В книге под названием «Объект еврейской литературы» профессор еврейской теологической семинарии Барбара Манн пишет о том, что «литература использует физические объекты как символы идей, эмоций и психологических драм». Об этом упоминает журналист JTA Эндрю Силоу-Кэролл. Другими словами, «вещи» имеют значение: обстановка, одежда, еда и, в случае исследования самой Манн, склеенные или сшитые вместе пачки бумаги, которые мы называем книгами и которые рассказывают истории тех людей, которые их изготовили, купили и использовали.

Роуз Лоуингер знает о том, как вещи делаются и как они разваливаются. Реставратор, специализирующаяся на скульптуре и архитектуре, Лоуингер написала необычные мемуары о своей кубинско-еврейской семье. В качестве принципа организации текста она использовала условные «мрамор», «бетон», «кость», «пластик». Каждая глава книги «Время пребывания» берет свое название и черпает тему в одном из этих материалов, чтобы рассказать о том, как семья автора приехала на Кубу и как бежала после революции, что они нашли и потеряли, когда поселились в Майами.

Автор взглядом реставратора — оценивающе, в поисках трещин и изъянов — изучает также свои собственные недостатки – как дочь, жена и деловая женщина. 

«Терраццо прочное, но оно легко поддается выбоинам и трещинам из-за оседания или расширения, — пишет она в типичном фрагменте своего повествования. — Его трудно починить, не оставив шрамов. Это напоминает мне о моей семье, о тех восточноевропейцах, которые уехали в Америку и обосновались в тропиках только для того, чтобы через несколько десятилетий вынужденно вновь покинуть свои дома. Это правда о моей глубоко травмированной матери, у которой хватило искры вдохновения и присутствия духа, чтобы понять, что пришло время бежать из страны ее рождения». 

Три поколения ее семьи, начиная с деда по отцовской линии Аврома Левингера, приехавшего из Клужа в северной Трансильвании, жили на Кубе, которая все еще принимала евреев, в то время как Соединенные Штаты свои двери закрыли. Ее мать кубинского происхождения, Хильда Пересеченски, провела свою юность в сиротском приюте, основанном в начале 1920-х годов для бедных еврейских женщин. Она училась в еврейской средней школе на стипендию, переживая периоды ужасающей бедности, которые будут преследовать ее всю жизнь.

Отец автора, Леонардо (Линди) Лоуингер, родился в Сантьяго-де-Куба в 1932 году и, предав забвению свои мечты стать архитектором, сделал карьеру в качестве продавца и изготовителя очков.

Лоуингеры были евреями, принадлежавшими к среднему классу, которые к середине 1950-х годов заняли прочное место в кубинском обществе. Большая часть 20 тыс. евреев Кубы жили в Гаване – городе, который «мог похвастаться еврейскими школами, кошерными ресторанами и тремя синагогами», пишет автор мемуаров.

С приходом к власти Фиделя Кастро, в 1959 году, стало ясно, что евреев он не преследует, но все бизнесмены, и в том числе Линди Лоуингер, туманно видели свое будущее при коммунизме. В 1961 году, после опасного побега, отец, мать и юная Роуз, 1956 года рождения, нашли квартиру с одной спальней в Майами-Бич.

Исход большинства евреев из страны — и еврейская история Кубы, которую они оставили позади, — недавно стали темой нескольких новых книг: новое поколение людей, связанных со страной, осмысливает истории своих семей. 

В книге Аарона Гамбургера «Отель Куба», опубликованной в мае 2023 года, описывается, как американская еврейская идентичность бабушки автора формировалась во время пребывания на Кубе в 1920-х годах. «Новый дом Тиа Фортуны» — детская книга Рут Бехар, опубликованная в 2022 году и распространяемая через PJ Library, — рассказывает историю пожилой женщины, которая покинула Гавану в молодые годы. А «Инцидент в Сан-Мигеле» Эй Джей Сидрански, опубликованный в марте 2023 года, – роман, основанный на реальной истории двух братьев-евреев, разлученных кубинской революцией, в том числе одному из них, как и семье Роуз Лоуингер, удалось бежать.

Как для многих кубинских эмигрантов, для семьи Лоуингер отъезд имел свои последствия, свои «шрамы». 

Так, она рассказывала подруге, что отец ее «угрюмый, подозрительный, и у нас всегда проблемы с деньгами». Между тем Хильда, мать, была красива и находчива, но вымещала свое разочарование на дочери: «Наказания моей матери были пронизаны неподконтрольной ей турбулентностью, насилием, порожденным чистой яростью на мир, который предал ее, такого рода вещами, которые, кажется, опасно перерастут в безвозвратную трагедию. Хотя ее поведение казалось садистским и направленным на запугивание, теперь я вижу, что она просто тонула в собственных страданиях». 

Это довольно комплиментарный взгляд на то, что выглядит как жестокое обращение с детьми, но описание, похоже, является частью проекта Лоуингер по пониманию членов ее семьи, как и ее проектов по сохранению природы во всех  аспектах. «В моей семье были и активная доброта, и юмор, и великодушие, — пишет она. – Но было трудно это разглядеть, точно так же, как трудно заметить что-либо, кроме вмятин, трещин и выбоин в красивой скульптуре».

Детство Лоуингер

В детстве Лоуингер посещала еврейские школы и практиковала то, что она называет «умеренной формой консервативного иудаизма». К подростковому возрасту она уже не могла дождаться, когда наконец уедет из Майами, и отправилась в Университет Брандейса в Массачусетсе.

Лоуингер прошла стажировку в Музее искусств Метрополитен в Нью-Йорке, получила стипендию в Институте археологических исследований имени У. Ф. Олбрайта в Иерусалиме и работу в Музее искусств округа Лос-Анджелес. Позже открыла ряд консалтинговых компаний. 

Среди ярких событий ее карьеры — консервация башен Уоттса, монументальных скульптур народного искусства в Лос-Анджелесе, и перенос мозаики шириной 30 метров с фасада Хьюстонской больницы.

В конце концов Лоуингер вышла замуж и отправилась в серию путешествий, которые привели ее в Лос-Анджелес, Израиль, Филадельфию, Атланту и Чарльстон. И все же ее постоянно тянуло обратно на Кубу, главным образом из-за ее яркой, но разрушающейся архитектуры, из-за «приторной ностальгии кубинских изгнанников», от которой она когда-то пыталась избавиться.

«Это место, где я родилась и которое оставили позади себя мои родители. Оно возникло на основе африканской, коренной американской, испанской, китайской, французской, ашкеназской и сефардской культур, — пишет она. — Людьми, которые убегали от и приближались к. Строители, плантаторы, новаторы, ремесленники».

Ее мать, которая все еще жива и которой на момент написания книги перевалило за 90, по-прежнему играет важную роль в жизни Лоуингер, в частности в ее проекте по сохранению природы, который не планируется завершать. 

«Как я ни стараюсь, я никогда не смогу заставить свою мать понять, что реставрация – это не восстановление того, что «устарело». Речь о поддержании человеческих устремлений, о том, чем по-настоящему дорожат люди, о том, где мы живем и что мы чтим, независимо от того, когда это было создано», — пишет она. 

Лоуингер называет свою книгу «историей любви» к профессии реставратора, но это также руководство по изучению еврейского прошлого, пониманию потерь и оценке того, как люди могут стать сильнее, а иногда и красивее после десятилетий «износа».