«Не принимай все близко к сердцу, и оно не будет болеть», — сказал мне врач, бывший сотрудник Дафны Меир, работавший с нею в одной больнице. Но как не принимать, когда здесь у нас все так близко. Ближе некуда. И каждое сообщение о теракте — это о ком‑то, кого знаешь, если не лично, то через близких друзей.

Как только сообщили об убийстве Дафны Меир в Отниэле, сердце тут же ухнуло и начало пропускать удары. Да, я тоже живу в поселении, только не в горах возле Хеврона, а в Иудейской пустыне, возле Иерусалима. От меня до Отниэля без пробок — час на машине.

На высоком холме, парящем над серпантином дороги, на фоне бархатной зелени садов и полей приветливые белые домики с красными крышами, а над ними, на самой высокой горе, парит огромным каменным цветком главный корпус здешней ешивы. Отниэльская ешива относится к системе армейских хесдер‑ешив, в которых юноши в вязаных кипах учатся пять лет, два года посвящая срочной службе в ЦАХАЛе. Эта система, совмещающая изучение Торы, еврейской философии и истории с защитой Земли Израиля, — квинтэссенция религиозного сионизма, учения р. Цви‑Ицхака Кука, и многие поселенцы последовательно воплощают его идеи. Отниэль не чужой мне: здесь живут мои друзья. И не чужая ешива: здесь учился мой старший сын. Поэтому, стоит только припарковать машину на центральной круглой площади, как тут же встретишь давних друзей — моих или сына.

Сегодня у всех общее горе. В Отниэле сидит шиву (семидневный траур) скорбящая семья Меир. И не надо спрашивать, как пройти к их дому, это и так видно по количеству машин вокруг, по веренице людей и по количеству сидящих на пластиковых стульях снаружи, потому что внутри не хватает места для всех, кто приехал поддержать осиротевшую семью.

Я не понаслышке знаю, что именно чувствует муж Дафны и ее дети. Они еще не могут поверить, что это случилось. Им еще кажется, что все это страшный сон и что стоит проснуться — и Дафна будет улыбаться и шутить, и обнимет, и приготовит обед, и докрасит эту злополучную дверь. Именно этим занималась Дафна в свой выходной день — красила дверь на крыльце дома, когда к ней подкрался убийца и нанес первый удар в спину. За дверью, на нижнем этаже, играли младшие дети под присмотром старшей дочки. Дафна, истекая кровью, стала сопротивляться, голыми руками против ножа, заслонила собою вход в дом, не дала убийце проникнуть к детям. Он наносил ей все новые удары, пока нож не застрял. И тут из дома выбежала 17‑летняя Ренана и застыла с телефоном в руках. Убийца попытался вытащить нож из тела матери, чтобы ударить дочь, но не смог. Ренана в ужасе заголосила: «Помогите! Мою маму! Убивают…» Убийца бросился бежать и сгинул.

Ренана не помнит, как прибежал сосед, как вызвал отца девочки и «скорую помощь». Как пытались они остановить кровь, Ренана тоже не помнит, потому что ей велели увести в дом рыдающих младших детей… Потом весь Израиль заливался слезами, слушая ее слова на похоронах: «Мамочка, прекрасная моя. Ты была мне лучшей подругой. Я все могла тебе рассказать. Как же ты не будешь со мною… Не поведешь меня под хупу. Не будешь со мною в родильной палате никогда… Ты всегда мне помогала. Как же я не смогла тебе помочь, когда тебе было больно и страшно?» И вся страна услышала голос Натана, мужа Дафны, отца ее детей: «Я благодарю тебя за каждую секунду, что ты была со мной…»

Раввин Бени Калманзон, глава ешивы и учитель моего сына, рассказал, что Натан Меир учился у него 20 лет назад, он был одним из первых выпускников хесдера. Поселение тогда было моложе и малочисленней, ешиботники жили в вагончиках‑«караванах», а рейсовые автобусы ходили всего три раза в день, но Натан мечтал построить свой дом именно здесь. Во время армейской службы на границе с Ливаном Натан встретил юную Дафну. Они с первого взгляда влюбились и очень быстро стали лучшими друзьями. Как водится у религиозных, не стали тянуть со свадьбой. И он привез молодую жену в колель (общежитие для семейных студентов) своей ешивы. Дафна сперва думала, что поживут здесь годик‑другой, пока он не закончит учебу. Но родилась дочка, потом сын, Натан построил дом, как мечтал, и они остались насовсем.

Рассказывает моя подруга, жительница Отниэля и журналист Яффи Глик:

— В детстве Дафна хлебнула горя, родители разошлись, я не знаю, кто они были, но факт: не смогли нормально воспитывать ребенка, других родственников не было, и Дафна оказалась в интернате. Ей пришлось помыкаться по разным интернатам, пока в 13 лет она не оказалась в приемной семье Атары, которую Дафна и назвала своей мамой. Ты же знаешь, что у меня в семье помимо родных есть и приемные дети, — продолжает Яффи. — И вот я помню, когда привезла этих малышей домой, Дафна мне рассказала, что она тоже из приемных детей. И что давно мечтает усыновить малыша. А еще Дафна призналась, что, когда Натан сделал ей предложение, она выдвинула ему единственное условие: «Сколько бы ни дал нам Б‑г детей, мы еще обязательно возьмем к себе приемных, ты согласен?» Он с радостью согласился. Б‑г дал Дафне и Натану трех дочерей и сына. А еще двоих малышей они усыновили.

В сегодняшнем Израиле предпочитают не отдавать детей в приюты. Осиротевших детей, как правило, воспитывают родственники. Если же таковых нет, то в Министерстве соцобеспечения записаны в очередь сотни семей, жаждущих усыновить ребенка. Религиозные семьи считают особенно важным усыновлять тяжелобольных малышей и даже инвалидов, впрочем, так у нас не говорят, у нас принято их называть «дети с особыми потребностями». Один из приемных детей Дафны и Натана — такой особенный ребенок, на момент усыновления ему было полтора года, а вместе с ним усыновили и его трехлетнего брата, чтобы не разлучать.

По профессии Дафна была дипломированной медсестрой. В Израиле это очень уважаемая специальность, по статусу она ближе к тем, кого в России называют «фельдшер». Дафна работала в нейрохирургическом отделении больницы «Сорока» в Беэр‑Шеве, воспитывала детей и вела большой дом. На общественных началах консультировала невест по вопросам Алахи, помогала юным будущим мамам в подготовке к родам. Вела блог в интернете на собственном сайте. Ей задавали вопросы сотни женщин со всей страны, а она старалась всем отвечать, бывало, с ней консультировались по сложным «женским» вопросам даже уважаемые раввины. Этот сайт не закрыт, сегодня его читает еще больше людей, и с фотографии по‑прежнему улыбается Дафна. Вот только теперь там не появятся новые ответы на вопросы в неповторимом Дафнином стиле: с ее верой, с ее мягким юмором и с пониманием чужой боли как собственной. С ее поистине сестринским, материнским теплом, которым она так щедро оделяла всех, кто в ней нуждался.

Одна юная девушка вызвала Дафну во время подготовки к родам. Девочка умирала от страха. И Дафна приехала к ней в другой город, вошла в родильную палату и сказала: «Дорогая, ты должна помнить, что есть у нас Отец Небесный. Он наш Босс и Хозяин Вселенной. Он руководит всем, и Он тебя любит. Так что не бойся, ведь Он уже обо всем позаботился, и все будет хорошо». Девочка благополучно разрешилась двойней. А теперь она плачет о Дафне: «Почему же Отец наш Небесный позволил убийце приблизиться к ней и отнять ее у нас?»

Яффи Глик рассказывает, что в последние годы у Дафны появилось еще одно любимое детище — клиника, где она совместила традиционную помощь по вопросам женского здоровья с методами альтернативной (на иврите ее называют «дополняющей») и народной медицины. Снимала офис в Иерусалиме, консультировала женщин, в том числе по поводу лечения бесплодия, ну и, конечно, по вопросам семейной Алахи, помогала молодым парам готовиться к родам. Так ее блог из интернет‑пространства перешел в реальную жизнь. Дафна порой жаловалась подругам, что ее захватил поток, трудно всем отвечать.

Искрятся юмором и ее статьи в местной газете. Дафна пишет о повседневной жизни поселения так, что понимаешь: при других условиях она могла бы стать незаурядным писателем. Дафну невозможно представить без улыбки, ее статьи удивительно оптимистичны. Казалось, именно так она считала нужным противостоять волне террора, захлестнувшей страну в последние месяцы: оберегать детей, не думать о страшном, лечить людей, поддерживать друг друга… Но за несколько дней до гибели она написала в своем блоге, что ее тревожит: «Ситуация непростая, и иной раз кажется, что это какая‑то русская рулетка».

Дафна не замыкалась в своей счастливой семье, она говорила и писала о том, что женщина не должна стесняться и оправдываться из‑за того факта, что ей хочется работать и приносить пользу обществу, что сегодня ей просто нужно больше обращаться за помощью: ведь для работающей мамы естественно нанять уборщицу или попросить помощи у родственников, пригласить няню на несколько часов, — но ни в коем случае не чувствовать себя рабыней на галерах. Дафна еще многое могла бы нам сказать. Ей было всего 38 лет.

Ее убийцей стал 15‑летний юнец из соседней арабской деревни. Поселение не огорожено забором, однако хорошо охраняется. Повсюду видеокамеры, и за ними круглосуточно следит охрана, к тому же поселение охраняют и патрульные джипы.

Убийца раньше работал в Отниэле вместе с другими арабами, своими родственниками. Он смог пройти в поселение таким образом, что камеры слежения его не зафиксировали. Когда сотни военнослужащих, полицейских, солдат погранохраны и элитного спецназа «Дувдеван» прочесывали местность в поисках убийцы, он мирно спал в своей постели, в отчем доме, в деревне, которая находится в трех километрах от Отниэля. После того как его схватили, отец юного «борца за свободу Палестины» дал два интервью. Второму каналу ИТВ он сказал, что его сын невиновен, а телекомпании ПА заявил, что гордится сыном и что «каждый, кто убивает евреев, — святой борец за свободу». Он ничего не знал о Дафне Меир? Вряд ли. Ведь в больнице «Сорока» она лечила всех — и горожан, и поселенцев, и бедуинов, и арабов из соседних деревень.

 

P. S. Пока готовился материал, еще в два поселения проникли террористы и напали с ножами на трех женщин. Две из них ранены. Одна — 23‑летняя Шломит Кригман — скончалась от полученных ранений…