«История не терпит сослагательного наклонения» – фраза, набившая оскомину, да и много ли проку в ней для оглядывающегося назад. А назад мы все горазды поглядеть и выю с хрустом выворачиваем по поводам не только юбилейным, порой и без – просто души порывы захлестывают. Таков уж человек, и слова «если бы» или «как если бы» отнюдь не лишни, и вредны не всегда для составления целостности той или иной картины прошлого, для сравнительного анализа и понимания совсем недавнего и уходящего в даль необозримую. Вот «если бы» предположить, что не было бы Кумранских свитков – что знали бы мы о ессеях – оппонентах «официального» иудаизма в лице фарисеев и саддукеев? Смогли бы жить так же, как сейчас, «если бы» не было «Иудейской войны», а источник многих и многих сведений – «еврей из Иерусалима» – не уцелел бы в «самой великой из известных нам войн между городами и народами»? Эту войну он описал, по его заверению, беспристрастно как для подданных Римской империи, так и для народов, живущих на Востоке, «на своем родном языке». Вернее, наоборот: сначала «беспристрастно» для своих и только потом – «беспристрастно» для граждан Рима. Выходит, поделил Иосиф Матвеевич правду между двумя античными мирами. Насколько поровну он это сделал, великий историк, человек двух миров, и что это были за миры, потребовавшие двух правд?

На вопросs отвечают Ури Гершович, Сергей Карпюк, Аркадий Ковельман, Михаил Селезнев.

В РАЗРУШЕНИИ ХРАМА БЫЛ «ЗАИНТЕРЕСОВАН» САМ Б-Г

Ури Гершович, докторант Еврейского университета в Иерусалиме, сотрудник Открытого университета Израиля 

– Эпоха эллинизма характеризуется массовой еврейской эмиграцией в Египет. Не было города, где бы не жили евреи –  выходцы из Палестины. В империи были евреи-чиновники, евреи-всадники и даже евреи-сенаторы. Немало было и экономических льгот, например монополия в торговле папирусом, право брать на откуп сбор некоторых денежных пошлин. Короче, известная нам картина, все хорошо, и вдруг… А может, не вдруг? В чем, на ваш взгляд, причина александрийского погрома – монотеизм евреев и вера в свое избранничество? Были другие причины?

– В статье, открывающей сборник «Эллинизм и еврейская культура», профессор Аркадий Ковельман указывает, что непосредственным поводом конфликта, приведшего к погрому, была проблема александрийского гражданства, которое с превращением Египта в римскую провинцию стало важным социально-экономическим фактором. Если исходить из этого, то в качестве причины погрома можно предположить, что евреи по сравнению со среднестатистическим египтянином-александрийцем имели в указанном отношении определенные преимущества, что и вызвало всплеск ненависти по отношению к ним. А можно вслед за Михаилом Ростовцевым остановиться на том, что евреи попросту стали «козлами отпущения», жертвами досады александрийской аристократии, потерявшей царство, до которого евреям, в принципе, не было никакого дела. Однако, будучи далек от исторического позитивизма, я не стал бы спешить принимать ни то ни другое объяснение, ни оба, вместе взятые. Более того, на мой взгляд, современная историческая наука достигла того уровня рефлексии, когда она и не берется всерьез ответить на вопрос, что же было истинной причиной того или иного явления? Заметьте, упомянутая выше статья Аркадия Ковельмана посвящена вовсе не подобному вопросу, не выяснению причин александрийского погрома. Она формулирует гипотезу относительно зарождения овладевающих массами идеологий, то есть относится к теоретизированию по поводу историко-культурных процессов глобального характера. Действительно, вопрос об истинных причинах исторического явления зависит от того, какую систему описания мира и объяснения происходящего в нем я принимаю. Верю ли я в то, что все объясняется классовой борьбой или социально-экономическими и политическими конфликтами, полагаю ли, что историю двигают ментально-духовные импульсы личностей и социума или Б-жественное провидение. Причем об относительности любой из имеющихся систем сегодня говорить не приходится. С этой точки зрения любопытен подход мудрецов Талмуда, которые не искали причин бедственных для евреев событий во внешних факторах, но видели их исключительно в сфере морально-нравственного и духовного состояния народа. Так, в трактате «Гитин» в качестве причины разрушения Храма указывается конфликт двух евреев – Камцы и Бар-Камцы, а если точнее – оскорбление, прилюдно нанесенное частному человеку.

– Йосеф бен Маттитьяу (Иосиф Флавий) уверяет, что сожжение Храма происходило без ведома и против воли Тита. Как вы думаете, такое могло быть? Или Иосиф защищает себя и Флавиев? Себя – от крайней формы ренегатства, Флавиев – от редкостного варварства? Но если предположить, что такое могло случиться, кто больше всех был заинтересован в крушении Храма, кроме, разумеется, высокодисциплинированных римских солдат?

– При ответе на этот вопрос мне вновь придется привлечь мой исторический релятивизм. Какого рода свидетельство могло бы подтвердить или опровергнуть утверждение о том, что Храм был разрушен против воли Тита? Ведь даже найди мы документ за подписью Тита с его прямым указанием разрушить Храм, нельзя было бы исключить, что Тит действовал против своей воли, что его вынудили к этому те или иные обстоятельства. Флавий, конечно, мог быть ангажирован, но могли быть и другие причины апологии Тита. Например, хороший знакомый, которому трудно отказать, попросил написать то-то и то-то о Тите. В любом случае, на мой взгляд, подобные домыслы о движущих мотивах хороши для исторического романа и имеют соответствующую достоверность. Ведь даже обладая гораздо большей информацией – предположим, когда речь о современном событии – мы навряд ли можем быть уверены, что понимаем, каковы движущие мотивы политических деятелей. (Между тем разговор об этом всегда спорится.) Кроме того, в истории не всегда важно, каковы были истинные мотивы или даже истинные поступки сыгравшей какую-то роль личности. Важнее образ этой личности, запечатленный в исторической памяти народа – его собственного народа либо народа, с историей которого связана его деятельность. Интересно, что не только у Флавия, но и в других исторических хрониках Тит предстает положительной фигурой. Но вот в упомянутом выше трактате «Гитин» Тит – осквернитель Храма, воинствующий язычник, выступающий против единого Б-га, поверженный комаром и наказанный глупой и мучительной смертью. Кто был заинтересован в разрушении Храма? Могут быть разные ответы с точки зрения сложной политической ситуации того времени. Но я вновь обращу ваше внимание на ответ мудрецов Талмуда. Он достаточно радикален: в разрушении Храма был «заинтересован» Сам Б-г.

– Аммиан Марцеллин в своей «Истории», упоминая последнюю из сирийских провинций – Палестину, восхищается ее городами – Цезареей, Элевтерополем, Неаполем, Аскалоном, Газой. А Иерусалим вспоминает лишь тогда, когда речь заходит о Помпее: он «учредил там отправление правосудия по образцу провинции». Чем вызвано такое отношение последнего из великих языческих историков к городу, который по праву можно назвать колыбелью человечества?

– Честно говоря, не знаю, как ответить на этот вопрос, не повторяя того, что уже сказал выше…

– Вам не кажется, что Надежда Мандельштам и Анна Ахматова, называя Иосифа Бродского «вторым Осей», отмечали не только дарование Иосифа Бродского, петербургские корни обоих поэтов, но еще и их схожее отношение к греко-римской культуре? И Осип Мандельштам, и Иосиф Бродский для современного соблюдающего иудея не то же ли, что Филон Александрийский и Иосиф Флавий для галилеянина, иудея античных времен?

– Во-первых, я не считаю, что отношение Иосифа Бродского к греко-римской культуре было настолько похожим на мандельштамовское. Конечно, сходство есть, но есть и отличия. Во-вторых, не думаю, что Надежда Мандельштам и Анна Ахматова выделяли именно эту составляющую в качестве основополагающей, сравнивая двух поэтов. Скорее они имели в виду сходство их поэтической и личностной осанки, тон и звучание их стихов, возможно, некоторые черты их судеб. «Отношение к греко-римской культуре» – слишком литературоведческий концепт. Если под «современным соблюдающим иудеем» понимать не русскоязычного иудея, то, думаю, они знают об Осипе Мандельштаме и Иосифе Бродском еще меньше (если такое возможно), чем галилеянин о Филоне и Флавии. Более того, у писавших по-русски поэтов гораздо меньше шансов на то, что когда-либо, ненароком их имена станут известны, пусть в качестве маргинальных, отдельным представителям не русскоязычного иудейства. Разве что предположить радикальные изменения в иудаизме плюс невероятную экспансию русской культуры.

ПРОГРАММА ФАРИСЕЕВ ОКАЗАЛАСЬ НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНОЙ

Сергей Карпюк, доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, зам. главного редактора журнала «Вестник древней истории»

– Об информативной насыщенности «Иудейской войны» говорить нечего –  сколько веков пользуемся этим источником. Однако давно бытует точка зрения, что история войны, взаимоотношений евреев и римлян искажена автором. При том что сам Иосиф Флавий с первых слов обрушивается на тех, «кто извращает истину и подменяет точность исторического изложения то обвинительными, то хвалебными речами». Есть ли у нас возможность прочитать сокрытое за искажением – к примеру, благодаря новейшим текстуальным или археологическим исследованиям?

– Любой исторический труд субъективен, задача исследователя отделить зерна истины от плевел вымысла. Проблема в том, что «Иудейская война» – это не просто сочинение апологетическое (оправдывающее деяния самого автора) и политизированное (восхваляющее деяния римских императоров), но и риторическое сочинение: Иосиф Флавий стремился подражать подходу и стилю знаменитого древнегреческого историка Фукидида, который жил за пять веков до него. Кстати, именно поэтому оно было написано (очевидно, с помощью секретарей) на древнегреческом языке, а не на привычном для Иосифа арамейском. Новейшие археологические находки могут что-то добавить к информации, которую мы почерпнули из «Иудейской войны», подтвердить либо опровергнуть какие-то мелкие детали, но анализ текста останется самой важной частью работы историка.

– Можно сказать, что иудейские религиозные общины начала новой эры были еще и подобием политических партий, игравших важную роль. Связана ли победа фарисеев над саддукеями и ессеями после 70 года с активной вовлеченностью фарисеев в политические события тех катастрофических для Палестины лет?

– На этот вопрос можно ответить только весьма приблизительно: многого мы не знаем, а Иосиф Флавий – автор тенденциозный, настроенный к фарисеям не слишком дружелюбно. Идейная борьба в «послевоенной» Иудее вообще освещена в наших источниках весьма односторонне. Скорее всего, программа фарисеев оказалась (или казалась большей части евреев Иудеи) наиболее эффективной «программой выживания» в тяжелый период, последовавший за разрушением второго Храма римлянами.

– Диоген Лаэртский в сочинении «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», вступая в диалог с Клеархом из Сол, утверждающим, что индийские гимнософисты происходят от магов, ненавязчиво напоминает нам: «И иудеев некоторые возводят к магам». Как понимать Диогена? В III веке новой эры смысл слова «маг»  тот же, что и теперь, или тут имеет место трансформация смысла этого слова?

– Греческие авторы III века до новой эры не были настроены отрицательно к евреям, но считали еврейскую религию весьма экзотической и сравнивали ее и с персидскими учениями (магов), и даже с индийскими. В то время интерес к экзотическим восточным религиям в греческом мире резко возрос.

– Греки считали евреев народом диким (у них и храм-то один на всю страну), евреи, как известно из истории, тоже особо греков не жаловали. После Маккавейского восстания, после поражения Антиоха V Евпатора, после победоносных военных действий Шимона Хасмонея, брата Йеуды Маккавея, можно было бы спровадить всех греков-язычников вместе с их философами, однако евреи этого не делают. Почему в Иерусалиме – столице Хасмонейского царства – греческий язык, греческая культура остаются едва ли не вторыми по значению?

– Греческий язык в то время выполнял функцию «мирового» языка, подобно английскому сейчас, во всяком случае, в Средиземноморье. Хасмонейское царство, даже добившись независимости от державы Селевкидов, оставалось частью эллинистического мира. К тому же значительная часть нееврейского населения Хасмонейского царства говорила по-гречески.

ОБРАЗОВАННЫЕ ЯЗЫЧНИКИ ТОРУ НЕ ЧИТАЛИ

Аркадий Ковельман, доктор исторических наук, профессор и заведующий кафедрой иудаики Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова

– Еврейский Б-г, в отличие, скажем, от богов греческих, отделен от категорий времени и пространства. Древнееврейский взгляд на мир включал в себя понятия непрерывности процесса изменения мира, приближения его к идеальному, задуманному Создателем… Вряд ли греки могли верить в возможность исправления мира путем соблюдения заповедей… Как осознавались в древности евреями и греками важные отличия их философий, мировоззрения, находили ли они точки схождения и вообще, требовала ли этого повседневная жизнь Ойкумены?

– Я не думаю, что еврейский Б-г существовал вне категорий времени и пространства. Скорее Он был больше этих категорий (Б-г – Место вселенной, а не вселенная – место Б-га). Но Он активно действовал во времени и в пространстве. Наоборот, античные боги были совершенно равнодушны ко времени, да и пространством не очень интересовались. Верили ли греки в возможность исправления мира? Смотря какие греки. Стоики поворачивались к миру (то есть толпе) спиной, а киники (циники) – задницей. Но Платон строчил проекты построения идеального общества, управляемого философами. Есть даже безумная теория происхождении Алахи от Законов Платона. Автор этой теории – немецкий историк Байер, ставший израильским историком Бером. Как осознавались греками и евреями отличия их мировоззрений? Смотря какими евреями. Утонченные евреи Александрии одобряли и изучали Платона, который, по их словам, был учеником Моше. А Моше они отождествляли с легендарным певцом Мусеем. Напротив, мудрецы Талмуда категорически запретили греческую мудрость. Из философов они знали только киника Эномая из Гадары, благо он жил по соседству. Из поэтов – только Гомера. Греческих книг не читали, считая излишним отвлекаться от Торы. Александрийский еврей Филон называл своих оппонентов «местечковыми». По-гречески житель местечка – «микрополит», в отличие от гражданина мира – «космополита» (каковым Филон считал себя). Местечковый еврей смотрит в Тору и не видит в ней категорий Платона, а Филон, естественно, видит. В огне погромов и восстаний (в I–II веках) погибли и местечковые, и утонченные (все четыре сына Пасхальной Агады). Когда рассеялся дым, оказалось, что выжившие утонченные перешли в христианство, которое им и наследовало. Церковь сохранила трактаты Филона (посмертно объявленного христианином). Местечковые же евреи создали Устную Тору (Мишну, Талмуд и многое другое). Они создали ее в маленьких городах и больших деревнях Галилеи (на севере Земли Израиля) и в соседнем Вавилоне. Вавилоном по традиции называли Южный Ирак, где евреи жили со времен Вавилонского пленения. Устная Тора не говорила на имперских языках – греческом, латинском, персидском. Она изъяснялась на иврите и арамейском. Да и эти языки были замусорены словами из персидского, латинского и греческого, так что получался почти что жаргон, «идиш» поздней античности. Жаргона этого не понимали евреи, жившие в Италии, Испании, Британии, Греции. Они-то говорили на латинском и греческом, хотя и не были шибко образованы. Устная Тора оказалась запертой в местечке. Только арабы вывели ее на простор большого мира, отвоевав этот мир у византийцев и персов. Талмуд воцарился тогда от Багдада до Кордовы, проник за Пиренеи.

– «Сатирикон» и Агада ровесники. Помимо «смехового», «неприличного» и фольклорного что еще сближает античный роман с Агадой?

– Местечковость. И дело даже не в том, что герои «Сатирикона» и «Золотого осла» путешествуют по маленьким городам Италии и Фессалии, а герои Агады живут в маленьких городах Галилеи. Они все или почти все – маленькие люди. Рабы и вольноотпущенники (иногда богатые), крестьяне и ремесленники, проститутки и воры, софисты и ученые рабби. И события у них мелкие, анекдотические. Какой-то слуга какого-то неизвестного человека пошел и привел на пир Бар-Камцу вместо Камцы. Какой-то ученик плотника (тоже безымянный) обманул своего хозяина, увел у него жену, а его самого превратил в собственного слугу. И из-за слез плотника, которые тот ронял в кувшин, подавая вино жене и ученику, из-за обиды выгнанного с пира Бар-Камцы был разрушен Иерусалим, сожжен Храм, а евреи рассеяны по лицу земли. Даже царь Давид становится в Агаде ученым рабби, живет в доме с садом, сбегает по ступенькам, заслышав шум в кроне деревьев, падает и умирает. И Агада, и роман смотрят на мир с лупой в руках, видят его мелкие и невидные подробности. Подробности эти, конечно, смешны и часто неприличны, но ровно так и можно увидеть мир через лупу. Здесь нет грандиозных полотен Библии или Фукидида, Иосифа Флавия или Вергилия. Здесь нет и философской грандиозности Платона и Филона. Но тот, кто погубит одного из этих мелких, невидных людей, уничтожит целый мир (Тора вменит ему уничтожение целого мира в вину).

– Какую роль в средиземноморском бассейне играла грекоязычная еврейская культура? И действительно ли разгром еврейской общины в Александрии в 115 году ознаменовал ее конец?

– Какую роль? Никакую. По крайней мере, до рождения христианства. Образованные язычники Тору не читали, в том числе и по-гречески, а необразованные читали только неприличные надписи на стенах и счета в лавках. Правда, были прозелиты, те, кто падал в объятия иудаизма и становился евреем. Но за пределами этого круга грекоязычные евреи-интеллектуалы не находили отклика. Коллеги-философы искренне презирали их. Я думаю, что именно стремление разорвать узкий круг вдохновляло евреев, ставших отцами христианства (Павла в первую очередь). Уже в наши дни (почти что в наши) Пастернак отчаивался: ведь его читали только «загнанные евреи»! А ведь он хотел пройти «умы и земли, чтоб преданьем в вечность пасть», чтобы «каждый тополь у порога» знал его в лицо. А тут опять эти местечковые! Христианство все изменило. Оно выросло из эллинистического иудаизма (с примесью учения фарисеев, конечно). И ненависть к местечковым евреям оно унаследовало от эллинистического иудаизма, хотя бы отчасти. Ведь эти местечковые евреи так и не научились читать Тору аллегорически, то есть видеть в ней идеи Платона и предсказания рождения и казни Иисуса. Ничего, что сам Иисус – типичный местечковый еврей, сын плотника. Христианство подняло его до ранга Логоса, мирового разума, главной из платоновских идей.

– В своей книге «Эллинизм и еврейская культура» вы пишете: «Ученая женщина – невероятность в патриархальной культуре талмудического периода. Более того, это невероятность страшащая и раздражающая». А вообще насколько могла быть образована еврейская женщина в античном мире?

– А почему бы и нет? «Одна матрона» – типичный персонаж Талмуда. И вовсе не всегда это язычница. Богатые и знатные женщины жертвовали на синагоги, управляли огромными хозяйствами. Конечно, в Галилее таких было немного, но на просторах империи – достаточно. Поздняя античность – время, когда женщина впервые в истории начала эмансипироваться. Наследие этой эмансипации – гет, разводное письмо. Мудрецы допустили его ради мира и спокойствия. Свобода развода – дело невиданное прежде. Но и права жены в эпоху Талмуда были защищены брачным контрактом, который ограничивал эту свободу. Никто не мог развестись с женой, не заплатив оговоренную сумму. Образованная женщина в богатой семье – не чудо. А простые (местечковые) женщины усердно посещали проповеди, особенно если проповедник был такой, как рабби Меир. Так что мужья ревновали и выгоняли этих жен из дома. Женщина – особый случай маленького человека в Талмуде. Она не учится, но собирает сыновей в школу, достает деньги мужу, ждет (месяцами!) его возвращения из ешивы. На ее трудах и слезах вырастают великие рабби. Недавно я прочел мемуары Арона Яковлевича Гуревича («История историка»). Он был великим рабби наших дней, не зная ни Мишны, ни Талмуда. И конечно, его жена – жена рабби, так она описана в мемуарах.

РОЛЬ ИОСИФА ФЛАВИЯ НЕ СТОИТ ПЕРЕОЦЕНИВАТЬ

Михаил Селезнев, кандидат филологических наук, гебраист, главный редактор Российского Библейского общества, научный сотрудник РГГУ

– Варрон, касаясь иудейской религии, обнаруживает заинтересованность в иудаизме. По поводу изображения богов он высказывается достаточно резко в адрес своих соотечественников, напоминая им, что в древности более ста семидесяти лет римляне обходились без изображений богов. «Если бы это продолжалось до сих пор, в отношении к богам было бы больше благочестия». Были ли кроме Варрона философы, ученые римские или греческие, считавшие так же?

– Немало античных ученых и философов относилось к евреям с симпатией, считая их «народом мудрецов». Релевантные тексты собраны в издании «Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме» (издательство «Гешарим»).

– Страбон в «Географии» пишет: «Некоторые делят всю Сирию на страну келесирийцев, сирийцев и финикиян и утверждают, что с этими племенами смешаны еще четыре – иудеи, идумеяне, газеи и азотии». После 20-х годов II века до новой эры идумеяне практически сращиваются с иудеями. Почему идумеяне растворились в еврейском народе? И не просто растворились – идумеянином, если не ошибаюсь, был Ирод Великий? И это при том, что их ненависть к евреям – известный из истории факт.

– Идумеяне не растворились в еврейском этносе, а были насильственно в нем растворены. На протяжении многих столетий между жителями Иудеи и эдомитянами шли беспрестанные войны. В эпоху своего расцвета Иудейское царство контролировало территорию Эдома. После катастрофического разгрома Иудейского царства вавилонянами в начале VI века до новой эры эдомитяне заняли ряд областей Южной Иудеи. Это, естественно, привело к дальнейшей эскалации ненависти между двумя народами. При Иоанне Гиркане вновь усилившаяся Иудея покорила идумеев. Часть идумейского населения бежала. Оставшихся насильно обратили в иудаизм, чтобы обеспечить их лояльность Иерусалиму. Можно привести ряд исторических аналогий. Например, «отуречивание» балканских славян после завоевания Балкан турками, обращение в католичество и «испанизация» арабов Пиренейского полуострова после реконкисты…

– При чтении «Войны» создается впечатление, что для половины Ойкумены основы человеческого общежития были попраны всеми, включая римлян. Некоторые античные авторы считали разрушение Храма следствием злобы и упрямства евреев. Это не благодаря Иосифу Флавию, занявшему нейтральную позицию?

– В древности (и не только) победители всегда провозглашали побежденных виновниками войны. Скажем, территориальное расширение Древней Ассирии шло, как правило, по следующему алгоритму: ассирийцы навязывали соседнему царству вассальный договор; договор скреплялся клятвой перед богами; через какое-то время тяжесть дани, которую этот договор подразумевал, и заносчивость ассирийцев приводили к тому, что вассальное царство пыталось отложиться; ассирийцы объявляли своих вчерашних вассалов клятвопреступниками, которые ложной клятвой оскорбили богов (ассирийских и собственных); ассирийские войска с чистой совестью уничтожали «преступное царство». Совершенно так же, по сути дела, развивались отношения Рима с Иудеей в I веке до новой эры – I веке новой эры. Римский народ был так же убежден в том, что виновники иудейской войны – иудеи, как русский народ в том, что виновники чеченской войны чеченцы. Роль Иосифа Флавия не стоит переоценивать: влияние его сочинения на римскую публику было несопоставимо с влиянием пропагандистской машины всей империи.

– Не доказал ли александрийский погром, что невозможно, оставаясь евреем, не отрекаясь от иудаизма, также быть и эллином по образованию, духу и гражданству?

– Быть стопроцентным эллином, не отрекаясь от иудаизма, невозможно, так как эллинская культура связана тысячами нитей с эллинской религией. Эллинистический полис – это не современная секулярная Европа, где все боги равны; гражданская жизнь полиса подразумевала какую-то степень участия в культе богов-покровителей полиса. Иудеи могли перенимать греческие язык, образованность, быт, философию, но стать стопроцентными эллинами они могли только отречением от своей религиозной традиции. Погром был связан с тем, что иудеи хотели обладать такими же гражданскими правами, что и эллины, оставаясь иудеями. Погром доказал, что эллины этого не хотят.

«Впереди то, что позади», – утверждали мудрецы и «восточного мира», к которому обращался на родном языке Йосеф бен Маттитьяу, и мудрецы эллино-римского, к которому обращался Иосиф Флавий. Интересно, как понял бы он это темное, требующее метафизических поисков изречение. Было бы для него «будущее-прошедшее» – застывшей лавой Везувия, а «прошедшее-будущее» – останками второго Храма? А может, он охотнее бы согласился со своим тезкой-виршеслагателем из будущего: «Что делает Историю? – Тела».

(Опубликовано в №193, май 2008)