«Если человек бескорыстно изучает Тору, Всевышний открывает его глаза…»
Ежегодно 14 сивана (в нынешнем году 25 мая) учащиеся Воложинской ешивы отмечали йорцайт — годовщину смерти ее основателя рабби Хаима, ушедшего в 5581 (1821) году. В этот день они отправлялись на кладбище и у его могилы совершали молитву.
Рабби Хаим родился 7 сивана, на второй день праздника Шавуот, в 5509 (1749) году в местечке Воложин (ныне город в Белоруссии). Рассказывают, в тот час, когда рабби Хаиму предстояло появиться на свет, в доме его родителей занимался выдающийся законоучитель — раввин Арье‑Лейб Гинзбург. И хотя роженица Ривка испытывала нестерпимую боль, она сдерживалась, дабы не отвлекать мудреца от его размышлений. Узнав о такой самоотверженности ради Торы, рабби Арье‑Лейб благословил роженицу, пожелав, чтобы родившийся сын стал великим знатоком Торы.
Основанной рабби Хаимом около 1802 года ешиве суждено было стать эм а‑ешибот — «матерью ешив» в Восточной Европе Нового времени. Воложинская, а затем возникшие за ней другие ешивы создали новую модель изучения Торы. Эти учебные заведения не стали продолжением батей мидраш (домов учения), возникших на месте средневековых польских ешив, уничтоженных при массовых убийствах евреев времен Хмельницкого в 1648–1649 годах. Впрочем, у основателей новых ешив не было конкретных образцов, на которые можно опереться. Новые ешивы ориентировались на достаточно образованных учащихся, способных заниматься изучением Талмуда и делать собственные комментарии к нему.
Эти ешивы привлекали к себе слушателей из самых разных мест, что в немалой степени отличало их от небольших ешив. Конечно, по ряду характеристик новые ешивы были похожи на прежние. Но в одном отношении решительно отличались: организацией, а иногда и физической отделенностью от местной еврейской общины. В прошлом ешивы были общинными институтами, новый же тип учебных заведений стал независим от общины, нередко имел собственное строение и не получал финансовой поддержки с ее стороны. Средства собирали разъездные представители. Некоторые из наиболее важных ешив находились в небольших городах и поддерживались раввинами или главами ешив. Рош‑ешива — глава учебного заведения — не приглашался общиной и обычно руководил этим институтом совершенно самостоятельно.
Воложинская ешива в XIX веке стала местом притяжения для многих еврейских юношей из северо‑западных губерний России, Восточной Европы и даже Северной Америки. Чем можно объяснить тот факт, что местом расположения ешивы стал небольшой городок? Ведь до того времени почти все известные ешивы находились в крупных центрах и стоили немалых средств. Они могли привлекать известных раввинов, и часто не только им обещали жалованье, но и материальную поддержку учащимся. В свою очередь, авторитетные раввины старались обрести раввинскую кафедру именно в больших городах. Поэтому самые значительные ешивы располагались в Ковно (нынешний Каунас), Вильне и других центрах. Основатель Воложинской ешивы также мог пойти по этому пути и занять пост раввина в любой общине, в том числе за пределами Литвы. Воложин начала XIX века — местечко в Виленской губернии, в 1847 году, даже через сорок лет после основания знаменитой ешивы, здесь проживало не более 900 евреев. И местная община была не в состоянии оказать поддержку значительному числу учащихся. Но реб Хаим, вероятно, решил остаться в родном местечке. Возможно, на его решение повлиял пример Элияу бен Шломо Залмана — Виленского Гаона (1720–1797) — талмудиста, выдающегося духовного авторитета.
Рабби Хаим никогда не занимал никакого раввинского поста, ибо считал, что эта должность будет отвлекать его от изучения Талмуда. Его общение с Гаоном началось в 1768 году и продолжилось до самой кончины последнего. Рабби Хаим воспринял многое из методов Виленского Гаона и стал раввином в Воложине в 25 лет. Уже в ту пору он имел репутацию выдающегося ученика Гаона. В 1790 году он был возведен на раввинскую кафедру уездного города в Ковенской губернии — Вилкомира (ныне город Укмерге в Литве), еврейская община которого в два раза превосходила воложинскую. Это открывало ему возможности для занятия раввинской кафедры в еще более значительных общинах. Однако по причинам, которые выглядят неясными, рабби Хаим оставил Вилкомир и возвратился на прежнее место.
Это решение имело далеко идущие последствия. Смерть Виленского Гаона в 1797 году создала своеобразный вакуум в раввинском руководстве Литвы. К тому времени рабби Хаим — интеллектуальный наследник Гаона, и любой, кто желал издать комментарии к сочинениям Гаона, должен был получить его одобрение. К XIX веку не существовало такой общепризнанной общинной структуры литовского еврейства, в которой он смог бы занять надлежащее место. О его ведущей роли свидетельствует следующий факт. В 1815 году группа еврейских лидеров встретилась в Минске с тайным намерением подготовить и отправить делегацию в Петербург, чтобы ходатайствовать перед властями об улучшении положения евреев. Сохранилась подпись рабби Хаима под составленным тогда документом: «его честь, новоявленный гаон и раввин наш учитель Хаим, руководитель суда святой общины Воложина». Хотя за всю жизнь рабби Хаим не издал ни одной своей книги, но сохранились его респонсы, письма — ответы на вопросы по проблемам Алахи. Они были изданы уже после его смерти. Прежде всего это сочинение «Нефеш а‑Хаим» (Вильно, 1824) и «Руах Хаим», комментарий на трактат «Пиркей авот» (Вильно, 1858).
Однако именно основание Воложинской ешивы, организация в ней занятий явились главным достижением рабби Хаима, благодаря чему его имя сохранилось в истории.
Оставим на время рабби Хаима и его ешиву и совершим краткий экскурс в историю еврейского традиционного образования. Она насчитывает более трех тысяч лет и сыграла важнейшую роль в сохранении еврейского народа и развитии его культуры. Пожалуй, ни одно вероучение не придавало такого значения образованию, как иудаизм. Уже средневековое образование воспринималось не только и не столько как средство сохранения религиозной жизни, но скорее как самоцель. В еврейском мире — как, впрочем, и в викторианском английском обществе, и в традиционной китайской культуре — классическое образование (а у евреев таким «классическим образованием» является изучение Торы и Талмуда) было одним из символов принадлежности к «аристократии». У истоков образовательного процесса стояло начальное еврейское образование. Его основные характеристики сохранялись в Российской империи до Первой мировой войны и даже позднее. Система еврейских вероисповедных школ позволяла всем детям, прежде всего мужского пола, независимо от социального статуса и имущественного положения родителей, получать религиозное образование и тем самым на практике реализовать один из важнейших принципов иудаизма — обучать еврейской религиозной традиции. Начальное образование в иудаизме представлено хедером. В нем несколько лет учились мальчики, начиная с 4–5 лет. Девочки из состоятельных семей обучались на дому. Для многих мужчин образование продолжалось в религиозных школах при синагогах. Хедер являлся частной школой, его учитель — меламед — получал плату от родителей, хотя формально считалось, что обучение основам еврейской религиозной традиции должно быть мицвой — религиозным долгом, а значит, бесплатным. Впрочем, наряду с частными существовали и бесплатные хедеры. Вслед за обучением в начальной школе к изучению Талмуда, то есть к высшему традиционному образованию, которое можно было получить уже в ешивах, обращались прежде всего юноши и женатые мужчины из состоятельных семей.
Само слово «ешива» с древнееврейского переводится как «сидение», «заседание». Со времен Вавилона, где ешивы появились в первых веках новой эры, и по сей день это учебные заведения, где мужчины углубленно изучают Талмуд под руководством раввинов. Образ мудреца‑ученого, играющего ведущую роль в жизни еврейской общины, идеал изучения Торы и Талмуда как высшей ценности, благоговейное отношение к учению и книге наложили неизгладимый отпечаток на все еврейское общество. Прежде чем возникли и развились «литовские» ешивы, батей мидраш являлись самым важным, если не единственным местом углубленного изучения Торы. Бейт мидраш не оказал значительного влияния на характер новых ешив. Большинство тех, кто учился в батей мидраш, были балебатим — простыми членами общин. Учились обычно до или после работы. Большинство учащихся посещали уроки, дававшиеся раввинами по случаю. Шиур (лекция), читаемая раввином, являлась характерным элементом образования. Когда учащийся сталкивался с трудностями при изучении того иного листа Талмуда, он обращался к другому учащемуся. Таким способом поддерживались неформальные связи. Репутация ламдана, то есть серьезного ученого, или, более того, илуя — необыкновенно одаренного человека, — обеспечивала для учащегося приглашение на обед в дома членов местной общины и в дальнейшем играла роль в его сватовстве к дочери состоятельного человека. Этот факт также являлся стимулом, влиявшим на усилия в учебе. При этом учеба в бейт мидраше не преследовала цели обретения квалификации раввина.
К концу XIX века традиция самостоятельной учебы в батей мидраш почти полностью исчезла в нехасидских регионах Восточной Европы. И даже традиционная учеба начала терять свое значение в еврейском обществе, особенно в состоятельных его слоях. Если состоятельные мужчины предпочитали отдавать своих дочерей замуж за студентов университетов, а не знатоков традиции, а подающий надежды учащийся оказывался в гимназии, этого уже было достаточно, чтобы разрушить веру других юношей в ценность изучения Торы. Подобное обстоятельство нередко вело к закрытию батей мидраш. Однако показательно, что во второй половине XIX века, когда эти дома учения стали исчезать, были открыты ешивы в Радуне, Тельшах, Слободке, Новогрудке, Слуцке, Поневеже, Лиде и других местах.
Есть ряд мнений о том, что именно подвигло рабби Хаима на учреждение ешивы. По одной из версий, он следовал указаниям, полученным от Виленского Гаона. По другой, основание ешивы рассматривается как составная часть борьбы с хасидизмом и объясняется реакцией на упадок в еврейском обществе интереса к изучению Талмуда. Впрочем, каждое из этих суждений проблематично. Ряд исследователей отвергает гипотезу, что было какое‑либо указание раввину Хаиму от Виленского Гаона насчет создания ешивы. Если бы подобное указание существовало, сам рабби Хаим обязательно указал бы на этот факт. В результате особенно распространена антихасидская версия, и книга «Нефеш а‑Хаим» как будто дает основание солидаризироваться с этим мнением. Но проблема в том, что, будь подобная позиция у рабби Хаима на теоретическом уровне, она никак не сказалась бы на его практических действиях. Несмотря на духовную близость к Виленскому Гаону, который, как известно, боролся с хасидизмом, рабби Хаим ни разу не подписывал какой‑либо херем, то есть не налагал запрет на контакты с хасидами и не отлучал их от общины. Более того, он поддерживал мирные и даже дружеские отношения с хасидскими цадиками и учеными. Один из внуков рабби Хаима стал хасидом, и это не мешало деду сохранять с ним добрые отношения. Другой его внук вспоминал, что дедушка отправил письмо хасидскому ребе Исраэлю Ружинскому, требуя от него ходатайствовать перед царским правительством о прекращении призыва евреев в армию. Впрочем, это вряд ли было возможно, так как введение воинской повинности для евреев случилось в 1827 году, когда Исраэлю Ружинскому было всего пять лет, а сам реб Хаим Воложинер умер в 1821 году.
Еще одна семейная легенда потомков рабби Хаима повествует о том, что он несколько раз посещал хасидов, включая цадика, имевшего репутацию великого ученого. Как предполагают исследователи, это мог быть основатель движения Хабад рабби Шнеур‑Залман из Ляд (1745–1812/1813). Трудно поверить, чтобы эта приверженная ценностям ортодоксального иудаизма — митнагдизма — семья придумала подобную историю. Израильский историк Шауль Штампфер считает, что рабби Хаим критиковал ряд идей хасидизма на теоретическом уровне, но на практике не считал необходимым публично выступать против хасидизма или каких‑либо отдельных фигур в хасидизме . Так что и попытка связать основание ешивы с антихасидской кампанией представляется не более чем поздней интерпретацией.
Мнение, что рабби Хаим основал ешиву в ответ на упадок талмудического образования, исходит из того, что подобный кризис в то время в Литве имел место — и именно в ответ на него рабби Хаим свершил свое начинание. «Тора забыта, — говорил он, — и исчезла, потому что прекратили поддерживать ешивы». Об этом свидетельствовал и ученик рабби Хаима рабби Йосеф из Крынки: «Мир пребывает в хаосе, даже само слово “ешива” стало неизвестно миру. Мир пуст без Торы даже в больших городах нет полного комплекта Талмуда». Действительно, в начале XIX века в Российской империи не было сколько‑нибудь известных ешив и обучения Талмуду на хорошем уровне.
Важным источником по вопросу о мотивах рабби Хаима можно считать его открытое письмо, датированное 3 октября 1802 года и адресованное «возлюбившим Тору». Он писал о том, что некоторые желают глубоко изучать Тору, но не обладают для этого возможностями, ибо «нет больше ешив в этом краю». «Те, кто испытывает страх перед Б‑гом в этом месте, обратились ко мне, чтобы быть среди тех, кто пробудит других вспомнить эту мицву». Реб Хаим считал, что необходимо изучать Тору, обращаясь к методу пшат, то есть открытого понимания текста, ибо из этого исходил сам Виленский Гаон. Такой метод изучения Торы и был избран в Воложине. Рабби Хаим отмечал, что изучение Торы является истинным служением Всевышнему . Эта его идея получила дальнейшее развитие в сочинении «Нефеш а‑Хаим». Вместе с тем фундаментом религиозной жизни, считал реб Хаим, должен быть обряд, исполнение которого само по себе имеет важное значение: «С того момента, как Моше принес Тору на землю, она уже не в небесах, и не должен мудрствовать лукаво даже великий человек говоря: я постигаю тайны и мотивы заповедей в связи с высшими силами и мирами, почему и вправе преступить ту или иную заповедь, или пренебречь хотя бы незначительной мелочью ее, или отложить ее исполнение во времени. И если бы собрались все мудрецы Израиля и напрягли бы весь свой светлый разум и свое разумение с целью изменить одну из незначительных мелочей при исполнении какого‑либо предписания, мы не станем слушать их, ибо самым важным в предписании является выполнение даже мелочей» .
И все же главным мотивом основания новой ешивы следует признать стремление помочь молодым людям реализовать идеал изучения Торы, а не стремление изменить еврейское общество или бороться с определенными тенденциями внутри него.
Историки не знают точной даты открытия ешивы. Очевидно, это случилось не позже 1802 года. Когда число учащихся стало расти, рабби Хаим обратился к еврейским общинам Восточной Европы за материальной поддержкой. Реакция была положительной. Материальное содействие оказало и руководство состоятельной общины Вильны. Показательно, что в 1813 году рабби Хаим нашел понимание и у царских властей. В то время, когда еще продолжалась Отечественная война 1812 года, правительство в Санкт‑Петербурге и местные власти оказались особенно заинтересованы в поддержке еврейской общины империи. В марте 1813 года рабби Хаиму в канцелярии литовского военного губернатора был выдан охранный лист следующего содержания: «Именем Его Императорского Величества всем войскам, командам и лицам, к большим действующим армиям принадлежащим: повелевается охранять Воложинского Обер‑Раввина Хаима Ицковича, его школы и пришкольники от постоя, обид, притеснения и оказывать означенному Обер‑Раввину защиту и помощь под опасением в противном случае всякого наказания по военному уголовному уложению. В удостоверение, что означенный Обер‑Раввин находится под особым покровительством Его Императорского Величества, выдан сей охранный лист за моим подписом с приложением герба моего печати» .
Реб Хаим постоянно собирал средства на ешиву. Обращался к состоятельным знакомым, а также назначал габаев — своих представителей, собиравших пожертвования в общинах больших городов, далеко за пределами местечка. С той же целью были назначены и эмиссары, переезжавшие от одной общины к другой. Собирая средства, посланники ешивы одновременно привлекали к учебе талантливых учащихся. Подобные методы оказались в то время беспрецедентными. В отличие от других ешив, духовная школа в Воложине отличалась тем, что не зависела от поддержки местной общины. Традиционно эмиссары собирали средства для еврейской общины‑ишува в Земле Израиля. Теперь же посланцы рабби Хаима собирали пожертвования и для ешивы. Ее учащиеся и преподаватели не зависели от местной общины. Каждый нуждающийся ешиве‑бохер получал еженедельную стипендию — достаточную, чтобы оплатить стол и проживание в одном из домов жителей местечка. Персонал учебного заведения также получал жалованье от ешивы. В результате притока в Воложин новых учащихся и экономической самостоятельности ешивы уже сама община местечка стала зависеть от доходов, получаемых ешивой. Все это укрепляло ее статус, а вместе с тем и зависимость учащихся от рош‑ешива. Со временем, когда число слушателей перевалило за сотню, Воложинская ешива обрела собственное здание. Хотя у рабби Хаима не было намерения изолировать ешиву от общины, однако появление собственного помещения означало, что у учащихся не стало повседневных контактов ни с местной молодежью, ни с ученой элитой. Отчужденность от общины местечка (даже праздники отмечались порознь) и финансовая независимость стали важной особенностью этого учебного заведения.
В Воложинской ешиве, как и в батей мидраш, упор делался на самостоятельную учебу, а не на посещение лекций. Учащиеся сами выбирали часть Талмуда, которую желали изучать. Некоторые студенты вообще никогда не посещали лекций. Воложинская ешива была прежде всего местом индивидуальных занятий. Учеба проходила в дневное и ночное время (те, кто вставал, встречали тех, кто шел на покой, так что занятия не прекращались ни на мгновение и проходили круглосуточно). Этот непрерывный процесс образования был реальным воплощением понимания рабби Хаимом того, что само существование мира зависит от изучения Торы. Такой подход не был уникальным для еврейского образования, но являлся новым для России.
У историков нет достаточных сведений, чтобы иметь представление об учащихся ешивы времен рабби Хаима. Очевидно, это были сыновья торговцев и купцов, а также раввинов и других лиц из синагогального окружения. Отсутствуют сведения о детях из бедных семей, которые редко имели возможность учиться в хедере у хорошего меламеда: у них были ограничены возможности для подготовки к углубленному изучению Торы. Впрочем, некоторые современники смотрели на ешиву как на институт, специально предназначенный для бедных. В надгробном слове реб Хаиму говорилось: «Таким образом, этот благочестивый делал все, чтобы поддерживать ешиву и обучать Торе сирот и детей бедняков и давать им необходимое, чтобы мудрость Торы могла исходить от них» .
На молодых людей, приехавших в ешиву, производил впечатление сам факт непрерывного изучения Торы и число учащихся. Уже после смерти рабби Хаима еще одно обстоятельство привлекало потенциальных студентов: освобождение от рекрутского набора.
Учебная программа включала изучение алахических кодексов и Талмуда. Изучались Библия и каббала. Однако публичных занятий по каббале или эзотерическим учениям не было, ешиботники занимались этим предметом с рабби Хаимом приватно.
Роль рабби Хаима Воложинера в жизни ешивы трудно переоценить. Судя по воспоминаниям современников, он был не только наставником в изучении Талмуда, но стремился поддерживать тесные отношения с учащимися и влиять на их поведение. Он приглашал их на субботние трапезы и на самостоятельное изучение талмудических трактатов, но учащиеся высоко ценили и лекции, которые читал рабби Хаим. Они отличались высоким уровнем талмудического знания, и учащиеся тщательно готовились к ним. В ряде случаев ученики, достигшие определенного уровня знаний в Алахе, отправлялись основывать новые духовные учреждения. Так, рабби Давид из Новогрудок в жизнеописании рабби Хаима сообщает, что именно таким образом были основаны ешивы в Бобруйске и в предместье Вильны — Антоколе. Впрочем, новые учебные заведения не составили конкуренцию Воложинской ешиве.
После смерти рабби Хаима ешиву возглавил его сын Ицхак. А выдающийся раввин своего поколения Нафтали‑Цви Берлин, ставший в 1854 году во главе ешивы, на десятилетия превратил Воложин в духовный центр российского еврейства.
Воложинская ешива функционировала вплоть до Первой мировой войны, когда из‑за военных действий занятия прекратились. После войны она оказалась на польской территории и учеба возобновилась. В общей сложности этот «древний светоч», как назвал Воложинскую ешиву учившийся в ней Хаим‑Нахман Бялик, просуществовала около ста сорока лет, до 1939 года. Во время Второй мировой войны учащиеся ешивы были убиты нацистами и их пособниками.
Воложин сыграл значительную роль в развитии традиционных еврейских институтов. А воложинская модель образования не потеряла значения и в современных условиях, она востребована в высших духовных учебных заведениях Израиля, США, России и других стран.
«Все секреты и тайны Торы на самом деле совершенно открыты и подробно разъяснены в ней, но только наши глаза застланы непроницаемой пеленой — и если человек бескорыстно изучает Тору, Всевышний открывает его глаза и срывает с них слепящую пелену», — писал в одном из своих трудов рабби Хаим бен Ицхак Воложинер.
Мир как Б‑жественное облачение. Цадики и хасиды
Основные направления в учении хасидизма
