Эта недельная глава начинается словами «И вот законы, которые ты разъяснишь им (буквально — «поставишь перед ними»). Конец фразы привлекал внимание многих комментаторов. Есть несколько толкований слов «разъяснишь им», и они взаимосвязаны.

Безусловно, нуждается в разъяснении и термин «законы», на иврите — мишпатим. В Торе «мишпатим» обозначает общие правила, регулирующие отношения между людьми, то есть общее, или социальное, законодательство. Не будь они даны Всевышним, такие законы могли бы быть логически выведены самим человеком благодаря здравому смыслу.

Иной характер носят «свидетельства», на иврите — эдут, такие, как законы Субботы и праздников: хотя они и доступны пониманию, но никогда бы не были установлены человеком самостоятельно; а также «установления», на иврите — хуким, — заповеди, в принципе не поддающиеся рациональному объяснению. Почему же тогда только «законы» выделены из всех заповедей? Отвечая на этот вопрос, Ребе исследует сложное соотношение между выполнением и пониманием Б‑жественных заповедей.

ЗНАЧЕНИЕ «ПЕРЕД НИМИ»

«И вот законы, которые ты разъяснишь им» (Шмот, 21:1). Мудрецы по‑разному толковали слова «им» (буквально — «перед ними»). Согласно первому толкованию (Гитин, 88б) всякий правовой спор между евреями должен рассматриваться «ими», то есть в еврейском суде, где дела разбираются в соответствии с законами Торы. Такие дела нельзя отправлять на рассмотрение к нееврейским судьям, даже если их право в данном случае соответствует закону Торы.

Второе толкование (Эрувин, 54б) говорит о том, что обучающий Торе должен ученику «показывать лицо» заповедей (основывается на слове «лифнейэм», «перед ними», дословно «перед их лицами»), то есть обосновывать установления заповедей, чтобы ученик понимал их, а не воспринимал как догму.

Третье объяснение, данное Алтер Ребе (Тора ор, Мишпатим), говорит о том, что «перед ними» означает «обращенный к себе» (основывается на вербальной схожести слов «лифнейэм» — «перед ними» и «липнимиутам» — «обращенный к их внутренней основе»). Таким образом, стих означает, что знание Б‑га должно проникать в самую глубину еврейской души. В Иерусалимском Талмуде (Авода зара, 2:7) встречается аллюзия, соотносящая фразу «Ты разъяснишь» «тасим» со словом «сокровищница» «сима». Отсюда следует, что сокровищница Торы должна пробудить сокровищницу души — ее самые сокровенные глубины (Зоар, ч. III, 73а; Ликутей Тора, Ваикра, 5в).

ТРИ ВИДА ЗАКОНОВ

Разные толкования одних и тех же слов в Торе внутренне взаимосвязаны. В чем же связь между этими тремя объяснениями? И почему слово «им» («перед ними»), как бы оно ни истолковывалось, должно быть привязано к «законам»?

Тора содержит три вида заповедей: законы, свидетельства и установления (Зоар, ч. III, 73а; Ликутей Тора, Ваикра, 5в, комментарии к Дварим, 6:20). Установления — заповеди, недоступные нашему пониманию, мы выполняем потому, что они даны Всевышним. Свидетельства имеют разумное объяснение, но с точки зрения рассудка их необходимость неочевидна. Не установи их Всевышний, человек не дошел бы до их создания. Законы же — это такие заповеди, к которым человека привел бы разум, даже не будь они раскрыты Б‑гом. Как говорят мудрецы: «Если бы Тора не была дана, мы научились бы скромности у котов, а честности у муравьев…» (Эрувин, 100б). Почему же все‑таки Тора выделяет именно законы, чтобы «разъяснить им»?

Если взять первое толкование слов «им» («перед ними»), здесь все ясно. Только в сфере законов (мишпатим) еврейское и нееврейское право могут совпадать. Отсюда необходимость убеждать — именно в случае с законами, чтобы споры, относящиеся к ним, разбирались именно в еврейском суде. Что касается свидетельств и установлений, то раз они исходят только от Б‑жественного откровения, подобные споры принципиально не могут рассматриваться в нееврейском суде, законы которого основываются исключительно на человеческом разуме.

Со вторым толкованием не так‑то просто. Если «разъяснять им» значит, что обучать надо, объясняя, то речь скорее идет не о законах, а о свидетельствах и установлениях, трудных для понимания. Понятно, что законы должны объясняться. Но не важнее ли было бы требовать обучения свидетельствам (поддающимся объяснению, хотя и не являющимся необходимыми) и установлениям (недоступным разуму) с помощью объяснений, насколько это возможно, все же доводя их до разума?

Не все понятно и с третьим толкованием. Совсем необязательно пробуждать сокровенные глубины души, чтобы выполнять законы, верные с точки зрения разума. Но то, что надо соблюдать свидетельства и установления, одним лишь разумом не постичь. Требуется мобилизация, подъем, согласие всех духовных сил, чтобы выполнять их с чувством причастности к происходящему, а не просто по принуждению. Так что связь между законами и словами «им» («перед ними») кажется неуместной.

ДЕЙСТВИЕ И НАМЕРЕНИЕ

В Б‑жественной заповеди «главное — это исполнение». Если, к примеру, человек сознательно подготовился к надеванию тфилин, но в последний момент воздержался и не надел их, заповедь не считается выполненной. Если, даже не имея правильных намерений, он все‑таки надевает тфилин, заповедь считается выполненной, и человек должен сказать на нее благословение.

Однако верно и то, что Б‑г хочет, чтоб каждая частичка тела и души человека участвовала в выполнении мицвы (заповеди): не только сила действий и мысли, но и эмоции, разум, воля, даже чувство наслаждения. Это относится не только к тем заповедям, что явно предусматривают ощущение и понимание (как, например, заповеди любить, бояться, знать Всевышнего и верить в Него), но и ко всем остальным, в том числе и к требующим конкретных действий. Самые глубинные сферы человеческого существа должны быть задействованы в выполнении заповеди (мицвы), особенно чувство наслаждения, чтобы человек выполнял заповедь с удовольствием и открытым сердцем (см. Рамбам, Законы лулава).

Верно это и для установлений, по определению находящихся за пределами понимания. Соблюдать их без правильного ощущения и понимания происходящего, словно у человека нет выбора, кроме как отдаться воле Бжьей, нехорошо. И нельзя сказать: «Я не понимаю их, но у Всевышнего, наверное, были причины, чтобы дать мне подобные заповеди, и мне этого достаточно». Такое отношение нельзя назвать безусловным повиновением. Это то же, что сказать: буду соблюдать только то, что приемлемо для меня, но решать, что приемлемо для выполнения, а что нет, позволю высшему по сравнению с моим разуму. На самом деле настоящее принятие установлений выходит за рамки рационального сознания и не ставит никаких условий, а желание служить Всевышнему ради Него Самого настолько сильно, что даже разум с готовностью откликается на голос Того, Кто стоит выше него.

В свете сказанного становится понятным трактовка мудрецов термина «установление» (Раши, Бемидбар, 19:2): «это указ передо Мной: ты не имеешь права его обсуждать». И все же она кажется несколько странной: раз «самое важное — это соблюдение», было бы естественнее сказать: «ты не имеешь права ослушаться его». Однако имеется в виду, что простого физического исполнения недостаточно и необходимо согласие разума. Требуется нечто большее, чем скрывать сомнения, и большее, чем благоразумно отступить перед мудростью Б‑га. Простая вера поглощает разум, не оставляя возможности сомнению.

Вот почему установления требуют, чтобы проснулось все самое сокровенное в еврейской душе. Иначе будет оставаться место для «размышлений» и сомнений, даже если внешне еврей будет продолжать соблюдать мицвот. А так его мысли и чувства подогреваются внутренним воодушевлением. Такова связь между вторым и третьим толкованиями слова «им» («перед ними»): «Духовная сила» ведет к «пониманию», к восприятию заповеди и разумом, и сердцем.

Но вопрос — почему вышеприведенные три разъяснения Тора относит к законам, а не к установлениям, что, кажется, было бы правильнее, — остается открытым. В понимании законов трудностей не возникает, и разум — без всяких духовных усилий — заставляет человека с готовностью им повиноваться.

ВЕРА И РАЗУМ

Ответ может быть найден в другом комментарии мудрецов к тому же стиху. Заметив, что эта недельная глава начинается словом «и» («И вот законы»), они сказали: «И это указывает на продолжение предыдущей темы» (Шмот раба; Танхума и Мехильта). Другими словами, законы, о которых говорится в нашей недельной главе, есть продолжение Десяти заповедей, данных, как и они, на Синае.

Десять заповедей делятся на две категории. Первые относятся к высшим принципам единства Всевышнего. А в других закреплены простые законы общества, например: «Не убивай», «Не кради» — заповеди, назначение которых очевидно. Соединив эти крайности — основы веры и законы рассудка, Тора учит нас, что даже такие заповеди, как «Не кради», должны выполняться не только потому, что они основаны на разумном подходе к жизни, но потому, что они — воля Того, кто сказал: «Я — Б‑г, Всесильный твой».

То есть когда мудрецы сказали, что слова «И вот законы…» продолжают Десять заповедей, они имели в виду, что законы надо соблюдать не потому, что они разумны, а потому, что они были даны Всевышним на Синае.

Теперь становится ясным первое толкование о том, что нельзя направлять спор между евреями на рассмотрение в нееврейский суд. Даже если законы совпадают на практике, тем не менее закон, источником которого является разум, отличается от основанного на словах «Я — Бог, Всесильный твой». Решения такого суда исходят не от Торы.

Третье толкование тоже становится понятным. Даже те законы, что могли бы соблюдаться только по рациональным причинам, должны выполняться согласно внутреннему велению души. Законы должны соблюдаться, как свидетельства и установления: не только по приказу разума, но по внутреннему зову души, который оживляет любую сферу человеческого существования.

Это же объясняет одновременно силу второго толкования и его тонкость: законам надо обучать так, чтобы ученик понимал их. И суть в том, чтобы, с одной стороны, он не относился к ним как к простому велению разума, а с другой — не думал о них как о чем‑то иррациональном. Их надо соблюдать с умом, но не из‑за того, что они имеют разумное обоснование. Разум должен направляться тем, что лежит за его пределами.

Почему же человеческий разум не самодостаточен? Во‑первых, потому, что он не обладает силой абсолютной обязательности: «Сегодня злое начало говорит ему “делай это”, завтра оно велит делать то — до тех пор, пока однажды не приказывает идти и служить идолам» (Шабат, 105б). Описание постепенного снижения духовных стандартов, данное шестым Любавичским Ребе, говорит о том, что дурной импульс еврея не может начинаться с соблазна сделать то, что запрещено. Он куда искуснее и приказывает ему: «делай это», «делай то» — то есть заповедь (мицву), но выполняй ее потому, что твои разум и эго не возражают. Так постепенно границы стираются, и уже не исключено совершение того, что было запрещено.

Во‑вторых, потому, что разум, хотя и может заставить человека соблюдать законы, но не способен привести его к Б‑гу. В этом и заключается разница между просто разумным действием и выполнением заповеди (мицвы). «Мицва» означает «связь»: она соединяет человека с Б‑гом. Говоря о Б‑жественных установлениях и законах, Тора сообщает еврею: «Он будет жить в соответствии с ними». Если человек использует все аспекты жизни — действия, эмоции, разум и духовные силы — для соблюдения заповедей, потому что они были даны на Синае, он воссоздаст Синай: встречу человека и Всевышнего.