Празднование рава Йосефа

Повествуя о том, что с обретением Торы служение Б‑гу обрело новую глубину, Талмуд говорит об особом праздничном почитании этого дня равом Йосефом:

«Если бы не этот день, который является причиной [решительных перемен]… сколь много Йосефов толклось бы сейчас на рыночной площади?» (Псохим, 68б).

Раши изъясняет смысл этой фразы следующим образом:

«Если бы не день, когда я обратился к изучению Торы и возвысился над прежним моим состоянием… была бы разница между мной и множеством людей на улице, имя которым — Йосеф?»

Рав Йосеф прибегает к аллегории.

Рынок выступает здесь как аналогия материального мира, в котором все мы живем. При этом акцентируются три характерных аспекта нашего существования.

Во‑первых, рынок поделен на множество зон: каждый торговец имеет свою собственную палатку или торговое место. Во‑вторых, здесь царствует кипучая деятельность, когда каждый движим желанием извлечь прибыль. И наконец, прибыль извлекается путем совершения сделок.

Аналогия подчеркивает: одно из свойств мира, в котором мы живем, — множественность. Каждый его элемент — отдельная сущность, связь которой с другими весьма нелегко проследить.

Тем не менее наш мир — царство, в котором, в отличие от Мира Грядущего, душа способна к «росту», к развитию и «получению прибытка». Мир Грядущий олицетворяет награду, которая суждена душе, сосредоточенной на Б‑жественном служении. Но притом в самом Грядущем Мире уже нет служения как такового. И всякий «рост» души в том мире обусловлен ее прошлым. И это понятно — ведь уже невозможны какие‑либо радикальные перемены в том, Грядущем Мире.

Все наши деяния в этом мире «оплачены» нашей энергией и жизненными силами. Мы же знаем: почти всякое действие связано с тем или иным видом внутреннего возбуждения. Порой мы осознаем, что в основе охватывающего нас возбуждения и волнения — стремление души к «росту». Порой же мы чувствуем прилив жизненных сил, не отдавая себе отчета в их истинном источнике, — и тогда эти жизненные силы получают неадекватное выражение.

Длящееся изменение

Рав Йосеф говорит о «Йосефе на рыночной площади».

Само имя Йосеф ассоциируется в Брейшис с прибытком (30:24).

Рав Йосеф говорит о том, что до момента дарования Торы «много Йосефов толклось на рыночной площади», то есть и раньше были духовные вожди, способные извлечь прибыль, которая рождается, когда нечто материальное соприкасается с духовным.

Однако изменило саму эту ситуацию дарование Торы. Этим актом прежде всего положена основа для единства. До того как была дарована Тора, было «много Йосефов», то есть усилия множества духовных вождей, порой весьма значительные, были разобщены и раздроблены; каждая попытка такого рода опиралась лишь на саму себя. Однако дарование Торы было откровением о более высоком духовном свете, и этот новый уровень предлагал синтез всех бытовавших ранее подходов к духовности. Так нам стал доступен уровень выражения единства, объемлющего все сущее.

Кроме того, как подчеркивается в уже цитированном комментарии Раши, дарование Торы открыло путь к тому, чтобы все сущее в мире возвысилось. Хотя и до эпохи Торы духовные вожди могли открыть Б‑жественность, присутствующую в мире, но это откровение не оказывало никакого воздействия на саму материальную субстанцию бытия. Так, когда в стоках при водопое, куда приходили овцы Лавана, Яаков ставил прутья белого тополя, миндаля и каштана (Брейшис, 30:37), его действия разбудили те же духовные энергии, которые мы низводим в мир, исполняя мицву тфилин (Зогар, ч. I:162). Однако после снисхождения энергий прутья остались тем же, чем они были до того, — простыми кусками древесины: чудо, явленное Яакову, носило характер разовой трансформации.

Но всякий раз, когда еврей надевает тфилин, они становятся сакральным объектом; мицва вносит духовное в материальность человека и тфилин и возносит их над земным планом. Поэтому даже тогда, когда мы не надеваем тфилин, к ним следует относиться с глубоким почтением, поясняет Шулхан Орух (Орах Хаим, разд. 40).

Не только история

Учитывая, что столь радикальная перемена в описании рава Йосефа ассоциируется с дарованием Торы, мы поймем: его слова — нечто большее, чем просто реконструкция исторических событий.

Для нашего народа прошлое не отделено от настоящего. Это представление, в частности, лежит в основе комментария святого Ари на стих книги Эстер (9:28): «И дни эти памятны и празднуемы из рода в род в каждой семье, в каждой области и в каждом городе… память о них не исчезнет у потомков их». Подчеркивается: если праздники правильно запечатлены в памяти, то тогда они «памятны и празднуемы» и длятся «у потомков». То есть духовное воздействие, связанное с соответствующим днем, вновь и вновь являет себя. Исходя из положения Брохойс (28а): «В делах священных всегда начинай заново со ступени, что выше», — мы полагаем, что каждый год соответствующее откровение происходит на более высоком уровне.

Так празднование дня дарования Торы в Швуэс из года в год возводит человека на все более высокий уровень, углубляя связь с Б‑гом, вознося нас на все более высокий план осознания единства всего сущего. Это находит свое отражение и в названии раздела Торы, читаемого в Шабос, следующий за праздником Швуэс, — Носой.

«Носой» означает «возносить», «поднимать». В нашем конкретном случае буквальное чтение начала соответствующего стиха Бемидбар (4:22) означает «Вознеси головы…» В контексте же стиха это означает указание произвести перепись, «исчислить по головам». Голова — вместилище интеллекта, который в наибольшей степени свидетельствует о мере нашего развития. Дарование же Торы открывает для нас возможность дальнейшего развития — нашего вознесения на иную ступень, позволяющую «возвысить голову» над прежним состоянием. Ибо изучение нами Торы означает иное, нежели созерцание Б‑га взглядом смертного и постижение Его через это созерцание.

Такое изучение предполагает, что мудрость Б‑га проникает разум познающего Тору. И знание, обретаемое человеком, остается с ним, изменяя и возвышая его (Тания, гл. 5).

Продление уз

Здесь, однако, можно задать вопрос: ведь заповедь «возвысить головы» была дана как часть указания исчислить левитов?

Объектом повеления, с которого начинается данный раздел Торы, являются «сыны Гершона» — те из левитов, кому велено носить полотнища для покрывала и Шатер Собраний. За Ковчег Завета, в котором лежат Скрижали с Десятью Заповедями, и за менору — а именно они ассоциируются непосредственно с Торой — отвечают сыны Кегата, и исчислить их Моше велено в предыдущем разделе Бемидбар (4:2).

Если Носой акцентирует возвышающий эффект изучения Торы, тогда почему же таковой ассоциируется с сынами Гершона? Ответ в том, что изучение Торы не должно оставаться особым, изолированным от прочих, видом духовной деятельности. Напротив, изучение Торы должно возвышать молитвенное служение, а именно этот род деятельности и ассоциируется с сыновьями Гершона. Изучение Торы также должно возвышать и каждый аспект нашего поведения. Более того, когда человек возвышается посредством молитвенного служения, он обретает некий потенциал, позволяющий ему возвысить и мир вокруг: привести мир к осуществлению связи с Б‑гом на более глубоком уровне.

Это нашло свое отражение в заключительной части этой главы Торы, где повествуется о завершающем этапе освящения Шатра Собраний. Ибо цель Святилища — распространять в мире святость, священными жертвами приблизить материальное к Б‑гу. Ивритское «корбан» — «жертва» — одного корня с «каров» — «близкий»: жертвы приближают человечество и весь мир к Б‑гу.

Исполняя этот урок — посвятив себя изучению Торы и используя его для возвышения как самих себя, так и окружающего мира, — мы приближаем время достижения человечеством и миром вершины, им сужденной с приходом Мошиаха: «ибо полна будет земля знанием Г‑спода, как полно море водами», предрек Ишаяу (11:9).