Война — самое счастливое время для телевизионщиков. Никогда их не смотрят так много и так внимательно. Рейтинги взлетают до небес, общая статистика улучшается, и эти на тревоге нажитые процентные пункты ой как пригодятся при торговле с рекламодателями в скудные времена мирной рутины. Поэтому война, как страда: день год кормит. Как школьный буфет на большой перемене — сметают всё, только давай.

После десяти лет работы на телевидении эту войну — операцию «Несокрушимая скала» — я впервые наблюдал с позиции зрителя. Сидел по эту сторону экрана, щелкал пультом, переключаясь с канала на канал, и в конце концов осознал то, что и раньше знал, но теперь смог еще и прочувствовать: мы смотрим на мир другими глазами.

Израильские телеканалы показывали мне молодые, красивые, веселые лица погибших солдат, рвущие душу кадры похорон и издалека, со знаменитой горки на границе, дальше которой с нашей стороны репортеров не пускают, — столпы дыма и огня, поднимающиеся над Газой.

А иностранные каналы в сюжетах о нашей войне раскрывали панорамы свежих развалин, на которых копошились, извлекая уцелевшую утварь, убитые горем местные жители, в основном старики и дети, толпы возбужденных людей сбегались к каретам «скорой помощи», из которых выгружали носилки с окровавленными телами, на погребенных под завалами улицах бе­зутешные женщины в черном заламывали в отчаянии руки, выкрикивали в камеру проклятия. Газа на них не воевала — страдала. При взгляде на экран было совершенно непонятно, почему у нас время от времени завывают сирены воздушной тревоги, почему надо уходить от экрана в защищенную комнату, ловить в воздухе хлопок взрыва от сбитой ракеты. Кто же ее сюда послал — эти несчастные, роющиеся в рваных ошметках бетона, только что бывших их домом? В кадр ни разу не попадали молодые мужчины в камуфляже с балаклавами, скрывающими лицо, которых я много раз видел раньше в пропагандистских роликах «Хамас». Куда-то они вдруг исчезли.

Не надо быть специалистом, чтобы понять, какой из двух типов телевизионных картинок более выигрышный, больше трогает зрителя и сильнее формирует впечатление о происходящем здесь. Тут дело даже не в идеологии, не в изначальной предвзятости, не в традиционном антисемитизме. Хотя и то, и другое, и третье есть в той или иной мере у разных категорий публики, политиков и общественных деятелей. Дело в психологии восприятия и профилирующих стереотипах.

Констатировать это банально, возмущаться этим бессмысленно, бороться — бесперспективно, ибо это в природе вещей. Но понять суть — следует.

Я не знаю, как наша очередная локальная война, скромно именуемая операцией «Несокрушимая скала», отразится на происходящем в регионе, на противостоянии Израиля мусульманскому террору, на отношении к нам и к этой нашей борьбе в мире. Могу лишь предположить на основе своего опыта и разумения, что никак  — по крайней мере, на принципиальном уровне. И виной тому не враждебный бесчувственный мир, а мы сами — евреи и особенно израильтяне, отчасти правительство, которое мы выбирали и, скорее всего, оставим у руля страны, несмотря на глухое (пока что) недовольство его поведением в ходе операции.

«Несокрушимая скала», не став тем камнем, который перевернет мир или хотя бы стратегическую ситуацию в области безопасности в Израиле и в противостоянии террору вообще, может стать стратегическим уроком. Прежде всего — мировоззренческим, в первую очередь — для нас самих (имею в виду евреев и израильтян). Однако не исключено, что и для других.

Как урок минувшая война если не идеальна, то хотя бы исключительно показательна и удобна.

Искомое неравенство

Евреи, как бы ни отделяли себя от окружающих народов (а пуще того — те отделяли их от себя), на самом деле их органичная, интегральная часть и, не считая некоторых ментальных, этнических и религиозных особенностей, ведут себя и даже мыслят в основном, как они. Общечеловеческие ценности, постулаты и принципы цивилизованного общества распространяются на них ровно так же, как на всех остальных, к этому обществу принадлежащих. Тем более что принципы, на которых строится европейская цивилизация, во многом сформулированы и привнесены евреями.

Один из основополагающих постулатов цивилизованного общества заключается в том, что все люди равны. Это аксиома. И всякий опровергающий ее — дикарь и фашист.

Для евреев это абсолютная истина, тема больная. Равенство всех людей перед Б-гом — от царя до раба и чужеземца — религиозная догма, зафиксированная в Торе. Борьба за равенство составляла смысл еврейских общественных движений во все времена, это лежит в основе самых известных политических идей, рожденных евреями, таких как социализм и сионизм.

Как многие другие еврейские изобретения — от единобожия и христианства до всеобщей грамотности и омовения рук перед едой, — принцип равенства людей и народов был воспринят европейской цивилизацией (ныне отождествляемой с цивилизацией как таковой) в качестве ключевого, органичного, собственного, без указания на авторство.

Но, как бывало уже с другими глобальными еврейскими ноу-хау (христианством, например), его применение в чужих руках оказалось направленным против них самих.

Этот сложный философско-исторический заход понадобился мне для того, чтобы подойти к весьма кощунственному и абсолютно неприемлемому с точки зрения политической корректности утверждению. Принцип равенства в отношении противостояния Израиля с «палестинским движением сопротивления» неприменим. В этом случае евреи и арабы — не равны.

Не равны вообще и не равны в частности — когда речь идет конкретно о «Хамас», «Исламском джихаде», «Хизбалле», «Народном фронте освобождения Палестины», ныне старательно прячущем клыки и намерения «Фатх» и еще куче других организаций, которые уже существуют или появятся завтра, дело не в названиях. Цель у всех у них одна — уничтожение Израиля, истребление евреев, методы похожие — террор.

Главный урок, который следует усвоить из операции «Несокрушимая скала» — необходимость говорить об этом прямо и настойчиво. Потому что никогда прежде это не проявлялось так ясно.

На самом деле речь идет об отстаивании принципа равенства, а не противоречии ему.

«Несокрушимая скала», а вернее, реакция мировой общественности, мирового сообщества и самых цивилизованных государств (включая ближайшего союзника Израиля — США) на ее ход свидетельствует о том, что на 67-м году существования еврейского государства его до сих пор не признают равным другим.

Ни одно государство (включая те, которые известны как спонсоры террора) никто не посмел бы ставить на одну доску с террористической организацией и требовать от него ограничивать свои возможности по подавлению террористических атак против своего населения. А демократическое Государство Израиль представляли стороной конфликта, равной с анклавом террористов. Сам же конфликт — как драку двух регио­нальных забияк, на одного из которых можно повлиять международными мерами, а другой настолько отморозок, что от него и требовать ничего нельзя.

А мы не равны!

Мирные граждане

Операция, как известно, началась в ответ на массированные обстрелы территории Израиля из сектора Газа. На этот раз под ударами оказались не только города и поселки израильского юга, но и центр страны, долетало до севера. «Хамас» и «Исламский джихад» сбросили в первые же дни сотни ракет, потом счет пошел на тысячи. Однако непосредственно от ракетного обстрела погиб всего один человек — 32-летний бедуин в Негеве. Система ПРО «Железный купол» надежно прикрыла небо.

Это, конечно, страшно разочаровало террористов, собиравшихся привес­ти Израиль в трепет своим ракетным арсеналом. Но настоящее возмущение вызвало в мировом сообществе.

— Вы применяете чрезмерную силу, — разразилось оно разными голосами, когда израильские ВВС перешли от спорадических огрызаний по пусковым установкам, откуда давно сбежали ракетные расчеты, к прицельным авиаударам и число потерь в Газе перевалило за сотню. — Это жестоко и нечестно.

— Но мы лишь отвечаем на агрессию террористов, — оправдывался Израиль. — Это на нас нападают — две трети страны в бомбоубежищах.

— Да? А где ваши жертвы? В Газе — вот они, внимание на экран. А у вас — один несчастный бедуин. Это жертвы?

Примерно к такому диалогу можно было бы свести суть претензий и аргументации.

Я столкнулся с ней сначала на российских сайтах. Когда читал истерические стенания записных антисемитов вроде лауреатов премии «Хамас» Проханова и Шевченко, не удивлялся: своего восхищения палестинскими террористами они никогда не скрывали, как и негодования по поводу сионистских садистов. Для них действительно отсутствие убитых евреев — трагическое разочарование.

Несколько насторожило, когда ту же аргументацию стали использовать фигуры покрупнее. Глава Чечни Рамзан Кадыров вдруг выступил с осуждением «государственного терроризма» Израиля в секторе Газа, и среди прочего выдал, что «запущенные из Палестины ракеты не повредили Израилю». Любопытно было это читать, сидя в домашнем бомбоубежище под вой воздушной тревоги и зная, что полстраны сейчас прервало работу, а на юге большинство бизнесов закрыто уже несколько дней. Но Кадырову, видимо, известны какие-то несиловые методы подавления терроризма, опыт большой. Посетовал на отсутствие жертв у израильтян и Совет муфтиев России в своем специальном заявлении по поводу ситуации в Газе.

Но когда та же аргументация стала звучать и со стороны западных общественных деятелей, сомнений не осталось: это общая тенденция.

Верховный комиссар ООН по правам человека Нави Пиллэй дошла в ней до апогея. Она выразила свое возмущение вопиющим неравенством в защите гражданского населения в Израиле и в секторе Газа. У Израиля есть «Железный купол» — и его граждане прикрыты от ракет, а у «Хамас» этой системы ПРО нет — и жители Газы беззащитны. Потому Израиль совершает военное преступление, а США соучаствуют в нем, финансируя оснащение израильтян батареями «Железного купола», не позаботившись о том, чтобы обеспечить этим противоракетным зонтиком и палестинцев. Должен быть паритет!

Суть все в том же стремлении к равенству. Есть две стороны конфликта, и раз уж они подрались, мы должны заботиться одинаково об обеих и сочувствовать той, кому больше досталось. Но это уравнивание и есть дискриминация.

Израиль и «Хамас» не равны никак и ни в чем. Ни по статусу, ни по силам, ни по целям. А уж сравнение их по количеству понесенных жертв — вообще за гранью здравого смысла.

Пять лет, со времени предыдущего и тоже вынужденного вторжения ЦАХАЛа в Газу, «Хамас» занимался тем, что наращивал свой ракетный потенциал и сооружал систему туннелей для контрабанды, арсеналов, пусковых шахт ракет и террористических рейдов на израильскую территорию. Только на строительство туннелей ушло 40% бюджета «Хамас» (главным образом пожертвований исламских стран и бизнесменов, а также благотворительной помощи Запада), львиная доля стройматериалов. Все это с единственной целью — убить как можно больше евреев.

А Израиль со времени 2-й ливанской войны 2006 года, когда впервые израильский тыл подвергся массированному ракетному обстрелу «Хизбаллы», решал кардинальный вопрос защиты своих граждан от ракет малой дальности.

В мире не было системы ПРО такого быстрого реагирования. Израильские ученые и инженеры совершили подвиг.

«Железный купол» — дорогое удовольствие. Каждый залп стоит 100 тыс. долларов. Не слишком ли расточительно для палестинских «Кассамов» и «Градов»?

Когда-то, лет шесть назад, я спросил об этом отца израильской ПРО Узи Рубина.

— А вы не так считаете, — сказал он. — Сравнивать надо не со стоимостью сбитой ракеты, а с ущербом, который она может принести, если попадет в цель. Сколько вы готовы заплатить, чтобы защитить свой дом?

Только сейчас я понял смысл его тогдашних слов. Страшно подумать, что было бы с Израилем, не будь у нас в этой войне «Железного купола» . Хотя и цену представить страшно.

Эту цену готов был заплатить и заплатил Израиль за защиту своих граждан от ракет из Газы.

А хозяева Газы поступили ровно наоборот. Когда началась операция, еще воздушная ее фаза, ЦАХАЛ преду­преждал жителей домов и районов, по которым намечался удар ВВС, — листовками, СМС-ками, телефонными звонками, — чтобы они покидали объекты предстоящих бомбардировок. Это лишало армию возможности застать врасплох террористов, но жизни мирных жителей дороже.

Однако «хамасовцы» не давали людям уходить. Специально выводили их на крыши. Закрывали в домах, превращенных в пусковые площадки, огневые точки, ракетные склады. А когда мирные граждане массово покидали намеченные к бомбардировке районы, силой загоняли их обратно.

Бомбоубежищ в Газе тоже нет. В подвалах — склады оружия и взрывчатки. В хорошо укрепленных туннелях есть бункеры для «бойцов сопротивления» и их командиров. Остальных беречь зачем? Жертвы среди мирного населения — самое действенное оружие террористов. А «разрушение гражданских домов усиливает ненависть граждан к нападающим и усиливает поддержку сил сопротивления» — так записано в инструкциях «Хамас».

Пусть теперь сравнивают нас и наши жертвы.

Дети

Самое страшное на войне — это дети. Не случайно операторы стараются поймать их в кадр, показывая ужасы войны. Не всё в этих кадрах правда. Не все кадры с детскими трупами, которые появляются как свидетельства трагедии в Газе, сняты именно там, многое — из Сирии. Но и не все, что снято действительно в Газе и действительно в ходе операции, соответствует действительности.

Один из самых последних и громких эпизодов «Несокрушимой скалы» произошел 3 августа. Как сообщили СМИ, израильская артиллерия обстреляла школу БАПОР (Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам). Понятно, что занятия там давно не идут, но во дворе были беженцы. Десять погибших, 30 раненых. Генсек ООН Пан Ги Мун выразил свое возмущение, Госдепартамент США заявил, что потрясен.

Корреспондент британской «Guar­di­an» заснял на видео страшные кадры. Но некий английский блогер Томас Виктор этот ролик внимательно рассмотрел и обнаружил ряд несоответствий. Снаряд упал за воротами школы. А трупы во дворе. След кровавый стелется — мужчину затас­кивали с улицы. Может, и правду говорят израильтяне, что была точечная ликвидация? А девочка, которую носил на руках по двору безутешный отец, ожила…

Очень много кадров с детьми, распространяемых в соцсетях, оказываются фейками. Поэтому относиться к ним надо с осторожностью. Самое страшное фото, которое я видел: молодой мужик вешает за шиворот на оконные решетки дома двух плачущих детей лет 4–5 — якобы для живого щита.

То, что «хамасовцы» используют детей как прикрытие, известно. В свое время я пересмотрел немало таких видео, снятых с израильского беспилотника во время операции «Литой свинец» в 2009-м: чтобы пробежать по улице, герой выхватывает ребенка у матери и устремляется с ним на руках к следующему укрытию.

Но это фото слишком жестоко. Так его и оценило большинство: мол, знайте меру, что за кровавый навет?

Не писал бы об этом, если бы один мой знакомый резервист, капитан пехоты, только что вернувшийся из Газы, не рассказал мне, что сам видел детей, пристегнутых наручниками к оконным решеткам.

— Зачем?

— Чтобы мы не стреляли по этому дому, — ответил Асаф.

— И что вы делали?

— Не стреляли!

Он рассказал еще много страшных историй. Как вышел к солдатам из туннеля, который они собирались уничтожить, мальчишка лет 15. «Хамасовцы» посадили его в засаду, дали финики, воду и автомат. Он просидел там три недели. Если бы во­шли в туннель израильские солдаты, он должен был открыть по ним огонь. Шахид!

И тогда я принимаю на веру другие похожие рассказы солдат в Фейсбуке. Навстречу им выходили такие же мальчишки 14–15 лет с поясами шахидов. А после того, как один из них взорвался, в двух других пришлось стрелять, и теперь парень не может спать по ночам.

Асаф рассказывал о старике, позвавшем на помощь. А на нем оказался пояс шахида.

Судя по всему, обратиться к солдатам за помощью — любимая уловка шахидов. 30 июля так погибли трое бойцов спецназа «Маглан» — красавцы, больно смотреть, старшему — 21, он из Совьена, поселка миллионеров. Арабские мальчишки стали звать их на помощь из дверей поликлиники ООН. Они вошли. Здание обрушилось в пыль — в стены была вмонтирована взрывчатка, 12 бочек, больше тонны.

Эти детишки оказались шахидами. Исполнилась их заветная мечта.

Их уцелевшие сверстники будут воевать с моими внуками. Младший, пятилетний Лиор, добрый и нежный мальчик, после ночи, когда его дважды будили под сирену, чтобы отнести в защищенную комнату, сказал задумчиво, пока дочка собирала его в детсад:

— А что, разве нельзя сделать такую большую бомбу, чтобы сразу убить всех наших врагов?

— Нельзя, — сказал я ему, — мы — другие.

Хотя такие большие бомбы у нас есть. Но как объяснить ребенку, что нельзя? И даже не ребенку. Потому у нас опять мир. До следующей операции. В Газе на свежих развалинах своего анклава «Хамас» празднует победу.

«Мы любим смерть больше, чем евреи любят жизнь!» — гордо говорят выбравшиеся на свет из своих надежных подземелий их полководцы и вожди, пересидев всю операцию под кондиционерами. Теперь они смогут продолжить воспитывать из своих детей шахидов. И опять преуспеют.

А в больнице «Сорока» в Беэр-Шеве, столице израильского юга, в день прекращения огня родилось 67 младенцев. Говорят, абсолютный рекорд для Израиля. В ходе операции «Несокрушимая скала» погибло 64 бойца ЦАХАЛа и 3 гражданских. Ровно 67.

«Они» любят смерть, а мы — жизнь. Мы им не ровня, мы другие. Пусть каждому достанется свое.