Каждое Первое сентября — новый смотр для книг, книжных списков, книжных рекомендаций. Еврейские книги на русском языке — не исключение. Как выглядел и выглядит круг чтения сегодняшних детей и их родителей, — узнавала Анна Соловей

Странно вспомнить, что в моем детстве кроме Овсея Дриза и шеститомника Шолом‑Алейхема, который украшал книжную полку любого уважающего себя читателя, еврейской детской литературы на русском языке практически не существовало. Сегодня только руку протяни, и на выбор — множество названий художественных и научно‑популярных книг. Вот только нужны ли детям в России еврейские книги, а евреям, живущим в других странах, книги на русском языке? Читательский круг, видимо, составляет племя культурных «полукровок», к которым относятся и мои дети, выращенные и воспитанные русским языком и родителями, хранящими свою «русскость», с одной стороны, и еврейскую идентичность — с другой. Мне захотелось поговорить с «товарищами по несчастью» из России, Америки и Израиля о чтении их детей и о том, какие еврейские книги они сами читали в детстве.

В первую очередь выяснилось, что очень большая часть еврейских родителей ориентируется на разностороннее образование детей, стараясь вложить им в голову всю мировую культуру, куда «еврейская тема» никак не вписывается. Для них она до сих пор попахивает местечковостью в плохом смысле. Если говорить о семьях, живущих за границами России, в большинстве из них дети не читают по‑русски, а если и читают, то не на еврейские темы, потому что подобной литературы достаточно и на английском, не говоря уж об иврите. На первом месте для многих родителей, уехавших за рубеж, остается русская литература и культура, на которой они выросли сами, вне зависимости от того, как они относятся к политическому строю современной России. Работая над этой статьей, я вдруг осознала, что летом мы с дочерью прочли «Повести Белкина» и «Капитанскую дочку», а кто такой Давид Гроссман, пишущий об Иерусалиме — городе, в котором мы живем, она не имеет понятия. Кажется, что здесь все еврейское само собой войдет, а вот великая русская литература…

И все же не так мало оказалось людей, которые читали сами и покупают сейчас своим детям еврейские книги на русском языке. Случайно или закономерно (я со своей выборкой не могу претендовать на статистическую точность) все они имеют гуманитарные профессии. Ниже приведу несколько наиболее любопытных ответов. Начнем с России.

МАРИЯ ЭНДЕЛЬ. МОСКВА → Четверо моих детей — от девяти до шестнадцати, как и большинство московских детей сейчас, видят мир совсем иначе, чем мы. Они понимают, что они отчасти евреи, и относятся к этому совершенно спокойно, без напряга. Любят Израиль, но любят и много разных других мест. Русскую культуру же практически не воспринимают, сознательно от нее абстрагируются. Все мои попытки что‑то изменить в этом смысле не имеют никакого успеха. Они чувствуют себя не «русскими», а скорее, гражданами мира, родившимися в не очень удачной стране. Я подозреваю, что дети эмигрантов могут быть более «русскими», чем они. Наши дети считают, что весь этот ваш Пушкин (даже и Бродский) — старье и скукота. Не имеет отношения ни к чему. Им нравится английская и шведская детская литература, которая, в общем, очень интернациональна. Если говорить о еврейской теме: наши младшие дети честно читают все, что выходит в «Пижамной библиотеке». Тринадцатилетняя дочь читала несколько книг шведской писательницы Анники Тор, Марии Рольникайте, «Зима, когда я вырос» Петера ван Гестела, «Бывают дети‑зигзаги» Давида Гроссмана.

Сейчас есть из чего выбрать. А я из детства помню только «Кондуит и Швамбранию» Кассиля, еврейские анекдоты про Гершеле Острополера и книжку про Моисея из серии «Подарок еврейским детям», дореволюционный аналог «Пижамной библиотеки». Ее я не читала, но картинки запомнились. Еще у меня было несколько переводных книг идишских поэтов: Дриза, Квитко и Тувима. Штук десять, я думаю. Было бы здорово сейчас переиздать дризовские стихи с рисунками Пивоварова — это такая «мечта мечт».

НАТАЛЬЯ БАРТЕНЬЕВА. НОВОКУЗНЕЦК → В детстве я, начиная с пятого класса регулярно, почти как недельные главы Торы, перечитывала, одну книжку по истории еврейского народа — «Библейские истории» Зенона Косидовского. Все остальное попало мне в руки гораздо позже. Зато моему десятилетнему сыну и тем пятнадцати детям, которые ходят к нам в воскресную школу, с книгами повезло. Они любят еврейские сказки, недавно мы вместе прочитали «Царь Соломон и Асмодей» с прекрасными иллюстрациями, по этой книжке они участвовали в «Эрудаике» и заняли второе место среди команд из стран СНГ. Мы читаем с ними истории из Торы и Талмуда, специально переложенные для детей издательством «Книжники», рассказы Шолом‑Алейхема, Башевиса‑Зингера. Можно было бы радоваться, но, к сожалению, дети любят слушать, а сами читают мало. Очень полезны книги по еврейской истории, но, на мой взгляд, трудно подобрать что‑то для детей и подростков — либо они написаны серьезным научным языком, либо в детсадовском стиле с преобладанием назидательности.

ПОЛИНА ЕХИЛЕВСКАЯ. НЕДАВНЯЯ МОСКВИЧКА, СЕЙЧАС ЖИВЕТ В ТЕЛЬ‑АВИВЕ → В детстве я читала, пожалуй, только Шолом‑Алейхема. Мои дети, которым сейчас двадцать два и восемнадцать, конечно, прочли гораздо больше. Тот же Шолом‑Алейхем, Меир Шалев, Кандель. Начинали с «Исхода» Юриса — очень неплохое начало, на мой взгляд, для введения в тему. Приключенческий роман — это всегда привлекательно. Потом оба читали Даймонда «Евреи, Бог и история». Затем старший предпочел современную историю Израиля, книги по политологии, экономике, социологии. Младшего больше интересовали древность и средневековье. Уже в Израиле он прочел Этгара Керета на русском и на иврите. И еще они с детства слушали лекции по академической иудаике на разные темы. Почему это было для нас важно? Потому что не могло быть иначе — они росли в еврейском кругу.

ЕКАТЕРИНА ЯНДУГАНОВА. КАЗАНЬ — ПЕТЕРБУРГ → Про евреев я первый раз узнала в еврейской школе, когда меня привели туда в первый класс. Вот тогда, году в девяносто восьмом, я прочла неизвестно откуда попавшую в семью книгу еврейских сказок, собранную Райзе, с медведями‑разведчиками на обложке. В классе третьем или пятом был Шолом‑Алейхем. Где‑то в тринадцать лет появилась тема Холокоста, я прочитала дневники Анны Франк, «Дору Брюдер» Патрика Модиано, и неожиданно, в качестве подготовки к поездке «Шорашим», нас заставили читать «Тяжелый песок» Рыбакова. В четырнадцать‑пятнадцать — «Голем» Майринка и застрявший в шкафу сборник рассказов Севелы. Но в целом я до университета ничего не читала специфически «еврейского», а всякого этого Амоса Оза и иже с ним до сих пор почти не знаю. Помню, что Модиано и Майринка я выбирала не потому, что про евреев, а потому, что про город, а это я очень люблю. В университетские годы я именно через город вышла уже на еврейскую тему и подсела на нее так, что родители до сих пор удивляются. Я не самый положительный пример в выборе чтения. Мне кажется, очень важно, чтобы родители направляли ребенка, естественно, учитывая его интересы, так у них возникнут точки соприкосновения.

ЛЮДМИЛА ЗАХАРОВА. РЯЗАНЬ → В Рязани при еврейской общине, которой я руковожу, есть еврейская библиотека с большим количеством детских книг. Приходи и бери, что хочешь, это раньше еврейские книжки нам заменяли дедушки и бабушки. Но многие молодые еврейские семьи не приходят по разным причинам: занятость, нежелание показывать и почувствовать свое еврейство, убежденность в том, что не надо «запудривать» детям мозги еврейской традицией и культурой. Правда, даже для них «Пижамная библиотека» — это находка. Получать даром любят все — нужно только подписаться, и это не страшно, не нужно никуда ходить и даже публично обозначать себя евреями. Правда, потом дети начнут спрашивать, о чем эти книги, тогда, может, и родителям придется почитать.

Казалось бы, израильтянам, где израильскую литературу и историю преподают в школе на иврите, детская еврейская литература на русском языке нужна меньше всех. Однако это не совсем так.

АЛИНА ПОЗИНА. ИЕРУСАЛИМ → Я в раннем детстве читала Овсея Дриза. Его «Хелмских мудрецов»! И Эныка‑Беныка, неуловимо еврейского, хотя по содержанию ничего такого там нет. А потом с двенадцати лет я училась в Питере в воскресной школе при синагоге. В девяносто втором году, когда мне было уже пятнадцать, попала в еврейский лагерь с американцами из «Ешива Юниверсити», там же были Дворкин, Львов, Печерский — в общем, петербургский Еврейский университет. И понеслось… В том же лагере у меня состоялось знакомство с рабби Нахманом, а чуть позже — с Агноном. Агнон, пожалуй, был главным еврейским текстом юности. Под впечатлением от его книг моя подруга начала соблюдать традиции, хотя до этого искала что‑то в христианстве. Я читала самые разные тексты — Танах с комментариями, мидраши, Рамбама, позже — Мишну и немного Талмуд… И светские тоже: «Иудейскую войну» Иосифа Флавия и «Испанскую балладу Фейхтвангера». Ну и Шолом‑Алейхема, конечно. Его все читали, это был такой знак еврейской идентичности в советское время. «Очерки времен и событий» Канделя прочла, уже закончив школу, а Бубера в университете. Из моих троих детей по‑русски читает только старшая, которой сейчас семнадцать лет. Несмотря на то, что она прекрасно владеет ивритом, ей проще и приятнее читать по‑русски, возможно, потому, что она до четвертого класса училась в Москве. Она читала «Дорога уходит вдаль» Бруштейн, «Кондуит и Швамбранию» Кассиля, книгу воспоминаний рава Зильбера, «Голос в тишине» — это сборник хасидских рассказов в переводе и обработке Якова Шехтера, книгу о раве Арье Левине. Бывает, читает Танах в переводе на русский параллельно с оригиналом. Даже Агнона, Меира Шалева и Давида Гроссмана иногда читает в переводе на русский. Ну, и Шолом‑Алейхема, конечно же.

ДИЛЯРА МУРАДОВА. ИЕРУСАЛИМ → Сама я в детстве читала «Тевье‑молочника» Шолом‑Алейхема, Башевиса‑Зингера, «Айвенго» Вальтера Скотта, любимая моя книжка «Библейские сказания» Косидовского. Возможно, если бы я читала больше, то раньше бы переехала, потому что литература в моем переезде в Израиль сыграла важную роль. Ребенку я хотела бы прочитать книжку по истории Израиля, написанную хорошим языком, не религиозную. К сожалению, пока такую не нашла. Моя дочь еще маленькая, ей четыре года, но я люблю детскую литературу, читаю сама и даю детям, с которыми занимаюсь русским языком. Из недавно прочитанного — «Остров в море» Анники Тор, «Ковчег отходит ровно в 8» Ульриха Хуба, «Дневник Анны Франк», «С кем бы побегать» Давида Гроссмана, «Библейские сказания» те же самые, что и в детстве, и много другого. В общем, есть что почитать, если захочется, причем на еврейские темы много пишут и нееврейские авторы.

ОЛЬГА ФИКС. МААЛЕ‑АДУМИМ → Мои дети читали в детстве примерно то же, что и я, но плюс то, что до нас доходило из «Библиотеки‑Алии», например «Мальчик из Севильи» Дорит Оргад, «Дети с улицы Мапу» Сарры Нешамит, «Партизаны дяди Миши» Юрия Суля… Любили Корчака: «Моськи, Иоськи и Срули», я про еврейское говорю, так‑то мы всего Корчака перечитали. С младшим сыном читали «Февраль» Багрицкого. Вообще из читанных детьми по‑русски еврейских книг можно составить большой список: «Дорога уходит в даль» Бруштейн, «Мальчик Мотл» и первые главы «С ярмарки» Шолом‑Алейхема, «Дневник Анны Франк», «Остров на Птичьей улице» и «Лидия — королева Эрец‑Исраэль» Ури Орлева, «Лето из жизни Авии» и «Сливовое дерево занято» Гилы Альмагор, «Повесть о десяти ошибках» Александра Шарова, «Как Гитлер украл розового кролика» Джудит Керр, «Привет, Б‑г, это я — Маргарет» Джуди Блум, «Аутодафе» Эрика Сигала, «Навеки мой Иерусалим» Пуа Штайнер. Маша Рольникайте, Овсей Дриз, Яков Тайц, Аким… И это только то, что я помню.

МЕНАХЕМ ЯГЛОМ. ИЕРУСАЛИМ → Дом моих родителей был заставлен книгами, они заполняли все пространство, скапливались грудами на столах. Я имел доступ ко всем, кроме одного‑единственного волшебного шкафа, в который мне запрещалось залезать. Он состоял из двух частей: верхняя часть с темными стеклами — там стояли книги запрещенные, но за которые не сажали, а нижняя часть закрытая деревянная — за эти книги сажали. В верхней стояли Библии — на иврите и синодальная, Жаботинский, сборники ревизионистов, роскошные издания Евангелия, которые привозили друзья из всяких заграниц, Четьи‑Минеи — жития святых по‑русски и советские книги по истории, изданные в 1920‑е годы. Больше всего я мечтал туда проникнуть. Но шкаф был заперт, а найти ключи я не мог. Лет в десять, когда я уже много читал книжек, мне наконец был доверен ключ от верхней части шкафа. Я стал запоем читать то, что там стояло: трехтомник краткой истории еврейского народа Дубнова и двенадцатитомная история Греца, я перечитал их от корки до корки. Я знал, что у меня дома лежит Дубнов, и это мне позволяло выжить и пережить пребывание в школе, хуже которой для меня ничего не было. В какой‑то момент я догадался, где лежит ключ от нижнего шкафа, и стал открывать его сам.

В нижнем стояли антисоветчина и книги «Библиотеки‑Алии». Я помню, что «Реубени, князь иудейский» Макса Брода погрузила меня в двухнедельный транс. Я прочитал ее позже и понял, что это слабая литература. Но в одиннадцатилетнем возрасте эта книга вызвала у меня помрачение ума, и до сих пор мне снится Шломо Молхо — герой Брода, которого я воровал из нижнего шкафа. Главной же моей книгой стала еврейская Библия, там были непонятные буквы. В черном переплете, она казалась мне воплощением всех тайн жизни, я ее открывал и гладил страницы. Кроме Библии, Дубнова и Греца я нашел фантастическую книжку по истории литературы на идише Густава Карпелеса и историю еврейской литературы Меера Пинеса. Я учил эти книги наизусть, все остальные были добавлением к ним.

Старшие мои дети почти не читали по‑русски, но так как я сам пишу и редактирую книги, приходилось слушать все, что мы писали: хумаш по‑русски, мидраш для детей, история… Отрабатывал все на своих детях… Младшая, которой семь лет, читает на русском, и когда я приезжаю в Москву, то покупаю все, что нахожу в «Джойнте», «Книжниках», «Пижамной библиотеке». Сказки рабби Нахмана читаем с ней по‑русски и на иврите. А ключ от шкафа пока не завели.

А вот взгляд из Америки.

МАРИНА АПТЕКМАН. БОСТОН → Я сама в детстве еврейских книжек читала мало, потому что их не было. Читала, как все, наверное, Шолом‑Алейхема, когда стала постарше — Бабеля, кроме того, книжки, которые в общем не про евреев были, но еврейская тема в них затрагивалась, и дома ее обсуждали — Бруштейн, Кассиля, Катаева. Моя мама очень дружила с Машей Рольникайте, так что я довольно рано прочитала ее книжку «Я должна рассказать», и еще моя собственная мама писала книжку о Корчаке, и ее друг, писатель Шаров, тоже, так что историю Корчака я знала рано. В общем, наверное, и все.

Зато мои сыновья шести и одиннадцати лет много читают на еврейские темы, но по‑английски. Почему не по‑русски? Причина проста. В Америке еврейская жизнь вертится вокруг синагог. Синагога — это не там, где молятся, а вроде социального центра. И у нас в синагоге есть разные программы, в том числе PJ Library «Моя еврейская библиотека». Нам каждый месяц бесплатно присылают две книжки — по книжке на ребенка соответственно возрасту. Это всякие еврейские истории, связанные с праздниками, историей еврейства, сказками штетла, иммиграцией в Америку или, реже, — с Израилем. Это жутко удобно, потому что бесплатно и потому что не надо искать и выбирать самой. А так как я, помимо русской, преподаю в университете еврейскую литературу, я подкидываю старшему сыну Сашке то, что, мне кажется, подходит его возрасту. Недавно он даже «Диббука» прочитал, иногда Башевиса‑Зингера, иногда что‑то хасидское. По‑русски мы больше читаем что‑то связанное с русской тематикой или Россией. Но, думаю, он дорос до Шолом‑Алейхема и может даже до «Пятерых» Жаботинского, которые я очень люблю. Он уже прочитал Кассиля, Катаева и Бруштейн, но ему намного труднее понимать описываемые реалии по‑русски, хотя он и читает свободно. У моих детей как бы две культурологические самоидентификации, русская и еврейская, при этом евреи они не русские, а американские. Они привыкли к службе по‑английски, еврейской школе по‑английски. И поэтому им намного легче воспринимать все, что связано с еврейской темой на этом языке. А по‑русски — все, что связано с Россией и русской культурой‑литературой‑историей. А если уж все‑таки читают на русском про евреев, то это именно Катаев или Кассиль, то есть русская литература, частично затрагивающая тему евреев.