Шмарьяу Левин (1867–1935) — еврейский общественный деятель и писатель, депутат Государственной думы Российский империи 1‑го созыва — родился в Минской губернии, учился в России и в Германии (в университетах Берлина и Кенигсберга, где в 1894 году получил докторскую степень). Он был одним из пионеров ивритского ренессанса и деятелем политического и культурного сионизма. Будучи членом правления Всемирной сионистской организации, по делам организации он отправился с визитом в Америку накануне Первой мировой войны и остался там, занимаясь чтением лекций, написанием статей, принимая участие в управлении американским и международным сионистским движением. Учитывая «его обширные и непосредственные знания условий еврейской жизни не только в России, но и по всему миру, его глубокую еврейскую ученость и интуицию», выходивший в Нью‑Йорке журнал The Menorah Journal счел, что «никто лучше Левина не сможет авторитетно обсудить последствия эпохальной революции в России для евреев», и в феврале 1917 года опубликовал его эссе на эту тему (vol. 3, № 1, p. 62–68).

Если бы эмансипация российского еврейства произошла несколько поколений назад, она бы повлекла за собой много отрицательных и неблагоприятных последствий. Это утверждение может показаться парадоксальным, но оно тем не менее верно. Но теперь, когда эта эмансипация произошла на самом деле, ее последствия будут только прогрессивными и положительными. Не то чтобы эмансипацию российского еврейства когда‑либо следовало откладывать — это совершенно другое дело. Нынешняя эмансипация евреев в России будет — по крайней мере, может — иметь самые прекрасные и благотворные последствия, если только она будет проходить естественным путем. Что я имею в виду, будет ясно из дальнейшего изложения.

Еврейская эмансипация в странах Западной Европы, особенно во Франции, Англии и Германии, создала еврейского гражданина. Но в то же время она уничтожила еврея как такового. Признав в еврее полноправного гражданина, государственный закон при этом не признавал в еврействе, частью которого был этот еврейский гражданин, национальную группу, равную другим национальным группам. Еврей как отдельный гражданин эмансипировался, а еврей как член национальной группы — нет. Гражданские права, таким образом, отрывали еврея от его национальной группы: его среда более не давала ему защиты и не являлась для него пристанищем, ведь эмансипировали только его самого — не его мир. Более того, до эмансипации еврей считался подданным второго сорта, живущим в своем второсортном мире, и в этом смысле в его жизни была определенная цельность. Но эмансипация поставила еврея как гражданина на более высокую ступень, а его еврейская среда осталась на прежнем месте, и гармоничная, естественная связь между ними была разорвана, ибо не подобает первосортному гражданину жить во второсортном мире. Поэтому он окончательно оставил его и переместился в другой мир, незнакомый, но соответствующий его гражданскому статусу. Короче говоря, лишь из‑за эмансипации угроза ассимиляции стала ощущаться так явственно. Процесс ассимиляции следует рассматривать как естественное последствие конфликта между гражданским статусом и еврейской сущностью — конфликта, порожденного эмансипацией.

Если бы эмансипация евреев в России произошла несколько поколений назад, нет никаких оснований полагать, что по своему ходу и характеру она отличалась бы от эмансипации западноевропейских евреев. По всей вероятности, она просто была бы четвертым или пятым изданием западноевропейской эмансипации — не лучше и не хуже. Российские евреи получили бы индивидуальные гражданские и политические права — и больше ничего. Ни эмансипирующее государство, ни эмансипируемые евреи не стали бы брать в расчет еврейский мир с его уникальной сущностью и его культурой, поскольку и освободитель, и освобождаемые просто следовали бы проторенной дорогой Западной Европы.

Новый вид эмансипации

Времена изменились, и вместе с ними — представления о человеке. Современные ученые, государственные деятели и политики знают, что гражданство не исчерпывает функции человека в обществе. Гражданство нужно для того, чтобы создать отношения между человеком и государством, но внутри государства, особенно многонационального государства, каждый индивид является, прежде всего, членом своей национальной группы. Эту связь человека с его национальной группой нельзя игнорировать, как нельзя игнорировать факт рождения человека и его существования. И теперь современное государство должно решать, будет ли оно основано на началах свободы и справедливости. Государство должно предоставить каждому возможность жить свободно, и оно не должно создавать условия, при которых гражданин вынужден отрицать свою индивидуальность, свою сущность и то, что принадлежит ему по праву рождения. Государство может потребовать от своих граждан, чтобы они были полезны государству. Но требовать от какого‑либо гражданина изменить свою сущность и образ жизни, чтобы соответствовать воле и сущности другого гражданина, — значит утверждать понятие неравенства и повиновения, одним словом — рабства.

Поэтому ошибкой было бы полагать, что только евреи страдали от ассимиляции, являвшейся прямым результатом такого рода рабства. Другие также страдали и продолжают страдать в странах, где ассимиляция особенно заметна. Со временем мудрые публицисты покажут нам, какой вред приносит ассимиляция, как опасна она для ассимилированных, равно как и для ассимиляторов. Не столь важно, кто раб. Рабство — это обоюдоострый меч, поражающий и раба, и хозяина. С одной стороны, оно провоцирует порчу характера, с другой — лживость, неискренность, льстивость, и все это подрывает основания свободы и справедливости.

У нас есть основания полагать, что эмансипация евреев в России окажет совершенно иное воздействие на российское еврейство, чем оказала эмансипация XVIII века на евреев Западной Европы. Эта эмансипация будет более полной, всеобъемлющей, и более гуманной. От российского еврея не потребуется отказываться от своего еврейства ради эмансипации. Закон будет видеть в еврее не только гражданина, но и члена национального сообщества, исторически сложившейся еврейской группы.

Не просто «равные»,
но «национальные» права

И у нас есть право ожидать эмансипации такого рода от новой российской власти. В 1905 году, после первой русской революции, когда либеральная партия определяла государственную политику, национальным меньшинствам была дарована полная свобода. Вопрос заключался только в том, следует ли предоставлять национальные права сразу или постепенно. Те, кто выступал за постепенное предоставление национальных прав, не были в принципе против их предоставления, они лишь боялись нарушить «традицию» титульной нации. Однако теперь, когда поборники свободы показывают миру, что не боятся никаких «традиций», и мы можем спокойно распрощаться с этим страхом.

С другой стороны, нынешнее российское еврейство разительно отличается от того, что было несколько поколений назад. Евреи в России расширили свои представления о мире. Западноевропейская эмансипация давно потеряла в их глазах свою притягательность. Они прекрасно знают значение понятия «рабство в свободе», им знакомы негативные последствия духовного рабства, в которое был обращен западноевропейский еврей в обмен на эмансипацию, и, наконец, они теперь знают, как сформулировать свои пожелания и требования. Они узнали об этом 11 лет назад, когда был создан Союз за равные права для евреев. Программа союза включала требования национальных, политических и гражданских прав.

Разумеется, концепт равных прав гораздо более понятен, нежели концепт прав национальных, поскольку российское еврейство территориально очень разбросано и ожидается, что из‑за эмансипации оно будет еще более рассредоточено, и это отнюдь не облегчит дарование национальных прав. И тем не менее я уверен, что российское государство и евреи в России найдут способ дать максимум прав евреям как евреям и как гражданам России.

Приведет ли свобода к самоотрицанию?

Как новое положение дел повлияет на культурное развитие евреев в России? Пойдет ли в конце концов российское еврейство проторенной тропой западноевропейского — тропой утраты национальных особенностей и ассимиляции — или же выберет свой собственный путь и укрепит свой национальный дух путем увеличения своего культурного богатства? Будет ли русское еврейство ослеплено блеском свободы и, бросившись в объятия большого общества, пойдет путем дезинтеграции или же оно будет освещено и просвещено светом свободы и пойдет путем развития?

Я полагаю, каждый исследователь российского еврейства и всякий, кто знаком с его историей вплоть до сего дня и может судить не на основании аналогий, а на основании близкого знакомства с его внутренней организацией и культурной жизнью по состоянию на нынешний день, должен ответить на эти вопросы в самом оптимистичном духе. То есть он должен прийти к выводу, что российское еврейство не утратит своей индивидуальности и его культура не растворится в русской культуре. Напротив, оно воспользуется новыми возможностями для свободного развития, для поощрения своей культуры, которая выжила несмотря на боль и страдания, согласно древней максиме: кто исполняет Закон в бедности, в конце концов удостоится исполнять его в богатстве.

Теперь нам нужно остановиться и обсудить, что представляло собой российское еврейство перед революцией. На протяжении многих поколений евреи как сообщество вели свою собственную духовную жизнь и создавали свою собственную культуру — несмотря на преследования и изгнания. В России общество всегда рассматривало евреев как национальную группу. В России ассимиляция никогда не доходила до самоотрицания, и вопрос: «Кто мы — нация или религиозная секта?», разделяющий западноевропейское еврейство на два противостоящих и враждующих лагеря, в России никогда не звучал. И не потому, что в России никто не знал о теории «религиозной секты», а потому что никто ее не принимал. Я не хочу сказать, что среди российских евреев никогда не было ассимиляционистов. Разумеется, таковые были и есть, хотя процент их невысок. Но они отличаются от западноевропейских ассимиляционистов. Последние развили теорию, будто евреи давно прекратили быть народом, давно прекратили быть национальностью. Российские же ассимиляционисты признают существование еврейской нации в настоящем, но надеются, что она исчезнет со временем. (Я использую здесь слово «нация» в европейском, не американском смысле — в значении коллективной сущности, а не государства.)

Наивно было бы отрицать существование еврейской национальности в России, где шесть миллионов евреев жили, работали, творили во всех сферах духовной жизни, начиная с создания языка и заканчивая выразительной, хорошо развитой литературой на идише и иврите, на которой были вскормлены еврейские массы. Духовная жизнь евреев в России была разносторонней, и в ней отражалась не только национальная жизнь, но целый мир с его бурным темпом и злободневными проблемами. А в последние сорок лет, поскольку еврейские национальные устремления приняли форму сионизма, поскольку люди из своего пассивного состояния перешли в активное и стали реализовывать свою национальную мечту, российские евреи пережили заметные культурные изменения. За эти сорок лет и ивритская, и идишская литературы достигли необыкновенных высот и великолепия. Они породили писателей и поэтов, которыми любая высоко культурная и независимая нация могла бы гордиться. Мы прекрасно знаем, что мыслители, художники, поэты не появляются неожиданно и не процветают в неблагоприятной обстановке. Невозможно отделить создателей культуры от их эпохи, ведь они служат тому, чтобы иллюстрировать свою эпоху. Этот позднейший и до сих пор не закончившийся период российской еврейской истории можно сравнить разве что с блистательным арабо‑испанским веком нашей диаспоральной истории.

Маловероятные перспективы ассимиляции

Поэтому представляется крайне маловероятным, чтобы свобода оказала негативное влияние на дальнейшее развитие российского еврейства — в национальном смысле. Скорее всего, российских евреев ожидает в ближайшем будущем период здорового и целостного существования. Конкретные факты подтверждают этот прогноз. Когда в 1905 году забрезжили первые проблески свободы, евреи тоже начали организовываться, насколько это позволяла политическая ситуация. Тогда, в 1905 году, крупнейшая и наиболее всеобъемлющая русско‑еврейская организация «за достижение равноправия для евреев» написала на своих знаменах: гражданское, политическое и национальное равенство. После победы реакции евреи были вновь вынуждены объединяться в маленькие группы, и с тех пор возникло множество культурных обществ, все из них — на национальной основе. За весь этот период в России не возникло ни одного еврейского общества ассимиляционистской направленности. Эти факты говорят за себя и характеризуют настроения, преобладающие среди российских евреев.

Не следует, конечно, упускать из виду возможность того, что как раз сейчас определенные элементы начнут ратовать за ассимиляцию по германскому типу. Но прямого успеха они не добьются. На данный момент, согласно поступившим к нам достоверным сведениям, российское еврейство как общность объявило через свои организации, что оно сочтет себя эмансипированным, лишь когда ему будут гарантированы национальные права.

Важная роль российской еврейской молодежи

В этой ситуации российская еврейская молодежь, особенно студенты, будет играть важную роль. Российское студенчество в целом всегда было наиболее активной частью российского общества во всех политических движениях; оно гораздо активнее западноевропейского студенчества и несравнимо активнее студенчества американского. Это вполне объяснимо, учитывая, что речь идет о стране, где свобода достижима только путем восстания, а восстание возможно только при условии горячей крови, страсти, героизма и готовности жертвовать собой — а эти качества присущи юности и исчезают с возрастом.

В определенной мере еврейские студенты были даже более революционно настроены и более активны в политической борьбе, чем российское студенчество в целом — просто потому, что они страдали больше других и у них было больше целей, за которые нужно было бороться. По большей части они находились на месте человека, который, съев селедку или иную соленую еду, не может утолить свою жажду. Русско‑еврейская молодежь могла учиться в гимназии, но университеты для нее были закрыты. А гимназия только разжигала жажду к образованию. Более десяти тысяч молодых российских евреев вынуждены были продолжать обучение в Западной Европе. Они заполнили немецкие, швейцарские и французские университеты, а недавно также и итальянские, пока и там сложности не возникли на их пути. В Германии их обвинили в том, что они живут очень бедно, занимают лучшие места в лекционных аудиториях и учатся слишком прилежно. В Швейцарии решили, что их слишком много и они оставляют свой отпечаток на швейцарских университетах. Во Франции тоже считали, что они лишь чужаки, зависящие от милости местных.

Все эти студенты сейчас единовременно будут вызволены из этого двойного галута. Трудно было учиться, будучи евреем, и вдвойне трудно — будучи евреем‑иностранцем. Их взгляд на мир должен был быть исключительно пессимистичным. За границей будущее было для них практически закрыто, а дома их ожидали всякие препятствия и мучения. Научная карьера была им недоступна. Теперь же ситуация кардинально изменилась благодаря победе русской революции, и возвращающиеся студенты, без сомнения, будут играть значительную роль в строительстве еврейской жизни в России.

Нельзя сказать, что российская еврейская молодежь в целом националистически настроена. Она находится под влиянием различных взглядов и различных направлений мысли. Но все же можно сказать, что российская еврейская молодежь считает себя еврейской по национальности и рассматривает еврейский вопрос как национальный вопрос. Особенно заметно эта тенденция проявилась в последние двадцать лет, после того как национальное еврейское движение охватило западноевропейскую еврейскую молодежь.

Культурное обогащение России

Но двадцать лет назад вся еврейская молодежь Германии поддерживала ассимиляционистскую партию. По их мнению, определять евреев как нацию было неправильно и даже оскорбительно, и их единственная цель и идеал состояли в том, чтобы интегрироваться в немецкую среду. Картина была малопривлекательная: с одной стороны, презрительные взгляды, с другой — мольбы о любви, униженные просьбы о признании. За последующие двадцать лет произошли радикальные перемены. Германия дала нам нашего лучшего студента, гордого, понимающего себя молодого человека, который систематически сражается с врагом изнутри и знает, как снискать уважение даже со стороны врага. Еврейская молодежь в Германии — в отличие от разных прежних еврейских организаций, нацеленных оправдывать себя, — сражается с антисемитизмом как с социальным злом. Она высоко держит голову и не роняет достоинства своего народа.

А ведь совсем недавно еврейская молодежь Германии считалась практически потерянной для дела еврейского возрождения! Сегодня же она стоит в авангарде, готовая к бою. Вполне естественно, что она оказала огромное влияние на тысячи молодых евреев из Восточной Европы. Она послужила живым свидетелем плачевных последствий ассимиляционизма. Российские еврейские студенты, вернувшись в Россию из‑за границы, несомненно отряхнут со своих ног прах ассимиляционизма и пополнят ряды националистов, дабы начать новую эру активного созидания во всех областях еврейской культурной жизни.

Еврейский народ в целом, разумеется, извлечет из этого большую пользу. Россия тоже обогатится за счет миллионов творческих людей, которые внесут свой вклад в общероссийскую культуру. Каждая нация даст лучшее, что есть в ее народном духе, и страна станет более разнообразной и многосторонней. Духовное рабство, в котором прозябали национальные группы, прекратит свое существование, и его место займет гармоничное взаимодействие, которое сделает индивида счастливее, а общественную жизнь — богаче и продуктивнее.