В издательстве «Книжники» готовится к выходу книга «На их плечах». Это воспоминания о женщинах, соблюдавших законы иудаизма и сохранявших традиции в годы советской власти. Составитель книги Хаим‑Арон Файгенбаум, чья семья тоже прошла трудный путь подпольного соблюдения, собрал воспоминания еврейских женщин или воспоминания о них, дабы показать, что в то время, как мужчины уходили на заработки, воевали или сидели в лагерях, именно женщины сохраняли традиционный уклад, соблюдали кашрут, давали детям религиозное воспитание.
Сара Рафаэлов
Дочь Абегаиль и Шимшона Мошиашвили родилась в 1932 году в Грузии, в Кутаиси. В 1993 году после смерти мужа Сара репатриировалась в Израиль вместе с двумя младшими детьми.
В ночь на 18 февраля в доме Мошиашвили начались роды. Принимала их акушерка Этери, сестра роженицы Абегаиль. Роды — шестые по счету — были тяжелыми. Девочку без явных признаков жизни посчитали мертвой. Тело ребенка положили в таз и прикрыли полотенцем, таз задвинули под кровать и занялись роженицей. С Б‑жьей помощью, роженицу удалось спасти. После того как страсти улеглись, все разошлись спать.
Этери тоже прилегла отдохнуть в комнате роженицы, но уснуть ей не удавалось. Через некоторое время ей послышалось мяуканье — звук доносился из‑под кровати. Этери сквозь сон подумала, что кошка подобралась к тазу, она кинулась к кровати, выдвинула таз, откинула полотенце — и чудо предстало перед ее глазами! Новорожденная малышка шевелилась и тихонько кряхтела.
Так, волею Всевышнего, я появилась на свет и получила еврейское имя Сара и грузинское имя Циала, как было принято тогда в Грузии.
Маленький экскурс в историю. Двадцать шесть веков грузины и евреи живут бок о бок. Евреи всегда селились на территории Грузии компактно, занимая целые деревни, но в городах их было мало. Синагоги были расположены по всей стране, а молитва велась на языке Торы — на иврите. Основными занятиями евреев Грузии были ремесло, торговля и сельское хозяйство. Первый исторический документ, подтверждающий поселение евреев в Кутаиси, относится к 1644 году. В XVIII веке евреи все чаще селились в самом городе, переезжая из сел Лечхуми (Лайлаши), Рача (Они). В Кутаиси сохранилась Маленькая синагога, относящаяся приблизительно к 1800 году, а в 1835 году построили вторую синагогу, которая известна как Верхняя, или «Мцване квавили» («зеленый цветок» на грузинском). С приростом еврейского населения в городе появилась необходимость в третьей синагоге, которая была построена в 1886 году и стала известна как Большая синагога. Большую синагогу построили рядом с Маленькой, и они образовали комплекс, в котором располагались миква, мацепекарня и кошерная скотобойня. Синагоги построены из обтесанного белого камня и выделяются на общем фоне города. Еврейские кварталы располагались вокруг синагог на улицах Шаумяна, Азербайджана, Рижинашвили, Маяковского, Джапаридзе, Махарадзе, Тельмана, Клары Цеткин и занимали почти половину старой части города. К 1970‑м годам прошлого века (до алии 70‑х) еврейское население Кутаиси насчитывало около 10 тыс. семей. Надо отметить, что советская власть застряла в горах Кавказа и до Грузии практически не добиралась. Поэтому вся страна жила своей, особой жизнью, а еврейские кварталы — своей, еврейской.
Моя семья проживала в доме, построенном моим прадедушкой (дедом отца) и поделенном между двумя братьями: отцом и дядей.
У дяди было трое детей: братья Михаэль и Биньямин и их сестра Гиули. Я же была шестым ребенком в нашей семье, старше меня были Вера (Ципора), Михаэль, Сима (Симха), Иссахар и Римма (Ривка), а моложе — брат Эльдар (Элхазар). Наша бабушка по отцу жила вместе с нами. Большая и дружная семья, где уважали старших, а старшие заботились о младших и учили их; детей с раннего возраста приучали к труду и порядку. У каждого члена семьи были свои дела по дому. В обязанности мальчиков входило носить воду, колоть дрова, помогать отцу по работе, а девочки наводили порядок, готовили и помогали матери по хозяйству. Все дети учились в школе, а мальчики некоторое время еще и в хедере.
В 1937 старшая сестра Вера (Ципора) вышла замуж и переехала жить в Тбилиси, где позже поступила в медицинский институт и родила дочку. Свадьбу справляли по еврейскому обычаю: с миквой, хупой, свадебным застольем, с шабат хатан и всеми полагающимися обрядами.
Наш отец Шимшон занимался оптовой торговлей фруктами и орехами, а мама Абегаиль была домохозяйкой. Мы помогали отцу в работе: перебирали фрукты и кололи орехи. Осенью делали вино: давили виноград, а сок заливали в большие стеклянные бутыли для брожения. Чтобы вино было кошерным, годным для кидуша, нельзя было, чтобы нееврей смотрел на само вино или даже на пустую посуду для него. Вино готовилось и стояло в закрытом, недоступном чужим взглядам помещении, а бутыли мыли во дворе — иногда они перемывались по нескольку раз.
В нашей семье религия определяла уклад жизни и повседневные заботы. Отец каждый день рано утром уходил в синагогу и возвращался к завтраку, а затем шел работать. К вечеру папа опять отправлялся в синагогу на минху и аравит.
Подготовка к шабату и к праздникам начиналась загодя — с воскресенья. Все лучшие продукты, которые удавалось достать, приберегались для субботы. На шабат мы готовили жареную курицу с картошкой (шемцвари), омлет с грецкими орехами и с потрохами (хенаги), запеченную рыбу с гарниром из лука и граната (тевзи сатенит), лобиани, медовик (таплиани) и другие блюда традиционной грузинско‑еврейской кухни.
Война вторглась в жизнь нашей семьи с призывом в армию мужа сестры и скором известии о его гибели под Керчью. Один раз, в начале войны, к нам залетел фашистский самолет, он бомбил Кутаисскую ГЭС. Недалеко от дома, где жила наша семья, находился госпиталь, куда привозили с фронта раненых бойцов. Те, кто мог ходить, по субботам приходили к нам домой, и моя мама их кормила, а мы с сестрой Ривкой носили корзины с пирожками и другой едой лежачим раненым в госпиталь и помогали ухаживать за ними.
По соседству с нами проживали мои бабушка и дядя с семьей. У дяди Абрама было два сына. Я ходила туда каждый день — помогать и ухаживать за бабушкой Сарой. Дядя Абрам был прирожденным коммерсантом и предпринимателем, очень состоятельным человеком. Ему часто приходилось укрываться от властей, но в 1949 году, прямо перед Песахом, его арестовали. В квартире провели обыск, изъяли большую часть имущества. Заодно арестовали и дядину жену, детей отправили к родственникам, комнаты опечатали, а около подъезда поставили охранника. Мне как ухаживающей за старенькой бабушкой разрешили навещать ее. Квартира дяди и бабушки располагалась на втором этаже двухэтажного дома. В квартиру вел отдельный подъезд, а окно бабушкиной комнаты располагалось напротив окон дяди. Я приходила два раза в день, приносила бабушке еду и забирала обратно посуду. Первые два дня охранник проверял, что я приносила и что уносила, а потом перестал. Бабушка сказала, что в комнатах дяди есть тайники и их нужно проверить. Стали думать, как это сделать. У бабушки в комнате была длинная гладильная доска: я проложила доску между окнами, по доске добралась до окна дядиной комнаты. По счастью, форточка оказалась открыта; мне удалось проникнуть в комнату и осмотреть тайники, на которые указала бабушка. В несколько приемов я смогла перенести найденное в бабушкину комнату, а затем потихоньку пронести все это мимо охранника. Таким образом мне удалось спасти некоторую часть дядиного имущества.
В 1951 году после окончания школы с отличием я пыталась поступить в университет. На приемном экзамене по литературе я ответила прекрасно на все вопросы билета и услышала, как один экзаменатор шепнул другому: «Этой еврейской девочке нельзя ставить “отлично”…» В конечном счете мне поставили четверку, и этого балла не хватило для поступления.
Летом 1952 года власти попытались разрушить синагоги Кутаиси, чтобы строить на их месте школы, но все евреи, в том числе и мой отец Шимшон, собрались в синагогах и проводили там дни и ночи, сменяя друг друга. Еврейские женщины не отставали от мужчин, они окружили синагоги; стояли, сидели и лежали вокруг них и на примыкающих улицах, не позволяя никому приблизиться. Так продолжалось около недели. Власти предприняли несколько попыток, но каждый раз отступали, встречая сопротивление. В конечном счете через улицу напротив синагоги снесли несколько домов и на их месте наскоро построили русскую (прозванную еврейской) среднюю школу номер десять. Таким способом местные власти решили проблему образования.
Мнение нашей семьи о событиях в стране определял и формировал отец Шимшон. Будучи глубоко верующим человеком, все обсуждения он завершал словами: «Им (властям) не отпущено много времени. Геула (избавление) близка, мы должны продолжать делать свое дело — служить Б‑гу».
В дальнейшем я пошла учиться на курсы бухгалтеров, которые окончила с отличием.
До замужества я работала бухгалтером ателье в Тбилиси и помогала овдовевшей в войну старшей сестре, оставшейся с маленькой дочерью.
С моим будущим мужем я познакомилась в доме тети. Его звали Яков Даниэлович Рафаэлов. Яков работал вместе с моим двоюродным братом в шахтерском городке Ткибули и носил нехарактерную для грузинского еврея фамилию. Фамилия досталась ему от отца — уроженца Ирана, осевшего в Тбилиси. Яков с малолетства был круглым сиротой: отец погиб на фронте, а мать умерла от болезни. Мальчика забрала в Ткибули тетя, а его сестра осталась в Тбилиси у другой тети. В одиннадцать лет Яков Рафаэлов пошел работать на шахту, у него было очень трудное детство. Ткибули находится в сорока километрах от Кутаиси, это удаленный горный шахтерский городок с населением 15 тыс. человек. До войны там почти не было евреев, но после войны они потянулись туда — «развивать торговлю». Они заметили местного еврейского мальчика и взяли его на работу к себе в магазин. Так он постепенно встал на ноги. В дальнейшем Яков считал себя обязанным всегда помогать другим.
Нашу свадьбу также сыграли по всем еврейским традициям и согласно всем обрядам: с миквой, хупой, свадебным застольем и шабат хатан. Через год у нас родился первенец. Радости не было предела. Больше всех радовался мой отец: он, имея к тому времени шесть внуков и внучек, наконец смог выполнить заповедь пидьон а‑бен . Всего у нас родилось четверо детей — два мальчика и две девочки.
Наша семья, как и подавляющее большинство семей в Грузии, была тесно связана с еврейской общиной. Мой отец был шамашем, служителем синагоги, а мама организовывала и собирала помощь нуждающимся членам общины. Синагога была центром, где люди обменивались новостями и обсуждали их. Особенной новостью стала новость об Израиле: о провозглашении государства, о Войне за независимость, о победах над противниками. Каждое известие о еврейском государстве было радостным событием. Посещение местной синагоги представителями Израиля в 1952 году пробудило в еврейской общине первые ростки надежды на избавление.
Нужно отметить, что в Грузии были условия и возможности для ведения еврейской жизни. Были синагоги, при синагогах была миква, бойня, пекарня и т. д. В синагогах всегда проводились молитвы.
Жили дружно, одной семей, делили хлеб. Религиозные праздники отмечали с большим размахом, все собирались во дворе синагоги, после уроков из школы приходили дети и радовались вместе со взрослыми.
На Песах и Рош а‑Шана все родственники с детьми, около тридцати человек, собирались в доме отца, где после смерти бабушки проживала наша семья. На Песах по традиции готовили блюда из камбалы и индюка, маца выпекалась в синагогальной пекарне. Чтение Пасхальной агады продолжалось далеко за полночь — отец читал на иврите и переводил на грузинский.
В 1973 году мой отец Шимшон с младшим сыном Эльдаром и его семьей совершили алию. Отец выполнил свою мечту — единственную, о которой молил Б‑га для себя: помолился у Стены Плача.
В 1993 году, после смерти мужа, я репатриировалась в Израиль вместе с двумя младшими детьми — сыном и дочерью.
Самая большая ценность еврейского народа — Тора. Любовь и добровольное соблюдение законов Торы — это то, что мы видели и впитывали в себя с младенчества. Особенно пятая заповедь и «аль таасе ле‑хаверха ма‑ше‑сануй алеха» .
Сейчас у меня девять внуков и внучек. Все они ласково называют меня Бебо или савта Бебо, и самые убедительные их доводы в спорах между собой: «Бебо сказала так» и «Бебо делает так».
Сегодня, как и всегда, наша семья соблюдает еврейские традиции.
Это краткая история моей жизни как части жизни грузинского еврейства.
На их плечах: Дина Фридман
На их плечах: Фрида Динер
