесплатный автобус, на котором они добираются до спецшколы в Димоне. Но министерство образования настаивало: комитет по вопросам специального образования выделил средства, и здание должно быть построено».

Мэр продолжал рассказ: «Когда строительство подходило к концу, стало ясно, что министерство допустило ошибку. Похоже, что какой‑то секретарь, который в жизни не бывал в пустыне Негев и для которого все города неотличимы друг от друга, перепутал и написал в распоряжении о строительстве спецшколы название “Йерухам” вместо “Нетивот”. Хотя они сами допустили ошибку, в министерстве крайне злы на нас за то, что здание возведено совершенно зря».

«Отдайте его мне, — предложил я. — Любавичский Ребе посоветовал мне открыть в этом городе колледж. Ваша школа станет первым зданием кампуса».

В волнении мэр набрал номер главного инженера: «Скорее несите ключи. Тут один еврей спрашивает о здании школы!» Вскоре тот вбежал в кабинет мэра с криком: «Вот ключи! Заберите их! Школа ваша».

После этого мэр Перетц попросил меня об услуге. Оказалось, что Еврейское агентство «Сохнут» в рамках своей программы «Обновление» («Project Renewal»), целью которой является улучшение ситуации в неблагополучных городах, выбрало еврейскую общину Монреаля в качестве «побратима» Йерухама. Мэр не владел английским языком и попросил меня быть переводчиком во время визита первой делегации из Канады, которая вскоре должна была посетить Йерухам. Я с радостью согласился.

Узнав о том, что в Йерухаме живет американец, канадские гости были удивлены. На вопрос о том, что я здесь делаю, я ответил, что приехал с целью открыть колледж и внести вклад в развитие отсталого захолустного городка. Я рассказал им, что у меня есть здание, но нет финансирования. Идея создания колледжа показалась им замечательной. Невероятно, но они тут же предложили профинансировать первоначальные затраты.

Теперь у меня было не только здание, но и средства. Но как открыть колледж без аккредитации и преподавательского состава?

Я обратился за советом к доктору Тувии Бар‑Илану, который в то время руководил филиалами Бар‑Иланского университета. Он сказал: «На обложке брошюры нашего университета мне всегда хотелось написать эти строки из Торы: “И распространишься к западу и к востоку, и к северу и к югу (Негев)”. У нас есть отделения на западе в Ашкелоне, на севере в Цфате и на востоке на берегах озера Кинерет. Как раз не хватает отделения на юге. Колледж, который ты откроешь по совету Ребе, станет южным отделением Университета Бар‑Илана в самом сердце пустыни Негев».

Мне предложили должность профессора в Бар‑Иланском университете. Половину своего рабочего времени я должен был проводить в главном кампусе университета в Рамат‑Гане, где читал два курса и проводил еженедельные консультации для докторантов. Все остальное время я посвящал руководству новым колледжем Рамат а‑Негев в Йерухаме. Доктор Бар‑Илан предложил оплачивать расходы на такси до Йерухама преподавателям университета, которые согласились читать у нас лекции.

После праздника Симхат Тора, когда во всех учебных заведениях Израиля начинаются занятия, колледж Рамат а‑Негев открыл свои двери для 400 студентов из Йерухама, Димоны, Мицпе‑Рамон и кибуцев Негева и Аравы. Для студентов из США и Канады мы создали программу стажировки, которая позволяла совмещать научную деятельность с участием в социальных проектах.

Работа, которая обычно занимает 10 лет, была сделана за 10 недель. 

Оригинальная публикация: A Hasidic Story: From New York to the Negev