Израиль, евреи и еврейская культура были чрезвычайно далеки от Шанталь Ринге, когда она росла единственным ребенком во франкоязычной католической семье в Квебеке. Она училась в частных католических школах, и среди ее друзей и соседей евреев не было.

Когда Ринге было 14 лет, она увидела в музыкальном шоу по телевизору Леонарда Коэна, который представлял свой альбом «I’m Your Man». Музыка задела ее за живое. Сначала она знала только, что Коэн из Монреаля, и не знала, что он еврей. Она не могла себе представить, какую роль Коэну суждено сыграть в ее жизни.

С 2005 года живущая в Монреале писательница и исследовательница, которой сейчас сорок с небольшим лет, погрузилась в проекты с сильным еврейским уклоном. В процессе она стала неутомимым пропагандистом местного еврейского наследия — особенно идишской литературы и Леонарда Коэна.

В определенном смысле ее, так сказать, прозрение произошло в тот момент, когда она, будучи подростком, впервые увидела Коэна по телевизору.

«Больше всего меня тогда поразили его черно‑белые фильмы», — рассказывает Ринге в недавнем интервью «Times of Israel», которое она дала в кафе напротив дома Коэна в Монреале. Она тоже живет неподалеку. «Мне кажется, в те годы никто в поп‑музыке так не делал. Мне очень понравились его песни. Но особенно меня поразил его характер. Он обладал огромной харизмой».

Еще в школьные годы на Шанталь большое впечатление произвели рассказы о Холокосте. Ее ужаснул показанный в классе документальный фильм французского режиссера Алена Рене «Ночь и туман» 1956 года, в котором рассказывается о нацистских зверствах и о случившемся с евреями.

«Этот фильм очень взволновал меня, — говорит Ринге. — Я подумала, что то, что делали нацисты с евреями, — это действительно une injustice profonde [фр. ужасная несправедливость]».

В 1994 году, отучившись год на факультете литературы и философии местного университета, Шанталь уехала из Квебека и переехала на 260 километров западнее — в Монреаль. Она стала изучать литературу в Монреальском университете Квебека (UQAM).

«К тому моменту как я переехала, Леонард Коэн очень много для меня значил, — вспоминает Ринге. — Я постоянно слушала его песни».

В 2001 году, работая над докторской диссертацией по литературе Квебека, она узнала, что в первой половине ХХ века в Монреале существовала насыщенная культурная жизнь на идише.

«Для меня это была настоящая революция, — говорит Ринге, которая считает, что причиной ее неосведомленности об этом культурном наследии было отсутствие информации на французском языке. — Меня это поразило и изменило мое представление о Монреале. Я стала ходить по городу, думая об этом, пытаясь найти следы былого еврейского, особенно идишского, города».

Частично ее интерес к идишским писателям и поэтам объясняется тем, что они были связаны с монреальским модернистским движением. Это привело ее к знакомству с творчеством крупных еврейских монреальских литераторов, которые писали по‑английски, в том числе с А. М. Кляйном и Ирвингом Лейтоном, ставшими учителями Леонарда Коэна в период его поэтического становления в конце пятидесятых.

Ринге много пишет и читает лекции о Коэне, и она с готовностью признает, что он играет очень большую роль в ее жизни. В мае ее пригласили в Париж, чтобы принять участие в нескольких мероприятиях и телепередачах, посвященных его наследию.

«В каком‑то смысле Коэн открыл для меня монреальскую еврейскую культуру, пусть даже напрямую он не связан с идишскими писателями, — считает Ринге. — Я поняла, что он оказал на меня огромное влияние. Когда он умер [в 2016 года], я была потрясена. Как будто умер близкий человек. И так чувствовала не я одна. Казалось, что в Монреале все горюют о нем».

Хотя Ринге живет неподалеку от монреальского дома Коэна, она встречалась с ним лично всего один раз, совершенно случайно. Это было в Монреале зимним вечером 2007 года, когда Коэн большую часть времени проводил в Лос‑Анджелесе.

«Я столкнулась с ним на бульваре Сен‑Лоран около девяти вечера, — рассказывает Ринге. — Шел снег, и на улицах было мало народу. Я была погружена в свои мысли, и мы просто шли друг другу навстречу. Я посмотрела на него и подумала: “Г‑споди, это Леонард Коэн”».

«Он оказался намного ниже, чем я думала. Он улыбнулся мне, и я не знала, что мне теперь делать. Из уважения к его частной жизни я просто прошла мимо и подумала: “Ух ты, вот это да!” Теперь, когда я вспоминаю об этом, я думаю, что, наверное, так лучше. Когда встречаешься в жизни с людьми, которыми ты восхищаешься, особенно с писателями, тебя часто ожидает разочарование», — говорит она.

А идише копф

Ринге так хорошо разбирается в еврейской культуре, владеет идишем и страстно любит Израиль, что люди часто принимают ее за еврейку или спрашивают, не обратилась ли она в иудаизм. Она к этому привыкла. Несмотря на сугубо католическое воспитание, теперь ей гораздо ближе евреи и еврейские темы.

Она написала книгу об идишском Монреале, и это первое культурологическое исследование на эту тему на французском языке. Она была редактором первой антологии канадской идишской литературы на французском языке, куда вошли и переводы, сделанные ею самой. Она завоевала Канадскую еврейскую литературную премию за книгу о Леонарде Коэне, соавтором которой была.

Шанталь работает научным сотрудником в Институте еврейско‑канадских исследований в Университете Конкордия в Монреале и читает курс о Коэне в Университете Макгилл. После защиты диссертации она работала в Центре еврейско‑канадских исследований в Университете Оттавы. Она провела кампанию по сбору средств для Монреальского центра памяти Холокоста и в память о еврейских интеллектуалах, депортированных в нацистские концлагеря во время Второй мировой войны.

Интересы Ринге не ограничиваются Монреалем или Канадой. Она опубликовала книгу о современном Израиле — Шанталь провела там немало времени, изучая иврит. Она реализовала исследовательский проект о еврейских писательницах Северной Америки в Институте Хадасса‑Брандейс в Бостоне. Получила грант нью‑йоркского Института еврейских исследований YIVO, где ей удалось обнаружить рукописные материалы легендарного художника Марка Шагала, которые она помогала переводить для книги на французском языке.

И это еще далеко не все.

Похоже, Ринге постоянно занимается еврейскими темами и работает над ними. Конечно, это не самый обычный жизненный путь для человека, который вырос в провинции и почти ничего не знал о еврейской жизни или евреях до студенческого возраста.

«Люди говорят мне, что с моим интересом к еврейской культуре и знанием еврейской истории мне надо обратиться в иудаизм», — смеется Ринге.

«Я никогда всерьез не думала о том, чтобы сменить веру, и не буду этого делать, потому что мне не нужна новая идентичность. Если я вдруг приму иудаизм, я лишусь дистанции, которая помогает мне заниматься еврейской культурой. Я франкоканадка, родилась в Квебеке, и этого достаточно», — считает она.

В этом году Ринге открывает новую страницу еврейских исследований. Ей предстоит занять должность писателя, временно состоящего при университете в Центре израилеведения им. Шустермана в Брандейском университете. До нее этот пост занимали израильские писатели Этгар Керет, Саид Кашуа и Ронит Маталон. Здесь Ринге будет работать над следующей книгой, на сей раз по‑английски, которая будет посвящена Иерусалиму и Ближнему Востоку.

Ее последняя книга, «Страна, где распадается земля» («Un pays où la terre se fragmente»), вышла в прошлом году по‑французски, на родном языке Шанталь. Это эклектичная книга о жизни в Израиле, основанная на ее путешествиях по стране и встречах с самыми разными людьми — светскими и религиозными, евреями, мусульманами и христианами, — а также беседах с экспертами по региональной геополитике.

Ринге была в Израиле шесть раз, в том числе в 2012 году она провела там четыре месяца, изучая иврит в Иерусалиме. Приезжая в Израиль, она изучала страну и встречалась со многими писателями, в том числе с Давидом Гроссманом и Этгаром Керетом.

«Мне очень многое нравится в Израиле, — на хорошем английском говорит Ринге. — Мне нравится интенсивность этой жизни, география, активная культурная и литературная деятельность».

«А. Б. Иегошуа был прав, когда говорил, что Израиль — такое интересное место, что, если вы хотите написать роман, нужно обязательно туда приехать. Там столько историй. В Израиле каждый — готовый персонаж. Это такая новая страна, и при этом там живут люди с насыщенной историей, личными драмами, травмами и богатейшим культурным наследием», — говорит она.

Ринге, которая когда‑то всерьез подумывала стать психоаналитиком, тонко чувствует всю сложность жизни в Израиле.

«Все эти аспекты вместе создают нечто совершенно уникальное, в том числе напряженность между отдельными общинами, например между светскими людьми и хасидами, — считает Ринге. — На определенном этапе спрашиваешь себя, как в такой маленькой стране может быть столько страданий. Множество людей, с которыми встречаешься здесь, потеряли близких на войне или в терактах. Все очень сложно. Жизнь очень хрупкая, когда ты в Израиле. Здесь, в Северной Америке, мы все время об этом забываем».

Благодаря собственному опыту и знаниям, полученным о конфликте между Израилем и Палестиной во время пребывания в стране, Ринге часто защищает Израиль в Квебеке, потому что многие франкоканадцы враждебно настроены по отношению к Израилю.

Она говорит, что многие люди чувствуют больше симпатии к палестинцам скорее из‑за националистических рефлексов, чем в силу осознанных идеологических убеждений. Они видят здесь определенные аналогии с движением за независимость Квебека, которое было вызвано историческими претензиями франкоканадцев и их дискриминацией англичанами.

«Когда в разговорах заходит речь об Израиле, мое мнение часто отличается от общего, — рассказывает Ринге, которая называет себя «культурным переводчиком». — Во [франкоязычных] СМИ в Квебеке все очень упрощается. Израиль и Палестина представлены в черно‑белом цвете. Израиль — это злодеи, а палестинцы — жертвы».

«Я не говорю, что притеснения палестинцев не существует, как заметил Давид Гроссман, один из моих любимых израильских писателей. В недавнем документальном фильме он сказал, что если один народ притесняет другой в течение пятидесяти лет, то ситуация становится очень опасной, потому что в какой‑то момент ты перестаешь замечать, что притесняешь их», — объясняет Шанталь.

Иногда Ринге очень сердится, когда слышит разговоры друзей.

«Многие люди вслух выражают свое мнение о палестино‑израильском конфликте, имея при этом очень приблизительное представление о его истории и реальных причинах, — добавляет она. — В таких разговорах меня особенно раздражает не поддержка создания палестинского государства — это мнение я разделяю, — а полностью негативное восприятие Израиля, когда многие люди просто демонизируют его. Реальность гораздо сложнее, чем она представлена в СМИ или чем некоторые говорят о ней».

В Квебеке есть и другой франкоканадец, который увлекается идишем

При всем том внимании, которое получает Ринге в качестве франкоканадки из Квебека, прекрасно разбирающейся в еврейской культуре, она готова признать, что не первая тут в этой области. Первопроходцем был историк и писатель Пьер Анктиль, с которым она познакомилась, когда работала над постдиссертационным проектом о языке идиш и монреальских еврейских писателях.

Преподаватель истории в Университете Оттавы, Анктиль — специалист по монреальской еврейской общине и идишской литературе, ряд произведений которой он перевел на французский язык. Общие научные интересы привели к далеко идущим последствиям. Прошлой весной Ринге и Анктиль отпраздновали 10‑летнюю годовщину свадьбы.

«Некоторые, наверное, подумают, что наша любовь стала причиной моего интереса к еврейской культуре, — говорит Шанталь. — Но это не так. Сначала я заинтересовалась темой и уже активно занималась ей, а только потом познакомилась с будущим мужем. Он был первым франкоканадцем, никак не связанным генетически с евреями, который всерьез занялся иудаикой и идишистикой и стал настоящим экспертом».

Иногда они делают совместные проекты: так, вместе они подготовили специальный выпуск квебекского литературного журнала («Les Ecrits»), посвященный идишской литературе, для которого перевели с идиша на французский сочинения четырех еврейских писателей. Этот номер выйдет до конца года.

Другие их совместные работы включают новое издание «Путешествия в Канаду» Шолема Штерна, которое Анктиль перевел с идиша на французский, а Ринге снабдила предисловием. Книга вышла в августе.

Деятельность Ринге удивит тех, кто не понимает, чем — особенно неевреев — может заинтересовать идиш — язык, который многие считают непонятным, неинтересным и почти умершим.

«Идиш был языком важной литературной традиции, существовавшей в Монреале, — объясняет Ринге. — Монреаль занимал второе место после Нью‑Йорка как центр еврейской литературной и творческой жизни. Кроме того, идиш может похвастаться увлекательной и сложной историей, потому что это язык немалой части диаспоры». 

Оригинальная публикация: Leonard Cohen turned this Montreal francophone into a champion of Jewish culture