Установление

И говорил Б‑г, обращаясь к Моше и Аарону, так: «Вот закон об учении… Если человек умрет в шатре, то всякий, кто войдет в шатер, и все, что в шатре, нечисто будет семь дней… И возьмут для нечистого из пепла той сожженной грехоочистительной жертвы [рыжей коровы]…»

Бемидбар, 19:1,2,14,17

Закон о «рыжей корове», определяющий ритуал очищения человека от скверны, вызванной контактом с мертвым телом, часто приводят в пример как Б‑жественное установление, непостижимое для человеческого разума. Царь Соломон, что был «мудрее всех людей» (Мелохим I, 5:12), оставил такую мысль об этой мицве: «Все [заповеди Торы] постиг я. Но глава о рыжей корове, при том, что вникал я в нее, задавался вопросом о сути ее и доискивался, что же за тем стоит, а мудрости моей должно бы на это хватить, — глава эта осталась для меня непостижимой» (Бемидбар Раба, 19:3).

И впрямь, многие аспекты закона о рыжей корове не поддаются рациональному постижению.

Прежде всего сам феномен «ритуальной нечистоты» принадлежит области мистического, непостижимого разумом. И процесс очищения, заключающийся в окроплении человека, который нечист, разведенным водой пеплом рыжей коровы не имеет ничего общего с понятной нам логикой. Да и в самом этом законе заключено противоречие: при том, что окропление пеплом очищает нечистого, человек, осуществлявший очищение, оказывается после этого осквернен.

Однако в Торе есть еще целый ряд законов, непостижимых для человеческого разума. Фактически, существует особая категория заповедей, называемая хуким (установления), отличие которых в том, что смертному их понять невозможно. Что же есть в законе о рыжей корове, что делает его архетипическим «установлением», мицвой, о которой сказано Б‑гом: «Это — хок, непостижимая суть Торы»?

Моше побледнел

В одном из мидрашей говорится, что Моше был единственным человеком, кому было даровано понимание закона о рыжей корове. «Тебе открою Я смысл этого закона; для всех же прочих он будет непостижимой сутью» (19:4). Однако и Моше, как рассказывает Мидраш, внимая этому закону, столкнулся с великими трудностями в понимании.

Научая Моше, Б‑г каждый раз раскрывал ему, как происходит осквернение и как — очищение. Когда же дошло до законов, касающихся тех, кто коснулся мертвого тела, Моше вопросил: «Создатель Вселенной! Если кто из них осквернился, как же можно его очистить?» Б‑г не ответил на это. И тогда Моше побледнел.

Когда же Б‑г дошел до раздела, посвященного рыжей корове, Он сказал Моше: «Вот как происходит очищение». Моше же спросил: «Создатель Вселенной! Это и есть очищение?» Б‑г ответствовал: «Моше, это суть установление, что Мною дано, и не способны сотворенные Мной постичь Мои установления» (Коэлес Раба, 8:5).

Тайна смерти

Исход души из тела непостижим для нас. Разумом мы понимаем хрупкость жизни, и тот факт, что все физическое подвержено распаду. Однако в глубине души мы отказываемся это принять. Несмотря на все «свидетельства» быстротечности жизни мы упорно настаиваем на том, что она — вечна; несмотря на все свидетельства разума мы отвергаем саму идею смерти.

Еще сложнее допустить, что существует некий процесс, формула, которая одна только и может исцелить те каверны, что образуются, когда чья‑то жизнь уходит из мира. Может ли быть противоядие от той боли, пустоты, ощущения тщетности всего и вся, что охватывают сердце человека, когда он сталкивается со смертью?

Вот почему Моше побледнел, слушая законы, связанные с ритуалом смерти. Причина его бледности вовсе не в том, что разумом не мог Моше понять, как можно очистить то духовное пятно, которое оставляет по себе смерть; Моше и впрямь был единственным человеком, которому было открыто «значение закона о рыжей корове». И все же Моше воскликнул: «Создатель Вселенной! Это и есть очищение? Ты объяснил мне, как “работает” пепел рыжей коровы. Мой разум удовлетворен этим объяснением, но оно не разрешило смятения сердца моего. Мое сердце не в силах понять, как может быть смягчено зло смерти».

И ответил на это Б‑г: «Моше, это установление, что Мною дано». Есть то, что настолько превышает постижение смертного, что остается подчиниться абсолютному приказу, исходящему от Того, Чья власть абсолютна. Потому Я, — говорит Творец, — даю эти законы, дабы наставить вас, что следует делать, если жизнь ваша коснулась смерти. Это сверхрациональные, даже иррациональные законы, и только следование им может восстановить вас к жизни. Ибо только силою совершенно непостижимых Б‑жественных установлений можете очиститься вы от смерти.

Законы, касающиеся траура

Ныне мы не пользуемся пеплом рыжей коровы. Но мы прибегаем к определенным ритуалам, связанным со смертью, которые определены рядом законов. Тора велит оплакивать смерть тех, кого мы любили, — и устанавливает, как именно это делать. Сама мысль о «законах оплакивания» мало внятна сознанию. Можно ли наставлять человека, как именно следует ему плакать? И можно ли требовать от него, чтобы он умерил свой плач — или продлил его?

И все же Тора делает именно это. Особые законы определяют интенсивность траура в период, отделяющий смерть от погребения (период этот называется оненус), другие законы — траур в течение трех дней после похорон, семи дней (шива), тридцати дней (шлойшим) и года после смерти. Эти границы определяют переход к очередной фазе оплакивания, когда интенсивность нашей скорби и чувство потери постепенно слабеют, очищаясь.

Однако все наше существо противится такой «разметке». Разумом мы понимаем разницу между шива и шлойшим, между шлойшим и годом — но сердце этих различий не принимает. Не следует казниться из‑за этого: в Торе сказано, что сам Моше не мог совладать со своим сердцем, возражающим против того, что было понятно разуму. И после того как Б‑г разъяснил Моше, как «рыжая корова» очищает тех, кто прикоснулся смерти, сам закон остался установлением — непостижимым для изощреннейшего разума и совершенно невнятным сердцу. Но Б‑г повелел нам соблюдать соответствующие фазы, оплакивая умерших, и дал нам силы исполнить заповедь.

Именно те силы, что дает нам это Б‑жественное установление, позволяют продолжать жить и работать, помня о ближних (ведь нельзя заставлять тех, кто зависит от нас, ждать, покуда наш разум и сердце воистину примут все происшедшее как должное). И сила этого установления такова, что можем мы отодвинуть от себя мрачные аспекты, связанные со смертью и очистить наше восприятие.

И да удостоимся мы вскоре дня, когда уже в таком очищении не будет нужды, — дня, когда Всеблагой «дух нечистоты удалит с земли» (Захарья, 13:2) и «уничтожена (будет) смерть навеки, и отрет Г‑сподь Б‑г слезы со всех лиц» (Ишаяу, 25:8), и «пробудятся и возликуют покоящиеся во прахе» (Ишаяу, 26:19).