Университет: Интервью,

Барбара Киршенблат-Гимблет: «Я человек музейный»

Беседу ведет Афанасий Мамедов 19 июля 2015
Поделиться

7 июня в Еврейском музее и центре толерантности состоялось очередное заседание ученого совета. Выступление профессора Барбары Киршенблат‑Гимблет, советника директора Музея истории польских евреев «Полин», главного куратора постоянной экспозиции и члена ученого совета Еврейского музея и центра толерантности было одним из самых запоминающихся. Между варшавским и московским музеями много общего: и возникли они почти одновременно, и действуют по одному и тому же принципу — по принципу интерактивности. Поэтому и кооперация между этими музеями так важна. Профессор Киршенблат‑Гимблет сыграла огромную роль как в становлении музея «Полин», так и в создании его постоянной экспозиции. «Лехаим» попросил Барбару Киршенблат‑Гимблет рассказать о себе и поделиться музейным опытом.

lech280_Страница_24_Изображение_0001Мои отец и мать родились в Польше. Отец — в Опатуве (Центральная Польша) в 1916 году, мама — в 1915 году в Брест‑Литовске, который тогда еще входил в состав России, а когда она немного подросла, стал уже территорией Польши. Уехали они по экономическим причинам. Отец — в 1934 году, ему тогда было 17 лет, а мама — где‑то в 1929 году, когда ей было лет 14. Вначале они уехали в Канаду, потому что США в 1921–1924 годах ввели жесткие квоты на приезжающих, так что не было никакой возможности въехать в страну.

Я родилась 30 декабря 1942 года, спустя три недели все евреи из папиного родного города — почти все — были депортированы в Треблинку, некоторые — в другие трудовые лагеря и лагеря смерти. Мы потеряли большую часть семьи отца в Холокосте.

Я росла в даунтауне Торонто. Жили там преимущественно так называемые послевоенные иммигранты, то есть те, кому удалось выжить в бойне. Спустя какое‑то время этих людей будут называть просто «перемещенными лицами». Пройдет еще какое‑то время, прежде чем появится осознание того, что к этим «перемещенным лицам» следует относиться c особым уважением.

В среде, в которой мне довелось расти, общались преимущественно на идише. Но мои родители говорили на польском, а бабушка — на русском: русский ей преподавали в школе, ее молодые годы были связаны с русским языком и русской культурой.

Интересоваться музеями я начала в раннем возрасте. Я была еще совсем ребенком, когда начала посещать класс по изучению Торы и Талмуда и оказалась религиознее остальных членов нашей семьи. В субботу я, естественно, ничего делать не могла: не могла тратить деньги, ездить в город на машине, писать и рвать бумагу. Все, что мне оставалось, — посещать музеи. Каждую субботу я проводила в замечательном шестиэтажном Музее Торонто. Все посмотрев, все обследовав, обо всем составив свое мнение, я начинала осмотр сначала. Таким образом, моя любовь к музеям оказалась напрямую связанной с субботой.

В университете я с увлечением изучала идиш и занималась культурой восточноевропейских евреев и, конечно, музеями. Эта была та самая комбинация, которая в дальнейшем позволила мне сотрудничать с Институтом еврейских исследований (YIVO, Institute of Jewish Research) в Нью‑Йорке, познакомиться, а впоследствии и работать с замечательным исследователем, выжившим в гетто, — Люцианом Доброшицким.

В 1977 году мы с ним организовали выставку фотографий из жизни евреев в Польше с 1864 по 1939 год. Мы также сделали чрезвычайно важную выставку для Еврейского музея, опубликовали книгу под названием «Образ перед моими глазами: фотографическая история еврейской жизни в Польше, 1864–1939» («Image Before My Eyes: A Photographic History of Jewish Life in Poland, 1864–1939»). Это был первый серьезный проект, после этого я стала регулярно приезжать в Польшу.

Но еще задолго до этого проекта, году в 1967‑м, я начала расспрашивать отца о его жизни и записывать за ним, это была своего рода серия интервью, которые я брала у своего родного отца в течение 40 лет, до самой его смерти. К тому же я убедила отца зарисовывать по памяти все, что он помнил. В результате мы с ним создали книгу его воспоминаний, открыли выставку, сняли фильм и даже съездили в город, в котором он родился.

В 2002 году меня пригласили в Варшаву для консультации, предложили помочь в создании Музея истории польских евреев. После того как музей был основан в 2005 году, я не переставала поддерживать тесные контакты с его директором Ежи Хальберштадтом, а в 2006 году меня попросили курировать разработку большой экспозиции. Чем я и занялась.

 

Мне бы хотелось сказать несколько слов о вашем музее. Должна признаться, что Еврейский музей и центр толерантности произвел на меня сильное впечатление. Вообще, когда мы узнали, что в Москве открывается такого рода музей, первое, что нам захотелось сделать, — это приехать к вам. Начнем с того, что сам музей находится в поразительном здании Бахметьевского гаража, которое само по себе уже является произведением искусства. Экспозиция музея соответствует новейшим мировым стандартам. Несомненно, Ральф Аппельбаум — превосходный дизайнер. Мне чрезвычайно важно понять и разобраться, как все это у вас устроено, как работает музей в контексте Москвы, русских, русских евреев и любавичского хасидизма. Как это все соединилось, как сочетается то, что является особо важным для Хабада, и то, что выходит за границы общины и уже представляет более широкий интерес, а именно интерес к русским евреям и русским.

Какова главная идея еврейского музея в Польше? Начнем с того, что это не «еврейский музей», а музей истории польских евреев. Многие поляки, посмотрев экспозицию и покидая наш музей, с удивлением говорят: «Да ведь это музей польской истории!» (Для нас это, безусловно, хороший знак.)

А недавно вот двое посетителей‑хасидов с восторгом оценили экспозицию, рассказывающую об истории польских евреев.

Главная идея нашего музея — показать ту историю и тот мир, который оказался безвозвратно потерян вместе с тремя миллионами польских евреев, уничтоженных в Холокосте. И не просто показать, но передать наследие этих евреев будущим поколениям в духе взаимопонимания и взаимного уважения.

Для Польши наш музей является предметом гордости. Он представляет лицо новой Польши, демократической Польши, готовой рассказывать о своей истории все и совершенно откровенно.

Около 300 тыс. человек посетили музей за первые шесть месяцев с момента открытия основной экспозиции. Из них 70% — жители Польши. Но дело не только в том, что в польском обществе наблюдается огромный интерес ко всему еврейскому, но еще и в том, что мультимедийные музеи потому и популярны в современном мире, что располагают возможностью открыто повествовать о прошлом вне зависимости от того, есть ли в коллекции музея экспонаты, связанные с теми или иными эпизодами истории. В мультимедийной экспозиции на первом месте всегда повествование. Вы можете использовать бесконечное число способов для того, чтобы рассказывать и показывать историю.

 

Москва мне очень понравилась! Я видела новый собор (храм Христа Спасителя. — Ред.), видела потрясающие старые дома на Пречистенке! А какие у вас чудесные иконы в Третьяковской галерее! Знаете, в следующий раз, когда я приеду в Москву, я сначала выберу определенные залы, определенные экспозиции, изучу их и после буду ходить в Третьяковскую галерею. Я ведь человек музейный.

Выражаем искреннюю признательность [author]Аркадию Ковельману[/author], благодаря которому состоялся этот материал.
Перевод с английского [author]Оксаны Митрюшиной[/author]

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

«Эту страну ты увидишь издали»: Хаим Вейцман в мае 1948 года

Вейцман, по‑прежнему лежа пластом, продиктовал Риве письмо без единой заминки, без единой поправки, как если бы текст вызрел в его голове давным‑давно. То было лаконичное обращение к мужчинам и женщинам, которые в тот миг в Тель‑Авиве пересекали финишную черту долгой эстафеты еврейской истории и куда более короткого, но многотрудного состязания, выпавшего на долю сионизма. Вейцман напомнил о двух тысячах лет, проведенных еврейским народом в изгнании, похвалил будущее временное правительство и вызвался быть ему полезным...

Первый президент

В новейшей еврейской истории фигура Хаима Вейцмана занимает особое место. Он принадлежит к тем немногочисленным политикам, которые изменили ход истории. Вполне вероятно, что без Вейцмана еврейская история в ХХ столетии стала бы совсем иной. Созданию еврейского государства Вейцман посвятил всю свою жизнь. Рожденный в местечке, затерянном на просторах Российской империи, Вейцман добился известности и международного признания как ученый и как лидер еврейского национально‑освободительного движения. Во многом именно Вейцману Израиль обязан тем, что он есть на карте мира

Благие намерения приводят к трагедиям. Недельная глава «Тольдот»

Ривка так и не решилась поделиться с Ицхаком ни пророчеством, ниспосланным ей перед рождением близнецов, ни сомнениями в том, подходит ли Эсав по своей натуре для благословения. Неспособность Ривки наладить общение с мужем привела к обману, а обман стал толчком к целой череде трагедий: например, Яаков, спасая свою жизнь, бежал из родительского дома и, в свой черед, поддался на уловку, когда его обхитрил тесть Лаван