История прошла полный круг, когда более 100 000 потомков сефардов по всему миру обратились за испанским гражданством в соответствии с законом, направленным на репатриацию населения, изгнанного более 500 лет назад. Они «проскочили» в преддверии крайнего срока, назначенного Испанией на 30 сентября 2019 года. Но процесс получения гражданства в Португалии по‑прежнему открыт для людей, которые могут доказать свою сефардскую еврейскую родословную.

Указ 1492 года об изгнании из Испании заставил евреев‑сефардов перейти в христианство или уехать, что привело к их расселению в Америке и на Ближнем Востоке. В Испании и ее новых американских колониях некоторые «конверсо» или новообращенные евреи втайне хранили свою первоначальную веру под угрозой разоблачения и наказания со стороны инквизиции.

Прекращение приема заявлений на получение испанского гражданства стало подходящим моментом для демонстрации нового документального фильма о прошлом, настоящем и будущем сефардов под названием «Дети инквизиции» режиссера Джозефа Ловетта. Его показ состоялся 24 октября в мадридском Центре сефардской культуры.

«Этот фильм бросает вызов представлениям об истории и идентичности, — сказал Ловетт в интервью The Times of Israel. — Для многих это становится поводом пересмотреть их собственную идентичность».

Премьера фильма состоялась в начале 2019 года на Еврейском кинофестивале в Сиэтле. Этот документальный фильм следует маршрутами, пройденными сефардскими евреями после того, как им было приказано креститься или уехать из Испании и соседней Португалии. Снимая в 12 городах, на четырех континентах, Ловетт брал интервью у потомков «конверсо» и у академических экспертов. В августе фильм получил награду «Сердца, умы и души» на Международном кинофестивале в Род‑Айленде и был приглашен для включения в собрание Библиотеки Конгресса.

Отвечая на вопрос о гражданстве, Ловетт вспомнил о пути предков его недавно скончавшейся невестки Сильвии Моубейд — из Испании в Измир, на Родос, в Александрию, в родной Ловетту Род‑Айленд. Ловетт рассказал, что, несмотря на эти перемещения семьи, его невестка в 1960‑х годах получила испанское гражданство.

«Я думаю, что это всегда было возможно, — сказал он. — Как бы то ни было, в США стало очень дискомфортно. Очевидно, что все больше и больше людей стремятся получить европейское гражданство».

Для съемок и редактирования отснятого материала потребовалось около десяти лет, но предыстория фильма начинается еще раньше. Ловетт начал думать об этой теме в 1958 году, когда ему было 13 лет и он рос в Провиденсе. Он был заинтригован: его раввин, Уильям Брауде из синагоги «Темпл Бет‑Эль», посетил тогда франкистскую Испанию, пытаясь взять интервью у потомков «конверсо». По возвращении он произнес проповедь под названием «Тодос Католикос», или «Мы все католики».

«Никто <в Испании> не разговаривал с ним, — говорит Ловетт. — Они <сказали> буквально следующее: «Мы все католики, мы всегда были католиками». Даже спустя сотни лет после указа, который заставлял испанских евреев креститься или уезжать, «тень инквизиции так сильно нависала над Испанией, что никто не осмеливался даже подумать о капле еврейской крови».

И все же неподтвержденные свидетельства указывали на то, что некоторые сохраняли остатки своей исконной веры, не ходя в церковь, отказываясь от священника на похоронах или закрывая зеркала в доме во время траура, что является еврейской традицией.

Ловетт, ашкеназский еврей, очень заинтересовался историей сефардов и более 20 лет назад придумал идею этого фильма. Между тем, он накапливал опыт, работая на телевидении, в том числе в новостной программе «20/20», где оттачивал свои навыки исследователя на разных актуальных темах, например, эпидемии СПИДа.

С тех пор он стал режиссером документальных фильмов. Хотя и теперь утверждает: будучи «достаточно опытным», чтобы справиться с «Детьми инквизиции», он осознавал, что это «очень амбициозный проект».

Сложные переживания сефардских евреев и их потомков описаны в терминах различных коннотаций. Как объясняется в фильме, тех, кто обратился в христианство, называли «конверсо», а «конверсо», которые тайно продолжали практиковать иудаизм, назывались уничижительным термином «марранос», или «свиньи». Другой термин, Nuevos Cristianos, или «новые христиане», отличал обращенных в христианство евреев от людей, которые всегда были христианами.

«Это было очень сложно», — говорит Ловетт о проекте фильма, описывая его тему как «иногда непонятную, с изменениями имен, идентичностей, вероисповеданий».

Ловетт также исследует историю криптоевреев, или обращенных в христианство, которые тайно практиковали иудаизм, и «анусим» — людей, которые были насильственно крещены и теперь стремятся воссоединиться с иудизмом. Отрывки фильма Ловетт показывал в Нетании на первой конференции по анусим, а также в Кнессете в 2015 году.

Вспоминая реку забвения

Через несколько лет исследований Ловетт нашел сквозную линию для фильма. Идея возникла у него после встречи с журналисткой New York Times Дорин Карвахаль. Делая репортаж из Европы, Карвахаль поняла, что ее семейное происхождение представляет собой запутанную историю. В видеоролике на сайте фильма она рассказывает о том, что воспитывалась как католичка, прежде чем узнала, что ее фамилия — старая сефардская еврейская фамилия. Обнаружив у членов своей большой семьи нежелание заниматься этим вопросом, Карвахаль приступила к собственным изысканиям, итогом которых стали мемуары «Река Забвение». Как выяснилось, ее предки были из знаменитой семьи «конверсо» Авила/Давила из Сеговии, участвовавшей в показательном суде в 15 веке.

«О Б‑же, мы могли бы сделать с ней целую историю!» — говорит Ловетт, называя ее рассказ о своей семье «окном, через которое мы могли бы выйти в эту историю».

Ловетт и Карвахаль исследовали прошлое ее семьи — сначала в Далласе, штат Техас, в Центре криптоиудейских исследований, затем в Испании, в архивах, вместе с Дэвидом Гитлицем, которого Ловетт считает блестящим ученым и экспертом по семье Карвахаль, ее ответвлениям в Испании и Мексике.

«Ее предок в 16‑м поколении был священником, — говорит Ловетт. — Мы «познакомились» с ним через исследование <событий> 500‑600‑летней давности. Он стал для нас живым, дышащим, очень интересным человеком <…> Внезапно история стала личной, очень личной».

По мере развития повествования о Карвахаль фильм демонстрирует разные направления на карте, в которых расселялись семьи. «Люди любят карты, — говорит Ловетт. — Это помогает быть в курсе».

Некоторые евреи уехали в Османскую империю, приветствуемые султаном Баязидом II, чтобы открыто исповедовать свою веру. «По большей части они были защищены среди османов, — говорит Ловетт. — Мир был другим. Отношения между евреями и мусульманами были другими».

Согласно этому фильму, в тогдашнем османском городе Салоника (нынешние Салоники в Греции) евреи сформировали самую большую общину сефардов в мире. История ее окажется трагичной: община была уничтожена во время Холокоста, 45 000 евреев Салоник были депортированы в Аушвиц в период с марта по август 1943 года. Исследуя эту общину, Ловетт взял интервью у Девина Наара, эксперта по сефардам и языку ладино, чья собственная семейная история отражает превратности большой истории. В фильме мы видим прадеда Наара: на фотографии он в османской феске, в Салониках. Поколение спустя старший брат деда Наара и его семья оказались в числе депортированных из Салоник в Аушвиц.

Новый мир, та же история

Когда одни сефарды направились на восток, другие — номинально бывшие христианами — отправились на запад, в Новый Свет, в надежде на то, что инквизиция не будет столь же могущественна на другом берегу Атлантики. Среди них были три члена экипажа Христофора Колумба в его первом путешествии в Америку. Их единоверцев первоначально приветствовали в Португалии после принятия испанского эдикта, но в 1497 году и португальским евреям приказано было принять христианство.

В фильме рассказывается о судьбе сефардов в тогдашней португальской колонии в Бразилии. В том числе мы узнаем историю Бранки Диас, женщины, которую инквизиция преследовала за тайное исповедание иудаизма. Ее бразильский потомок, художник Карлос Де Медейрос, дает интервью Ловетту.

Ссылаясь на статистические данные о том, что 25% колонистов Нового Света были евреями и у 25% всех жителей Латинской Америки есть еврейские ДНК, Ловетт говорит, что «эта диаспора изменила мир».

В Эль‑Пасо, штат Техас, режиссер взял интервью у раввина Стивена Леона из общины «Бней Сион».

«Десять процентов <его общины> были выходцами из Мексики», — говорит Ловетт, называя этих людей католиками и выходцами из семей конверсо, включая юношу из мексиканского города Сьюдад‑Хуарес, который начал искать дополнительную информацию о своей семье, когда его мать, после смерти бабушки, перестала зажигать свечи.

В фильме мы видим и других потомков конверсо в «Бней Сионе». Они заняты проблемами собственной идентичности. Например, это Гваделупе Рамос, который в конечном счете решил погрузиться в микву в знак официального обращения в иудаизм.

Поездка на Ямайку на конференцию по португальской еврейской диаспоре помогла Ловетту понять дальнейшие перипетии судеб сефардов. Он взял интервью у ямайских евреев, таких как общественный деятель Эйнсли Коэн Энрикес и его дочь, художница и писательница Анна Рут Энрикес, чья работа 1997 года «Книга Мехтильды» — ода ее покойной матери, Шейле Мехтильде Энрикес, бывшей Мисс Ямайка китайского и афро‑карибского происхождения. В фильме Ловетт разговаривает с ямайцами афро‑карибского происхождения, исповедующими иудаизм или изучающими еврейскую идентичность, в том числе кантором Уинстоном Мендесом Дэвидсоном и драматургом Анджелой Макнаб.

«Внезапно еврейство приобрело другой цвет», — говорит Ловетт, описывая еврейские кладбища, на которых «можно видеть белые еврейские семьи — отца, мать и детей рядом с ними, Исааки, Рахили, Ребекки, — а прямо за отцом лежит его африканская жена и ее дети. Это то же кладбище, тот же семейный участок».

Показывая различные пути людей из сефардской диаспоры и то, как эти люди сегодня относятся к своей вере, Ловетт надеется, что аудитория его фильма уйдет с новым пониманием иудаизма.

«Существует много различий в том, как люди видят друг друга, — говорит Ловетт. — Очевидно, что не все евреи голубоглазые светловолосые европейцы, и при этом не все они — оливкокожие кареглазые средиземноморцы… Мир сложнее. Важно при этом уважительно относиться к самому разнообразному восприятию еврейства». 

Оригинальная публикация: How Jews expelled from Spain forged a diaspora with ties to 25% of Latin America