В 2013 году Россию пригласили принять участие в проекте обновления музея на месте лагеря смерти Собибор, находящегося на территории Польши. Переговоры затянулись на несколько лет. Наконец в середине июня этого года члены комитета по созданию нового мемориала решили не включать в комитет представителя России. Дождавшись официального извещения, МИД РФ в последний день июля выпустил жесткое заявление, обвинив польскую сторону в аморализме и русофобии. Корреспондент «Лехаима» попросил прокомментировать эту ситуацию польских официальных лиц, а также крупнейших специалистов по истории Второй мировой войны.

Центр информации министерства культуры и национального наследия Польши

На заседании 12–13 июня 2017 года международный комитет по созданию нового мемориального музея на месте бывшего немецкого лагеря смерти Собибор, состоящий из представителей Польши, Израиля, Нидерландов и Словакии, принял единогласное решение продолжать сотрудничество между нынешними членами комитета, работающими вместе уже десять лет, дабы спокойно завершить работу над новым мемориалом.

В связи с этим было решено не принимать в комитет новых партнеров. Однако решение международного комитета (не только Польши) не означает отказа от иных форм российского участия в проекте, каковое предусмотрено, например, во время планируемой церемонии по поводу 75‑й годовщины собиборского восстания. Государственный секретарь министерства культуры и национального наследия Польши Ярослав Селлин проинформировал об этом посла Российской Федерации в официальном письме.

Арон Шнеер,
сотрудник института «Яд ва‑Шем» (Израиль), автор монографии «Плен» (2003, 2‑е изд. — 2005)

Это чисто политическое решение, не более того. Ведь самой светлой страницей страшной истории Собибора стало восстание, которое возглавил Александр Печерский, лейтенант Красной армии. Наиболее активными участниками этого восстания были военнопленные евреи‑красноармейцы. В последние годы в России этой истории уделяется много внимания, создан фильм с Константином Хабенским, премьеру которого мы ждем. И вообще роль Советского Союза в освобождении Польши нельзя забывать, именно Красная армия освободила Освенцим. Память о людях, которые сражались против фашизма, должна быть вне политики.

Об участии представителей «Яд ва‑Шем» в работе комитета я ничего не знаю, так что их позицию прокомментировать не могу. Думаю, что в свете принятого решения об объявлении в Израиле 9 мая государственным праздником… Хотя индивидуальное мнение может не совпадать с официальной точкой зрения, у нас это вполне нормально.

Марек Бем,
директор собиборского мемориала в 2000–2011 годы, автор монографии «Собибор — немецкий центр уничтожения 1942–1943» (2012)

В бытность директором музея в Собиборе я сотрудничал с самыми разными странами — Нидерландами, Словакией, Германией, Францией, конечно, с Израилем. Преимущественно сотрудничество шло через неправительственные организации — фонды, ассоциации, музеи. В 2004 году мы впервые провезли выставку об истории Собибора по ряду европейских стран. Незадолго до ухода с поста директора я начал сотрудничать и с Россией: с людьми, которые работали над книгой «Собибор», составленной Семеном Виленским, с архивистами. Мы начали разыскивать бывших узников Собибора, родившихся в России.

С польской стороны мемориализацией Собибора активно занимался Анджей Пшевозник из Института военной истории Польши, который в 2010‑м погиб в авиакатастрофе под Смоленском вместе с президентом Качиньским. Мы долго ждали, что наш парламент примет закон о местах памяти в Польше, туда должен был быть включен специальный абзац о мемориалах на территории бывших нацистских лагерей. Но, увы, этот закон так никогда и не был принят. И тогда возникла независимая голландско‑словацко‑польско‑израильская инициатива по развитию и обновлению мемориала в Собиборе. Конечно, мы обсуждали возможность привлечения людей из других стран, но именно в этих четырех странах на тот момент уже были работающие общественные структуры, связанные с Собибором. Вместе с тем мы понимали, что в будущем надо развивать сотрудничество с Украиной, Белоруссией, Россией, Австрией, Чехией — но почему непременно в рамках этого четырехстороннего комитета? И такое сотрудничество развивается: например, моя передвижная экспозиция об археологических раскопках в Собиборе побывала в Вене, Минске, сейчас едет во Франкфурт.

Я ученый, я рад сотрудничеству с коллегами из любых стран. Я помню, как был счастлив в начале 2010‑х годов, когда услышал, что президент Путин упоминает об Александре Печерском, и понял, что ситуация вокруг этого имени в России всерьез меняется. На меня начали выходить исследователи из Москвы, я стал получать много писем и телефонных звонков. Мне казалось, что вот оно, будущее нашего проекта, — сотрудничество по самым разным направлениям: выставки, конференции, экскурсии, образовательные мероприятия, чтобы молодые люди получали информацию о Собиборе из достоверных источников, а не из того мусора, которым полон интернет. В этом году я надеюсь провести презентацию архивных материалов, касающихся Собибора, и это тоже прекрасное поле для объединения наших усилий. То есть помимо собственно организации мемориала есть огромное количество «малых дел», которые мы можем и должны делать вместе.

И мне именно это кажется по‑настоящему важным, а все те удивительные политизированные комментарии, которые я сейчас слышу, — они мне неинтересны. Для меня Собибор — это история не про большие деньги и власть, а про книги, исследования, образовательные программы. Это место для памяти, а не для политических дискуссий. Собибор должен быть территорией без государственных границ.

Александр Гогун,
ассоциированный сотрудник института иудейских гендерных исследователей «Хадасса‑Брэндайс» (Массачусетс, США), автор монографий «Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы» (2004, 3‑е изд. — 2014), «Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования: 1941–1944» (2008, 2‑е изд. — 2012) и т. д.

Изощренность дополнилась топорностью — так можно обозначить этап злоупотребления Кремлем темой Холокоста на международной арене, который начался с этой свары. Удивительно, как изначально крайне удобный для апологетов советских властей сюжет — удачное восстание в 1943 году возглавлял офицер Красной армии Александр Печерский (Сашко) — путинские власти хладнокровно и осознанно превратили в повод для открытой склоки с братскими славянскими странами. И это при том, что в вопросах мемориализации и освещения Шоа верхи и научные сообщества как разных европейских стран, так и Израиля до сих пор готовы идти на очень большие, может быть даже исключительные, компромиссы с московским неосоветским официозом.

Ложь содержится уже в первой строчке комментария российского МИДа о якобы отказе «в присоединении России к международному проекту обновления Музея — места памяти “Собибор”». Министерство культуры Польши вовсе не исключает любое участие России в этом проекте, но просто не допускает РФ членом надзорного совета. Передергивание и в том, что Кремль валит на Польшу всю ответственность за то, что надзорный совет проекта обновления музея Собибор решил продолжить работу в прежнем составе, без России. Но постановление принималось коллегиально и, более того, единогласно. Речь Посполитая не смогла бы провести свою линию без представителей Словакии, Израиля и Голландии. Утверждение МИДа, что Польша «увязывала участие России в проекте со все новыми условиями, которые так и не были сообщены российской стороне», выглядит подозрительным. Откуда тогда вообще стало известно об этих условиях? Слова МИДа РФ: «Варшава под различными предлогами заматывала итоговое решение» — заставляют уверенно предполагать, что за закрытыми дверями шли напряженные многосторонние переговоры. Международному коллективу непросто выработать решение. В частности, нередки трения между Израилем и Польшей по ряду вопросов истории Шоа. Показательно, что в надзорном совете проекта нет и Германии — традиционного соучастника подобных мемориальных учреждений. Нет там и Украины.

Если вообще обращать внимание на этот рабочий момент — не исключили откуда‑то, а лишь не включили куда‑то, российский МИД мог бы отреагировать, скажем, нотой сожаления. А здесь — яростные упреки в русофобии. Если ранее Кремль обвинял в пособничестве Холокосту целые народы и страны — восточную часть ЕС — преимущественно через третьи руки, подставных лиц и карманные организации, исподволь, то сейчас использование этого печального мотива приобретает откровенный, разнузданный характер. Можно ожидать, что в ближайшем будущем политизация геноцида евреев властями РФ будет проходить не столько путем проникающе‑наступательных поползновений, как раньше, сколько по изоляционистско‑истерической схеме лобовых нападок на европейских соседей.

Юлия Макарова,
директор Фонда Александра Печерского (Россия), соавтор книги «Герои Собибора. Фотолетопись» (2015)

Прежде всего хочу заметить, что нынешние действия польской стороны и выдержанный в лучших традициях протокольного словоблудия комментарий министерства культуры Польши не являются чем‑то удивительным. Два с половиной года назад под такими же бюрократическими предлогами российскую делегацию не пригласили на 70‑ю годовщину освобождения Освенцима. И всем понятно, что как эти события ни обосновывай, на самом деле это звенья одной цепи. Неучастие России (но участие, скажем, Словакии) в оргкомитете выглядит столь же адекватно, сколь и отсутствие России как правопреемницы СССР на церемонии, посвященной освобождению Освенцима бойцами РККА.

Вообще вся эта история с мемориалом в Собиборе началась не вчера. Он неоднократно переформатировался, однако до сих пор на плитах у входа в мемориальный комплекс есть надписи на восьми разных языках, но не на русском. Конечно, с помощью словесной эквилибристики можно заболтать все, что угодно, но на самом деле ничем, кроме прямого нежелания делать плиту с русской надписью, это объяснить невозможно. Более того, до недавнего времени там не было упоминания об Александре Печерском и вообще о содержавшихся в лагере советских военнопленных. Только после того, как мы, группа людей, занимающихся увековечением памяти Печерского, подняли пять лет назад шум по этому поводу, появился временный стенд с его портретом и совершенно несерьезным текстом. Кстати, поляки «забыли» упомянуть не только Печерского, но и второго руководителя восстания, польского еврея, сына раввина Леона Фельдгендлера. Он даже не был награжден в 2013 году, когда по нашей инициативе польские ордена посмертно получили Печерский и еще несколько человек. Мотивы молчания понятны: спустя год после восстания, уже в освобожденной Красной армией Польше, Фельдгендлер был убит польскими антисемитами при невыясненных обстоятельствах.

И последнее. Собибор отличается от других лагерей смерти и концлагерей прежде всего восстанием 1943 года. Всему миру он известен не только как фабрика по промышленному уничтожению людей, но и как место, где была достигнута одна из вершин человеческого духа. И случилось это из‑за того, что там оказались Печерский и его товарищи, советские военнопленные. Поэтому решение о неучастии России ничего, кроме недоумения, вызвать не может.

Мы пытались также получить комментарий пресс‑службы «Яд ва‑Шем», однако замруководителя информационного департамента Ифат Бахрах‑Рон сообщила, что институт не комментирует сложившуюся ситуацию