Израиль — лишний в конфликте между США и Россией из‑за химической атаки в Идлибе и последовавшего за ней обстрела «томагавками» сирийского аэродрома в Шайрате, но остаться в стороне ему не удастся, как бы он того ни хотел.

Конец идиллии?

Чеховский постулат о том, что ружье, повешенное на стену в первом акте, в третьем должно обязательно выстрелить, — закон не только сценической драмы. Многие израильские обозреватели — без всяких, правда, ссылок на Чехова (которого здесь любят, но не настолько, чтобы цитировать вместо Клаузевица) — воспринимали присутствие в Сирии российских войск с самого их появления именно как такое ружье.

По поводу того, когда и как пальнет, предсказывали разное: то ли самолет собьют, то ли ракета залетит, то ли «Хизбаллу» приведут на границу и своим ракетным зонтиком прикроют. Именно для того, чтобы предотвратить эти предсказуемые угрозы, лишь только было объявлено о российской операции в Сирии, в Москву к Путину отправился премьер Нетаньяху.

Этот поступок, вызвавший в обществе глухое недовольство, а в СМИ массу саркастических комментариев, был абсолютно оправданным. Если не можешь предотвратить опасную ситуацию (а для Израиля появление в регионе новой военной силы, оснащенной современным оружием, опасность явная), надо постараться найти возможности на нее влиять.

В свой первый после объявления о начале российской операции в Сирии визит в Москву Нетаньяху взял с собой высшее армейское руководство, включая начальника Генштаба, главу военной разведки и командующего ВВС, что не только позволило сообщить о ситуации Кремлю из первых уст, но и явилось демонстрацией особого уважения и доверия — раньше израильские военные такого уровня, да и то порознь, посещали только Вашингтон.

Это, похоже, было оценено. Договорились о принципах. Создали совместный оперативный штаб на уровне заместителей начальников генштабов. Судя по тому, что никаких серьезных инцидентов не случилось, механизм работал. Наверняка не все было гладко, но наружу ничего не выходило. Возникавшие сложности удавалось решать. За полтора года операции Нетаньяху встречался с Путиным пять раз. Ни одну столицу мира израильский премьер не посещал так часто, как Москву. Но ружье на стене висело и становилось все тяжелее.

Все получилось, как всегда, не по сценарию. Химическую атаку 4 апреля, а через три дня — обстрел 59 «томагавками» базы сирийских ВВС и последовавшую за ним войну деклараций можно считать лишь предупредительным выстрелом: большие мальчики ссорятся, наше дело сторона. Но Израиль — впервые за годы «особых отношений» с Россией — однозначно занял противоположную ей сторону. В Кремле эта непривычная строптивость вызвала недовольство.

Как рассказывают на основе доверенных источников израильские СМИ, Путин в телефонном разговоре с Нетаньяху, когда тот позвонил российскому президенту с соболезнованиями по поводу теракта в петербургском метро, сделал ему внушение за поспешные выводы о вине Башара Асада в применении химического оружия. Мол, чего ты поперед батьки в пекло, дождись результатов международного расследования, а потом говори. Друг Биби не одумался. Израиль одобрил и американский обстрел Шайрата. Это что ж теперь — дружба врозь?

Выбор стороны

Нельзя сказать, что и в Израиле строптивость Нетаньяху, ранее демонстрировавшего расположенность к российскому лидеру настолько явно, что его попрекали чуть ли не лестью, оказалась для многих неожиданной. Если абстрагироваться от эмоций и амбиций, она вполне объяснима.

Есть, по крайней мере, три очевидные причины, по которым израильское руководство не могло поступить иначе.

Первая — факты. Израиль всеми силами старается оставаться в стороне от бушующей шестой год в Сирии гражданской войны с присутствием иностранных военных подразделений. Однако за ситуацией там следит в четыре глаза, и разведывательные возможности у него для этого есть. Надо полагать, они больше, чем у кого‑либо еще, не считая России и Ирана, которые внутри картины. Так что все существенное, происходящее там, становится известно. Трудно предположить, что такая масштабная атака, как в Идлибе, могла остаться незамеченной.

Если израильские официальные лица заявляют, что это было применение химического оружия, что это зарин и что приказ отдавал Асад (а именно это сказал министр обороны Либерман, ссылаясь, что он крайне редко делает, на данные разведки), они, скорее всего, знают, что говорят, и знают точно, иначе не стали бы подставляться под возможные разоблачения.

Вопрос — почему говорят? А почему нет? И это — вторая причина.

Израильское руководство может сколько угодно демонстрировать, что Россия — партнер, что Путин — друг. Но Асад — враг. Был врагом, остается и останется. Если преступление совершил Асад, если израильтяне об этом знают и даже попытка делать вид, что не знают, выглядела бы трусливой неискренностью, нет никаких оснований молчать и изображать неведение или равнодушие.

Можно, конечно, предположить, что израильтяне вылезли со своими поспешными, с точки зрения Москвы, заявлениями, потому что их на это подтолкнули из Вашингтона. Мол, давайте, братцы‑евреи, докажите верность нашему неравному партнерству, вступитесь за нас — мы по своим внутренним причинам собираемся расфигачить этот аэродром, и нам без вашей солидарности в этом деле, ваших важных признаний — никак.

Такая версия выглядит логичной. Конечно, если бы Израилю предложили выбирать между партнерством с США или Россией, это был бы выбор с заранее известным результатом. Но само предложение такого выбора по столь ничтожному со стратегической точки зрения поводу выглядит нереалистичным. Для принятия решения об атаке Трамп не нуждался в моральной поддержке Израиля.

При всей любви к еврейскому государству, которую он демонстрирует (но еще не факт, что испытывает), и всей близости партнерства Израиль остается маленькой ближневосточной страной, заведомо не обремененной объективностью в отношении Сирии и Асада. Для американской администрации гораздо важнее солидарности с Израилем позиция ведущих западных союзников: Великобритании, Германии, Франции. И арабских союзников: Саудовской Аравии, Египта, Иордании. И от них она получила поддержку вне всякой связи с Израилем.

Гораздо существеннее третья причина — ситуационная.

Предупредительный выстрел

Для Израиля предупредительный выстрел из висящего на стене ружья прозвучал раньше 7 апреля, когда на Шайрат полетели «томагавки». Случилось это 17 марта, когда эсминцы USS Porter и USS Ross еще не вышли на цель и даже, скорее всего, о ней не знали.

В этот день, а точнее, в эту ночь израильская авиация разбомбила некий объект в Сирии. То ли склад ракет средней дальности, предназначенный для передачи «Хизбалле», то ли завод ракет «Скад», то ли то и другое вместе: ракеты, произведенные на этом заводе и предназначенные для отправки «Хизбалле». Сам по себе случай не из ряда вон выходящий. Подобного рода бомбардировки происходят довольно часто. Но в Израиле о них обычно сообщается со ссылкой на «иностранные источники». Здесь же пресс‑служба Армии обороны Израиля почему‑то призналась: да, это мы.

Уникальность инцидента не только в непривычной откровенности армейской пресс‑службы по поводу него, но прежде всего в том, что эта атака не осталась безответной. Сирийская ПВО ответила на удар. Правительственные источники даже сообщили, что удалось сбить один израильский самолет, другой подбить, а два других вынудить ретироваться.

Действительно, стреляли. Но по уже пустому небу. Однако одна из ракет, направленная то ли по самолетам, то ли просто по ненавистному врагу, летела в сторону Израиля. Она была запущена с российского ЗРК С‑200, находящегося на вооружении сирийской армии, в ней было 200 кг взрывчатки, и это был первый случай, когда Израиль подвергался такой серьезной атаке из Сирии.

Вот ее израильская ПВО как раз сбила, впервые в боевых условиях применив противоракетную систему дальнего радиуса действия «Хец‑2». Были опасения, что обломки могут упасть на израильскую территорию. Пришлось объявить воздушную тревогу. Тоже невелика невидаль: в Израиле такое бывает, и, к сожалению, не так уж редко. Тревога, кстати, оказалась напрасной, обломки упали в Иордании, но в таких делах лучше перестраховаться. Возможно, из‑за поднятого шума израильтянам и пришлось признаться в налете. А возможно, они сами были заинтересованы, чтобы по миру пошел шум. И он пошел.

Израильского посла в Москве Гарри Корена вызвали «для объяснений» в МИД. В СМИ выплеснулась масса разноречивых комментариев. Писали: Россия больше не позволит Израилю бомбить сирийские объекты, Путин пообещал применять свои С‑300 и С‑400 против израильских самолетов.

Арабские источники обнародовали и причину неожиданной смелости Асада. Оказывается, частью негласных соглашений между Иерусалимом и Москвой была передача израильтянам кодов С‑200, поставленных сирийцам, из‑за чего те не могли определять израильские самолеты как «чужие», а значит, и атаковать их при налетах. Но иранские военные, получив в свое распоряжение российские С‑300, разобрались в них и сумели вскрыть систему распознавания в сирийской ПВО, откорректировать ее, устранив предательское ограничение, — С‑200, находящиеся на вооружении у войск Асада, прозрели.

Версия красивая, но сомнительная. Маловероятно, что Россия стала бы лишать свои ЗРК, переданные Сирии, возможности противостоять официально главному и наиболее вероятному противнику. Да и ее ли это дело — защищать от своих же ЗРК израильтян, совершающих налеты на ее союзников? Не препятствовать — одно, способствовать, да еще и таким предательским способом, — совсем другое. Пусть как‑нибудь сами. Тем более что сами израильтяне как раз в электронной войне одни из самых сильных в мире.

Версию о перемене курса России опроверг сам Нетаньяху, заявив, что в ходе его визита в Москву, который состоялся всего за две недели до инцидента, Путин подтвердил приверженность прежним договоренностям.

Передача иранского оружия, прежде всего ракет новых модификаций, из Сирии «Хизбалле» — первая из трех «красных линий» Израиля, о которых Нетаньяху заявил Путину в самом начале российской военной операции в Сирии: либо вы потребуете от Асада не передавать оружие нашему врагу, либо сами препятствуйте, либо это будем делать мы, а вы не препятствуйте нам. Так оно и было. Израиль время от времени, получив разведывательную информацию, совершал налеты. Асад молчал в тряпочку. Из Москвы не звучало ни слова недовольства: ну, раз договорились. У Путина в израильском руководстве репутация человека, с которым договориться трудно, но, договорившись, можно быть уверенным, что слово свое он сдержит.

А тут и Асад ответил, и МИД вызвал на ковер посла. Что изменилось?

Кредитный конфликт

Что бы ни изменилось, Израиль не готов эти изменения принять. Министр обороны заявил, что если в следующий раз сирийская ПВО откроет огонь по израильским самолетам, ее пусковые установки будут уничтожены.

У Либермана не было бы повода сделать такое заявление, если бы не было непризнания самого факта налета и ответного обстрела. Израиль не откажется от силового пресечения переброски современного оружия «Хизбалле». Более того, в перспективе расширение подобных операций на Ливан.

Дело в том, что Иран нашел несимметричный ответ на израильские бомбардировки складов ракет и транспортов «Хизбаллы». Там намерены строить свою военно‑морскую базу с грузовым портом в Бейруте. Иранцы сооружают два ракетных завода в Ливане. Все идет к тому, что для транспортировки вооружения «Хизбалле» не понадобится сирийский транзит. Ракеты начнут поступать с доставкой на дом и будут производиться на дому.

Так что, по всей вероятности, маршруты рейдов израильских ВВС со временем переориентируются с Сирии на Ливан для тех же, а то и более крупных целей. Но не прекратятся. И это может спутать планы Ирана, для которого уже скорая победа в Сирии лишь этап к грядущему наступлению на Израиль.

Чтобы переломить такое развитие событий, иранские стратеги подталкивают Асада к увеличению конфронтации. Цель — лишить Израиль возможности воздушных налетов по пресечению переправки вооружения «Хизбалле» в Сирии, чтобы предотвратить такие же удары в Ливане. Для этого надо вывести Россию из нейтралитета по поводу израильских рейдов. Но за Израилем стоят США. Неизвестно, как они поведут себя при новом президенте. Надо нейтрализовать и американцев. А для этого — столкнуть их с русскими.

Для уже побеждающего, благодаря помощи российской и иранской сторон, Асада в чисто военном плане химическая атака не нужна. Но для провоцирования конфликта — самое то. Либо Трамп сглотнет вызов и покажет, что грозен только на словах, либо полезет на рожон и наткнется на возмущение Кремля. Все так и получилось.

Россия могла, выполняя договоренности, позволить проводить свои локальные операции Израилю. Но позволить Штатам отнимать у нее роль главного иностранного игрока на сирийском поле — никак. Ружье, висевшее на стене, выстрелило.