Эта недельная глава начинается с того, что Б‑г воздает Пинхасу как Своему ревнителю за его решительные действия в отношении Зимри, посмевшего привести в израильский стан язычницу. Раши в своем комментарии к главе обращает внимание на неоднократное повторение родословной Пинхаса — упоминание о том, что он был сыном Эльазара, сына Аарона‑коена. Эти сведения приводятся с промежутком всего в несколько стихов, из чего Раши делает вывод: такое повторение имеет целью не столько сообщить нам о предках Пинхаса, сколько защитить его от осуждения израильтян, утверждавших, что, как внук идолопоклонника Итро, он унаследовал от деда определенные языческие наклонности.

В связи с комментарием Раши возникает, однако, ряд вопросов, выяснению которых и посвящена данная беседа. Главная ее тема — само понятие ревностности. Следует ли поощрять или осуждать религиозное рвение? Как относиться к человеку, если мы подозреваем, что его благочестивое поведение диктуется личными мотивами?

НЕДОВОЛЬСТВО ПЛЕМЕН

«И говорил Б‑г, обращаясь к Моше, так: “Пинхас, сын Эльазара, сына Аарона‑коена, отвратил гнев Мой от сынов Израиля…”» (Бемидбар, 25:10, 11).

Комментируя эту родословную, Раши говорит: «Колена Израилевы пренебрежительно отзывались о нем, [говоря]: “Только посмотрите на этого внука Пути, отец матери которого некогда откармливал тельцов для жертвоприношений идолам, и он‑то осмелился убить одного из сынов Израиля!” Вот почему Тора соотносит его родословную с Аароном». Злословие израильтян основывалось на том, что Эльазар, отец Пинхаса, взял себе в жены дочь Путиэля, которого отождествляют с тестем Моше Итро, бывшего идолопоклонником.

Что же в несложной родословной Пинхаса подсказало Раши такое объяснение? Ответ на этот вопрос заключается в том, что всего несколькими стихами выше уже были упомянуты его отец и дед (25:7). В Торе не бывает лишних повторов, и такое напоминание не могло быть сделано без причины, поэтому Раши делает вывод, что Пинхаса критиковали прежде всего из‑за предков (его происхождения от Итро) и что в Торе намеренно подчеркнута знатность его родового древа (происхождение от Аарона).

И все же кое‑что в объяснении Раши не вполне ясно.

Предположим, Пинхаса действительно осуждали. Но из чего Раши заключил, что недовольство исходило от «колен» в целом? Куда вероятнее, что недовольство выражало только колено Шимона, поскольку убитый Пинхасом Зимри был его князем. На самом деле остальные израильтяне были глубоко встревожены тем, что Зимри привел в лагерь мидьянитянку; как напоминает нам Раши, «они плакали» (25:6). И рвение Пинхаса было им только на пользу, потому что «прекратился мор среди сынов Израиля» (25:8). Так что общество имело все основания возвеличивать Пинхаса. Почему же Раши утверждает, что его осуждали?

Второе. Недовольство общества основывалось на том, что дедом Пинхаса по материнской линии был Итро, а тот слыл настолько рьяным идолопоклонником, что, по свидетельству Мидраша (Танхума, Итро, 7) да и самого Раши (Раши, Шмот, 18:11), он «не пропускал ни одного идола, чтобы не поклониться ему». Но если у сыновей Израиля были такие веские аргументы против Итро, почему они говорили только о том, что он «откармливал тельцов для жертвоприношений идолам»?

Третье. Библейский стих четко указывает на узы родства Пинхаса и «Эльазара, сына Аарона‑коена». Раши же говорит только, что «Тора соотносит его родословную с Аароном». Почему он не упоминает о священнослужении Аарона и об Эльазаре, который к тому времени был первосвященником Израиля?

Наконец, остается неясным, какова цель уничижительных замечаний соплеменников относительно предков Пинхаса, объектом которых сам Пинхас стал из‑за того, что убил Зимри, приведшего в израильский стан язычницу. Разве они не знали закона, по которому «того, кто вступает в половую связь с идолопоклонниками, ревностные могут поразить»? В таком случае им следовало предъявить Пинхасу обвинение в убийстве. Быть может, они считали, что Пинхас не относится к категории ревностных? Тогда они должны были обвинить его в наличии скрытых причин для такого поступка. Однако, как очевидно, им был известен и закон, и то, что Пинхас проявил себя как ревнитель (см. выше раздел «Локализация вины»), а если так, то им вообще нечем было возмущаться. В любом случае упоминание Итро как деда Пинхаса представляется излишним для существа дела.

МОТИВЫ СЫНОВ ИЗРАИЛЯ

Эти проблемы проясняются, если осознать, что, высказывая недовольство Пинхасом, соплеменники стремились защитить честь Израиля и Моше.

Зимри привел мидьянитянку в стан «на глазах Моше и на глазах у всего общества сынов Израиля» (25:6). И из всего этого общества у одного Пинхаса хватило рвения встать и отомстить за поругание Всевышнего. Прочие израильтяне знали закон не хуже Пинхаса, ведь повеления Б‑га были переданы «всем сынам Израиля» (ср. Раши, Шмот, 34:32). Несомненно, знал его и Моше, поскольку Пинхас говорит ему: «Я получил этот неписаный закон от тебя» (Раши, 25:7). То, что на поступок Зимри отреагировал один Пинхас, стало позором для Израиля и Моше.

Вот почему израильтяне подвергли сомнению чистоту мотивов Пинхаса. Фактически они обвинили его в том, что его ревностному поступку способствовала жестокость, унаследованная от Итро. Не случайно они отмечали откармливание дедом тельцов для заклания. Ведь что может быть более жестоким, чем действовать как бы ради блага другого (то есть хорошо кормя его), а на деле готовя его к смерти (ср. Раши, Бемидбар, 11:22)? Сыны Израиля оправдывали себя следующим образом: почему один лишь Пинхас оказался готовым осуществить месть? Потому что, кроме совести, его подстегивала жестокость. Мы не были столь жестоки, поэтому замешкались.

Вот поэтому Раши упоминает среди недовольных все племена. Защита чести Зимри касалась только колена Шимона, но защита чести Моше и еврейского народа касалась всех колен.

МОТИВЫ ПИНХАСА

Теперь понятно, почему именно в этом месте Торы повторяется родословная Пинхаса: он был «сыном Эльазара, сына Аарона‑коена». Эта фраза должна подчеркнуть, что Пинхас совершил свой поступок как внук не Итро, а Аарона, иными словами, что им двигала не жестокость, а исключительно религиозное рвение. Вот почему Раши безмолвно указывает нам, что наиболее важны тут слова «сын Аарона». Тора подчеркивает не столько то, что Пинхас приходился сыном Эльазару, который сначала помогал первосвященнику, а после смерти Аарона сам стал первосвященником, или то, что Пинхас был внуком «Аарона‑коена». Акцент тут скорее делается на характеристике Аарона помимо его священнослужения — что он «искал мира и способствовал тому, чтобы на враждующие стороны снизошла любовь» (Раши, Бемидбар, 20:29). Пинхас попытался сделать так, чтобы раздор в отношениях израильтян и Б‑га сменился любовью, или, выражаясь словами Всевышнего, «Пинхас… отвратил гнев Мой от сынов Израиля» (25:11). Так что за ревностью Пинхаса стояла прежде всего искренняя устремленность к миру, унаследованная им от Аарона, и желание свести на нет раздор между Б‑гом и Его народом.

СКРЫТЫЕ И ЛИЧНЫЕ МОТИВЫ

У Раши мы находим не просто скрупулезное толкование стихов Торы, а глубокие истины более общего порядка, которые относятся непосредственно к нашей жизни. Из его толкования эпизода с Пинхасом мы узнаем, что не следует принижать человека, совершающего религиозный акт, даже если есть серьезные основания подозревать, будто его поступок продиктован скрытыми мотивами.

Даже если человек и в самом деле движим скрытыми мотивами, в Талмуде совершенно четко сказано, что «человеку следует всегда быть поглощенным в Тору и заповеди, хотя бы и не ради них самих, поскольку, совершая поступки даже ради иных целей, он в конечном счете придет к совершению ради них самих» (Псохим, 50б; ср. Шульхан арух а‑Рав, Законы изучения Торы, 4:3). Истинный мотив рано или поздно заменит ложный.

В древнееврейском оригинале этого текста вместо «совершая» поступок, сказано «будучи в середине» («митох») его, то есть на глубинном уровне здесь подразумевается, что правильный мотив обнаружится «внутри» неправильного. Иначе говоря, еврей может в мыслях иметь иные мотивы для исполнения воли Б‑га, но подсознательно, в глубине души, он стремится прежде всего следовать Торе ради нее самой.

Более того, видя человека, совершающего верный поступок из неправильных побуждений, еврей обязан не отговаривать его от такого поступка, а помочь разобраться в целях, чтобы расположение духа человека соответствовало исполнению воли Б‑га ради нее самой.

Это касается и случаев, когда поступками человека явно руководит скрытый мотив. На самом деле нам не дано знать побуждений других людей. Израильтяне имели веские основания подозревать у Пинхаса тайные помыслы, но Б‑г, Который «видит то, что в сердце» (Шмуэль I, 16:7), заверил их, что они ошибаются.

СКРОМНОСТЬ И ЗАНОСЧИВОСТЬ

Тот, кто следует примеру израильских колен, может впасть в еще более глубокое заблуждение — поддаться самообману. Ведь если ты удерживаешь другого человека от совершения поступка пусть и хорошего, но продиктованного сомнительными побуждениями, можно подвергнуть сомнению и свои собственные мотивы. Ты можешь рассуждать следующим образом: поскольку я по характеру скромен, не выпячиваю себя, я не выношу гордыни, то, если кто‑то слишком увлеченно изучает Закон или исполняет заповеди более ревностно, чем предписано Торой, это кажется мне проявлением спеси, и я не могу обойти такие случаи молчанием. На самом деле прав тут не ты, а человек, которого ты осуждаешь. Израильтяне осуждали Пинхаса, стремясь оправдать Моше и самих себя; но не случайно Б‑г сказал о Пинхасе: «он возревновал за Всесильного своего». В твоем проявлении скромности тоже может присутствовать заносчивость. При виде человека, увлеченного познанием или особенно рьяно исполняющего заповеди, правильнее было бы и самому исполниться большим рвением (Бава батра, 21а: «Зависть среди ученых множит знание»). Если же ты осуждаешь другого, можно подумать, что тебе неприятно видеть человека добродетельнее себя. В «Пиркей Авот» (1:16) сказано: «Суди всякого в лучшую сторону». Если твои чувства в отношении кого‑либо не согласуются с этим правилом, значит, их источник не имеет ничего общего с истиной и святостью.

НАГРАДА РЕВНОСТНЫМ

История с Пинхасом произошла в то время, когда на израильтян напал мор. И хотя Пинхас, в отличие от Моше, не был ни главой рода, ни (пока еще) священнослужителем, своим поступком он прекратил мор и восстановил мир между сынами Израиля и Б‑гом: «Я заключаю с ним Мой союз мира».

Итак, даже в период духовных мук, если ты видишь еврея, ревностно служащего Г‑споду, пусть даже он не может похвастаться известностью, не разубеждай его и не препятствуй ему, ибо подобно Пинхасу он несет истинный мир в отношения
Б‑га и Его народа, мир как противоположность разобщению и изгнанию. Он — предвестник Эры Машиаха («Пинхас — это Элияу»: Таргум Йонатан бен Узиэль, Вайера, 6,18; Наставления рабби Элиэзера, гл. 47; Зоар, ч. II, 190а; Раши, Бава мециа, 114б), который «повернет сердца отцов к детям и сердца детей к отцам» (Малахи, 3:24), и тогда наступит окончательный мир навеки.