Выставка Гриши Брускина «Смена декораций», которая должна была работать в Новой Третьяковке до июля, впечатляла прежде всего своей уместностью  ​здесь и сейчас. Проекты разных лет, объединенные в этот застывший театр, по сути оказались провиденциальны. Кажется, они объясняли происходящее, разворачивая перед нами бесконечные визуальные словари. Однако на этой неделе выставка неожиданно закрылась. Всем, кто успел или, к сожалению, не успел ее посмотреть, предлагаем интервью с художником по мотивам этой выставки.

Ирина Мак → Выставка открывается «Проснувшейся музой», отсылающей к «Спящей музе» Бранкузи 1910 года, но напоминающей гримасу сатира. 

Гриша Брускин ← Я разбудил музу Бранкузи, она проснулась, проспав больше сотни лет,  и ужаснулась увиденному. Прекрасное лицо скукожилось, превратилось в героя романа Оскара Уайльда  — ​ Дориана Грея…

ИМ → Эта работа 2020 года из «Пролога» к вашему спектаклю, но за ним следуют еще восемь залов, в том числе с ранними вещами. Например, «Красной улицей» 1981 года.

ГБ ← Имеется в виду улица Горького  —  ​я видел ее из мастерской. Было время застоя, казалось, что живая жизнь исчезает, уходит сквозь пальцы. Хотелось изобразить людей, которые замерли, превратились в куклы. Путь с Малой Грузинской, где я жил, в мастерскую на Маяковке лежал мимо гостиницы «Пекин». Каждые раз я вглядывался в барельефы над входом, изображающие советские архетипы: рабочего, колхозницу, художника, ученого, школьника… В какой-то момент я понял, что у меня родился сюжет для картины. Так возник «Фундаментальный лексикон». 

ИМ → Самая, наверное, известная ваша работа  —  ​коллекция советских архетипов…

ГБ ← Героями своих картин я сделал скульптуры, которые заполняли просторы нашей родины  — ​ стояли вдоль дорог, в парках, царили на площадях… Герои эти как будто говорили нам: «Мы лучше вас. Будьте как мы, и вы попадете в рай (коммунизм)». Мне захотелось создать картину-словарь,  картину-письмо человеку будущего. Я полагал, как и все вокруг, что советская власть проживет века. Но когда-нибудь случится потоп или землетрясение, и все рухнет. И вот тогда археолог будущего найдет мою картину. Я рассуждал так: мифообразующим искусством этого пространства является искусство соцреализма. Моя картина хотя и похожа на него, но не одно и то же. Умный исследователь найдет разницу и узнает правду о нашей жизни. 

ИМ → Со временем вы создали настоящую «Коллекцию археолога».

ГБ ← История меня обманула  — ​ советская власть развалилась раньше, чем предполагали. Я изменил свой план: сел в машину времени и отправился в будущее. Там моему взору открылись раскопки забытой советской цивилизации. Я увидел потухшее солнце (герб Советского Союза), поверженных человечищ… и захотел украсть у будущего величественную картину, привезти в наше время и показать современникам. Работу я назвал «Коллекция археолога».

ИМ → Тут мне снова придется объяснить читателям, что речь идет о «руинированных» бронзовых статуях, впервые выставленных в Москве в 2013-м в кинотеатре «Ударник». Бронзовые пионеры и генералы лежали в песке, на полу зрительного зала. В Доме на Набережной.

ГБ ← В Третьяковской галерее я показываю «Коллекцию археолога» иначе: в виде склада. Скульптуры привезли в ящиках прямо из будущего и так оставили. Они совсем близко к зрителю, можно рассмотреть их поверхность невероятной красоты. Чтобы подарить современнику то, что увидел исследователь будущего, я поначалу слепил эти скульптуры, затем разрушил и зарыл в землю на несколько лет. Природа и время изменили поверхность бронзы, превратив в убедительные археологические артефакты.

ИМ → И они тоже воспринимаются как лексикон, за которым на выставке следует другой, еврейский, «Фигуры “чистого воображения”»  — ​ пять шпалер «Алефбет». Причем сейчас их можно увидеть еще и с изнанки  — ​ отдельное удовольствие. Но почему шпалеры? 

ГБ ← Мне интересно реализовывать идею в той технике, которая наиболее адекватно ее, эту идею, отображает. Мне нравилась старинная метафора, что мир  —  ​ковер, сотканный Б-гом. Поэтому я выбрал шпалеру. Я родился в большой еврейской семье. Естественно, родители были интернационалисты, в семье презирался любой расизм и национализм. Я не знал, что я еврей, до шести лет. Пока меня не начали дразнить мальчишки во дворе. Далее следует типичная история еврейского ребенка моего времени: я пришел к маме и пожаловался, что меня обзывают евреем. Мама сказала: «Да, ты еврей».  —  ​«А ты?»  —  ​«И я». И папа оказался евреем, и бабушка, и все мои четыре сестры. Я пришел в замешательство. Я хотел быть как все. Чтобы меня успокоить, мама сказала: «Евреи  — ​ великий народ. Они написали Библию. Среди евреев были гении». И назвала Маркса, Эйнштейна и Ойстраха. Я вернулся во двор, рассказал про великий народ, Библию и перечислил трех великих евреев. И когда мне не поверили, добавил Достоевского, Чайковского, Пушкина. Тогда мальчишки мне поверили.

ИМ → И с тех пор…

ГБ ← Мне стало интересно узнать, кто такие евреи, почему, например, их далеко не все любят. Я стал читать книги. Из них родилось мое искусство. В какой-то момент я обратил внимание, что в силу религиозно-исторических причин (толкование второй заповеди декалога) евреи не создали визуального эквивалента своим духовным инициативам, как это сделали другие народы, другие цивилизации. 

ИМ → Следуя заповеди «Не сотвори себе кумира». Хотя мы видели изображения. 

ГБ ← Мне захотелось заполнить вакуум, создать этот самый изобразительный эквивалент. На уровне художественного жеста. Изображение имеет власть над человеком. Меня до сих пор охватывает священный ужас в египетских залах Лувра. Интересно было понять, как создается аура изображения, что такое национальное (этническое) искусство. Возможно ли его придумать. И я вступил со зрителем в игру. Стал работать над проектом «Алефбет».

ИМ → И вы создавали лексиконы  —  ​советский, потом еврейский. 

ГБ ← Я работал одновременно над «Фундаментальным лексиконом» и «Алефбетом». Было любопытно наблюдать, как ведет себя один и тот же символ в разных контекстах. Например, кисть винограда в «Фундаментальном лексиконе» становилась символом высоких достижений в сельском хозяйстве, а в «Алефбете» приобретала образ Эрец-Исраэль. Или: книга в советском контексте означала «Историю КПСС», «Капитал» Маркса, а попадая в «Алефбет», превращалась в Тору или Книгу жизни, книгу «Зоар». Меня увлекала подобная игра, пульсация смыслов. 

ИМ → Кто ткал эти шпалеры?

ГБ ← Шпалера огромная. Ткала целая команда. Поначалу я поехал во французский город Обюссон, где со средних веков производятся шпалеры. Меня свели с владельцами знаменитых мануфактур. Одновременно я консультировался со своей кузиной Лией Альтман  — ​ она гобеленщик, и ее мастерская находится в Москве рядом с моей. Лия сказала: «Давай мы тоже попробуем». Я приготовил небольшой картон и предложил соткать мне образец и французов, и русских. Здешний образец оказался раз в десять лучше французского. Мы построили станок в мастерской на Чистых прудах, купили лучшую шерсть в Париже и стали работать. Четыре ткачихи ткали одновременно один гобелен, поднимаясь на пару сантиметров в день. 

ИМ → Текст здесь  —  ​что это?

ГБ ← Текст  — ​ символ Книги, Тайны. Он написан скорописью, его непросто прочесть. Это фрагменты (обрывки), заимствованные из хасидской книги «Танья». Я вспоминал строки из стихотворения Рильке «За книгой»: «Как нитки ожерелья, строки рвутся, и буквы катятся куда хотят…» В рассыпанные строки-буквы я вплел 160 персонажей, как часть текста. Мне всегда хотелось написать картину как текст и текст как картину.

ИМ → В «Коллекции археолога» их 33, но ведь тоже могло быть сколько угодно.

ГБ ← И да, и нет. В русском алфавите 33 буквы. А, полагают, что буквами алфавита, Словом был создан мир.