В главе «Беар» даны законы, которые выделяют особенное время и указывают на его святость. Это каждый седьмой год семилетнего цикла (шмита — «освобождение»), когда земля оставалась под паром и отдыхала, будучи безраздельной собственностью Творца, и каждый пятидесятый год (йовель — «юбилей»), когда свободу получали рабы‑евреи, а наследные наделы (за исключением домов в городах, обнесенных стеной) возвращались своим хозяевам (по Своей воле Всевышний раздал уделы сынам Израиля, и никто другой не имел права их присвоить).

Связь двух заповедей выражалась в том, что юбилеем отмечался конец семи семилетних циклов, сам по себе он не считался годом такого цикла. Когда некоторые из колен оказались в изгнании, юбилей потерял свое практическое значение. В его истории можно выделить три периода: 1) времена, когда заповедь юбилея соблюдалась; 2) времена Второго храма, когда ее не соблюдали, но эти годы все же учитывались для сохранения семилетних циклов; 3) времена (как сейчас), когда Храма нет, и счет семилетних циклов не учитывает юбилейного года.

В беседе Ребе исследуется духовная сущность седьмого и пятидесятого годов и объясняется скрытый смысл трех периодов, которые олицетворяют уровни религиозного сознания.

ЮБИЛЕЙ

«И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на всей земле всем жителям ее; юбилеем будет это у вас; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый к семейству своему возвратитесь» (Ваикра, 25:10).

В Талмуде в связи с этим сказано: «Когда колена Реувена и Гада и половина рода Менаше оказались в изгнании, юбилеи были запрещены. Также сказано: “И объяви свободу по всей земле, всем жителям ее”», — то есть только тогда, когда все жители живут на ней, но не тогда, когда кто‑то находится в изгнании… (Арохин, 32б, Рамбам, Законы Шмита ве‑Йовель, 10:8).

Несмотря на то что юбилей перестал быть годом освобождения рабов и возвращения владений, Вавилонский Талмуд отмечает, что даже во времена Второго храма «вели счет юбилеям, чтобы сохранять священный статус годов освобождения» (Арохин, 32б; Рамбам, Законы Шмита ве‑Йовель, 3). Каждый седьмой год был годом освобождения (шмита), субботнего покоя для земли, когда она была «освобождена» от засевания и оставалась под паром. Согласно мнению мудрецов, пятидесятый год в этот цикл не входил, поэтому приходилось продолжать считать годы юбилея, чтобы обеспечить соблюдение седьмого года освобождения (шмиты) в нужное время: на седьмой год после юбилея, а не после сорок девятого года.

Тосафот (Арохин, 32б) возражают. В Иерусалимском Талмуде сказано: «Когда юбилейный год не соблюдается как юбилейный год, не надо соблюдать и седьмой год как год освобождения» (Швиит, 1:2; Гитин, 4:3). Если так, то во времена Второго храма, когда юбилейный год не соблюдался, а просто отсчитывался, освобождение седьмого года, шмиты, следовательно, теряло силу.

Раши считает (Гитин, 36а), что седьмой год соблюдался во времена Второго храма только как закон мудрецов. Другими словами, Иерусалимский и Вавилонский Талмуды не противоречат друг другу: Иерусалимский Талмуд утверждает, что субботний год (когда юбилейный год был временно отменен) необязательно было соблюдать по закону Торы, а Вавилонский Талмуд упоминает, что его тем не менее продолжали соблюдать по указу мудрецов.

Но, согласно Тосафот возникает коллизия двух Талмудов: Вавилонский Талмуд, утверждая, что седьмой год обязателен для соблюдения по закону Торы независимо от юбилейных лет, противоречит Иерусалимскому Талмуду.

ДУХ И ЗАКОН

Правовые решения первых мудрецов — это не просто результат рассуждений, основанных на житейской логике (Биурей а‑Зоар, Ваишлах, 20б). Танаи и амораи были настолько духовно богатыми людьми, что видели в делах духовный свет и затем воплощали свое видение в интеллектуальных и правовых нормах. Но поскольку их души не были одной духовной высоты, то и практические их решения разнились. Это различие и служило источником разногласий (Введение в Танью, ч. 1; Зоар, ч. III, 245а). Таким образом, можно сказать, что причиной разногласий (согласно Тосафот) между Иерусалимским и Вавилонским Талмудами относительно того, должен ли был по Торе соблюдаться седьмой год освобождения (шмита) во времена Второго храма, являлись различные уровни духовности, представленные этими двумя источниками знаний.

Вавилонский Талмуд находится на более низком уровне. «“Он заставил меня обитать в темных местах” — эти слова, считал рабби Ирмеяу, относятся к Вавилонскому Талмуду» (Сангедрин, 24а).

С точки зрения Иерусалимского Талмуда, представляющего собой более высокий уровень, святость седьмого года (шмита) была неполной без святости юбилейного года. На более низком уровне, на уровне Вавилоноского Талмуда, седьмой год был сам по себе совершенен, даже без юбилея.

БЕЗ ЮБИЛЕЙНОГО ГОДА

Когда Второй храм был разрушен, годы освобождения стали отсчитываться по‑новому.

Пока существовал Храм, пятидесятый год не входил в семилетний цикл. Но «в течение семидесяти лет между разрушением Первого храма и построением Второго и после разрушения Второго юбилейные годы не отсчитывались, исчисляли только (неразрывно) семилетние циклы» (Рамбам, Законы Шмита ве‑Йовель, 5).

В чем тогда разница между тем, как мы считаем годы освобождения теперь, и тем, как это делали во времена Второго храма, когда перестали соблюдать годы юбилея?

В свете высказанной концепции можно сказать: пока существовал Храм, духовный уровень был настолько высок, что, дабы увенчать святость седьмого года освобождения (шмита), нужна была более высокая святость юбилея. Одно время требовалось фактическое соблюдение юбилейного года, затем, как минимум, его отсчет. Но когда Храм был разрушен, духовность опустилась до того, что прервалась всякая связь между седьмым и пятидесятым годами освобождения.

СКРЫТОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЕДЬМОГО

И ПЯТИДЕСЯТОГО ГОДОВ

Чтобы понять вышесказанное, постараемся найти аналог седьмому и пятидесятому годам во внутренней, религиозной жизни человека.

Седьмой год, время освобождения, олицетворяет «принятие бремени Царства Небесного» (Таамей а‑мицвот ле‑а‑Ари заль, Беар). Оно происходит, когда человек подавляет свое «эго» во имя Всевышнего (битуль а‑Йеш) (Ликутей Тора, Беар, 42г). «Эго» все равно существует, но мы должны сдерживать его, лишая голоса. И все же каждый раз, чем ближе седьмой год, тем настойчивей этот голос: «Что же будем есть в седьмой год, когда мы не будем ни сеять, ни собирать урожая нашего?» (Ваикра, 25:20). И это несмотря на то, что «эго» всегда было свидетелем, как Б‑г выполняет Свое обещание: «Я пошлю вам благословение Мое в шестой год, и он доставит урожай на три года» (Ваикра, 21), — это «эго» вновь и вновь выказывает беспокойство.

С другой стороны, юбилей являет собой пример полного самоотречения во имя Б‑га (битуль ме‑мециут). «Эго» с его возражениями больше не существует. Теперь, не превозмогая себя, человек служит Всевышнему через понимание — настолько полное, что оно разрушает стену самообмана, отделяющую человека от Б‑га. «Год свободы» означает свободу от сокрытия правды и от «эго», сковывающего своими цепями.

ДВА ВИДА ПОСЛУШАНИЯ

Каждый из этих уровней имеет свои преимущества. Битуль ме‑мециут, послушание, основанное на понимании, шире. К Б‑гу обращен весь человек.

Битул а‑Йеш, или послушание, которого можно добиться усилием воли, проникает глубже внутрь человека, в душе которого происходит напряженная борьба.

Проведем аналогию: существует два вида взаимоотношений между слугой и хозяином. Бывает «простой» слуга, истинное стремление которого — стать свободным, но он продолжает служить, принимая бремя своего положения. И есть «преданный слуга», который служит своему хозяину всем сердцем, с неподдельной искренностью. Послушание последнего полнее — он весь отдается службе; первый же переживает это свое состояние глубже, поскольку его повиновение — результат намеренного подавления некоторых проявлений своего характера. Это требует от него больших духовных усилий.

ТРИ ЭПОХИ

Теперь видна полная взаимосвязь трех периодов еврейской истории с йовелем (юбилеем) и годом шмиты (освобождения).

Пока существовал Первый храм, соблюдались обе заповеди — духовность еврейского народа сочетала в себе послушание через любовь и понимание с послушанием через усилие и подчинение. Даже в их покорности была любовь, а усилие совершалось вместе с пониманием. Любовь, преодолевающая себя, возвращалась, чтобы себя наполнить.

Во времена Второго храма заповедь юбилея уже не соблюдалась, но эти годы продолжали считать. Любовь и понимание по‑прежнему имели значение и накладывали отпечаток на служение, основанное на усилии и воле.

Но когда Второй храм был разрушен, все, что осталось, — это год освобождения, то есть напряженная борьба, чтобы подавить собственное «эго» и слушаться ради послушания. Никаких следов юбилея, то есть внутреннего единства, уже не было.

РАЗЪЯСНЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

Итак, теперь мы уже не воспринимаем духовные материи в ясном свете понимания. Нам приходится действовать вопреки рассудку, подчиняясь неохотно. Подлинная духовность нам недоступна. И все же истинная внутренняя сила никогда нас не покидает. Сущность души всегда с нами. В теперешнем состоянии духовной тьмы изгнания она все равно подсознательно влияет на нас. И в этом первоисточник противоречий между Иерусалимским и Вавилонским Талмудами, связанных с тем, от кого исходит заповедь о соблюдении года освобождения в наше время: от Торы или от мудрецов (то есть на правах закона Торы или только как свидетельство мудрецов о прошлом, когда год юбилея соблюдался) (Гитин, 36б).

Для Вавилонского Талмуда, плода изгнания, соблюдение седьмого года и как следствие его — служение Всевышнему и «принятие бремени Царства Небесного» происходили сами по себе. Они не были связаны с высшим состоянием юбилея и служения Б‑гу, приходящего через любовь и понимание.

По Иерусалимскому Талмуду, стоящему на более высоком уровне духовного сознания, и юбилей, и связанные с ним заповеди продолжали, хотя бы и подспудно, присутствовать. Поэтому он считает, что год освобождения связан с прошлым и соблюдается в память о времени, когда они находились в гармонии с юбилеем во времена Первого храма.

В такой же мере это является и приготовлением к тем временам, когда все станет как прежде, когда будет построен Третий храм и придет Машиах.