Довелось мне пару лет назад оказаться перед Пейсахом в парижском кошерном супермаркете на бульваре Вольтера.

Казалось, что разразилось стихийное бедствие. Гастроном осаждали толпы женщин, по внешнему виду которых ну никак нельзя было догадаться, что это еврейки. И все они требовали показать им раввинские печати, чтобы, упаси Б-г, не купить случаем квасного.

Я был, кажется, единственным мужчиной в этой толпе. Да еще и этот обманчивый вид религиозного еврея. Поэтому время от времени очередная покупательница просила моего совета. Я угрюмо отвечал на английском, что ноу парле.

Полки пасхального магазина были забиты пасхальными же макаронами, булками, пирожными… Подойдя к “хлебному отделу”, я увидел совершенно растерянную старушку магрибского вида. Она, обведя рукой лотки, что-то говорила мне сначала на арабском, потом по-французски. Догадавшись, что я не бум-бум на этих достойных еврейских наречиях, она выскребла из памяти школьные альянсовские уроки и горестно произнесла на иврите:

— Има шели лирот бе Касабланка зе бе-Песах — мета!!!
(Мама моя видеть в Касабланке это в Песах — умерла!)