Ежегодно в огромном зале нью‑йоркского отеля три тысячи женщин из ста стран мира собираются на банкет по поводу любавичского кинус а‑шлихос, съезда посланниц.

Я несколько раз была на этом банкете. Каждый раз меня поражает, какая энергия разлита в помещении. Зал всегда забит до отказа, море париков колышется от стены до стены. Это редкая возможность для ортодоксальных женщин собраться и обменяться идеями или просто подержаться за руки и ободрить друг друга.

На протяжении вечера женщины поднимаются на сцену одна за другой и рассказывают истории из своих поездок, полные приключений, которые мало кто из «типичных» ортодоксальных евреек может себе даже представить.

Каково это — переехать в китайский город Чэнду, не зная ни слова на китайском? Или каждый месяц летать три часа на самолете, чтобы попасть в микву? Или собрать вещи и отправиться жить в Исландию сразу после того, как в парламент страны внесли законопроект о запрете обрезания, — все для того, чтобы создать местную еврейскую общину для тех, кому она нужна?

Я сама жена раввина и могу только восхищаться этой системой, которая так близка мне по духу, но в которой я не участвую (я не принадлежу к движению Хабад‑Любавич). Я завидую системе поддержки, которой любавичские женщины пользуются, этому пространству, где они могут пообщаться и сдружиться на почве своей общинной работы. Любавичские пары работают вместе. Я завидую их единству: жена здесь не просто приложение к раввину.

«Правое» ортодоксальное сообщество по‑прежнему не допускает женщин на ведущие роли в традиционных алахических областях. Ортодоксальный истеблишмент (что бы это ни значило) изо всех сил старается прочертить красную черту между тем, что допустимо, и тем, что нарушает ортодоксальные законы. Ортодоксальный союз и Раввинистический совет Америки издали немало постановлений на эту тему, не придя, впрочем, ни к каким конкретным выводам кроме запрета на орденацию женщин.

И что еще хуже, ребецн в ортодоксальных общинах всегда стажер. В большинстве раввинских видов деятельности непроговариваемая истина состоит в том, что жена раввина считается этаким приятным бонусом, приложением к мужу, бесплатно выполняющим свою работу.

Пожалуй, настало время поучиться у Хабада. Хабад сделал несколько правильных вещей. Прежде всего, он признал роль женщин и создал для женщин особую профессиональную сеть, учитывая, конечно, алахические ограничения. Любавичское движение дает возможность женщинам не просто быть ребецн, дополнением к раввинам, чья функция определяется исключительно браком. Любавичские женщины сами могут быть шлихос, посланницами, ничем не хуже, чем их мужья — посланники, шлухим.

Да, можно сказать, что это женское духовенство. Женщины, которые не просто случайно вышли замуж за раввинов, но которые осознанно выбрали карьеру в общинной работе. Шлухос во всех отношениях являются со‑раввинами, они окормляют паству наравне со своими мужьями, хотя, если вы сформулируете это таким образом, они, наверное, с вами не согласятся.

В конце концов, если женщин, в своих духовных поисках зашедших на порог синагоги, не будет встречать женщина, то кто их будет встречать? Уж явно не раввин со своей длинной бородой, спешащий на фарбренген со стопкой водки наготове.

Хабад давно, еще благодаря Ребе, признал жизненную необходимость в женском духовенстве.

«Тут должна быть женщина», — написал однажды Ребе, настаивая на том, чтобы любавичские журналы публиковали фотографии женщин. Так и в реальной жизни, не на страницах журналов, в публичной сфере иудаизма должны присутствовать женщины.

Разумеется, это присутствие не соответствует запросам западного феминизма. Тут нет никакого «равенства» в светском понимании этого слова. Любавичские женщины не будут выступать в качестве алахических авторитетов или проводить церемонии, вести молитвы, составлять миньян. Нет специальной образовательной программы, готовящей шлихос. И многие из них берут на себя традиционно «женские» роли — радушных хозяек или сиделок.

Но они находятся на передовой еврейского просвещения, участвуя в открытии еврейских школ, чтении лекций, организации дневных лагерей для детей. Они открывают двери своего дома усталым путникам и с улыбкой предлагают им миску чолнта.

И это очень важно. Такая модель поведения кардинально отличается от поведения обычных ортодоксальных ребецн в США, которые, как правило, работают вне общины, чтобы пополнить семейный бюджет. Многие жены раввинов хотят строить собственную карьеру, независимо от мужа, но даже те, кто желает приносить пользу общине, не находят для себя никакой официально признанной роли.

Таким образом, в ортодоксальных общинах чувствуется острая нехватка женщин‑лидеров и ролевых моделей для женщин, стремящихся к активной общинной деятельности, и статистика подтверждает это. Проведенное центром «Нишма» в 2016 году исследование того, кто и почему уходит из ортодоксии, показало, что статус женщин — одна из наиболее часто называемых причин выхода из общины, и это, пожалуй, неудивительно. Она находится на первом месте в ответах современных ортодоксов (Modern Orthodox) и в ответах всех женщин. 37% женщин, покинувших общины современных ортодоксов, назвали эту причину. «Многие люди чувствуют, что их вытолкнули с пути (дерех)», — говорится в отчете центра «Нишма».

Чтобы люди с радостью собирались в месте молитвы, требуется слаженная, профессиональная работа преданной своему делу команды, и на руководящих позициях в этой команде должны быть и мужчины, и женщины, как бы эти позиции ни назывались.

Хабад понимает это, и его успех тут очевиден.

Как бы официально ни называлась ее должность и за кем бы она ни была замужем, профессиональная шлиха нужна в каждой общине. И всем нам, членам других традиционных общин, не мешало бы поучиться у Хабада и побыстрее, пока наши дети не распрощались с ортодоксией.

Когда я рассказываю людям о том, что занимаюсь общинной деятельностью наравне со своим мужем, что, как только выпадает минутка, когда я свободна от работы и от детей, я устраиваю шабатние трапезы, навещаю больных и осиротевших, подыскиваю пару одиноким, участвую в церемониях жизненного цикла, даю уроки Торы, — каждый раз, рассказывая об этом, я слышу в ответ смех. Многие мужчины отвечали мне , и не раз: «Знаете ли, так не бывает, это не то, это не работа раввина. Вы ведь просто ребецн».

Возможно, они и правы. Но может быть, я не ребецн. Может быть, я хочу быть шлихой. 

Оригинальная публикация: Does Chabad Have An Answer To ‘The Rebbetzin Question’?