Виктор Славкин. «Человек со вкусом»

Марк Розовский 6 мая 2014
Поделиться
Твитнуть
Поделиться

16 марта в Москве на 79-м году скончался выдающийся российский драматург Виктор Славкин.

Родители Виктора Славкина были из Сновска, городка, что под Черниговом, до войны еще полного евреями, затем подчистую уничтоженными гитлеровцами. Сновск после революции звался Щорс, и я, помню, подтрунивал над другом, спрашивал, умеет ли он держать саблю и рубить с коня врага баклановским ударом. Он говорил, что не умеет, а я смеялся — какой же ты после этого еврей. Папу Вити звали Иосифом. Он запомнился мне тихим застенчивым человеком, кажется, Иосиф Наумович что-то преподавал в ремеслухе, ибо знал, как работать на станке. Свое еврейство Витя никогда не выпячивал, но и не скрывал. Однажды я его спросил: «Почему ты не уезжаешь?» Он ответил: «Потому что ты не уезжаешь». И я оценил его ответ по достоинству.

Конечно, он сам никогда не был стилягой, но был собирателем эпохи, и его интерес к молодежной субкультуре 1950-х годов вызван был аксеновским духом, который, когда мы вместе работали в «Юности», внедрился в наше литературное поколение. Здесь вольнолюбие и рассвобождение общественного сознания, присущее молодому поколению тогдашних писателей и поэтов, собиравших на своих выступлениях стадионы, оказали на общество и его гражданское миросознание огромное влияние. А еще на нас влиял Фридрих Горенштейн — «великий русский писатель», как мы с Витей считали. Ибо читали первыми его гениальную прозу и пьесы, будучи ошеломлены тем, как этот Горенштейн пишет по-русски и размышляет по-еврейски.

Первая пьеса Виктора называлась «Плохая квартира». Пьеса была поставлена мною, но дальше премьеры дело не пошло. Спектакль тотчас был запрещен, хотя его тема — антивоенная, я бы даже сказал, пацифистская, и сегодня могла бы восприниматься как чрезвычайно актуальная. В то время Виктор Славкин писал не только юморески, он создал цикл одноактных пьес-гротесков, которые и по сей день, мне кажется, являются образцами нового художественного мышления в театре под названием «Авангард»: пьеса «Оркестр» предвосхищала «Репетицию оркестра» самого Феллини, а пьеса «Мороз» была написана в лучших обэриутских традициях. Далее Виктор написал несколько больших оригинальных пьес, которые стали событиями и даже явлениями нашей театральной жизни.

Самыми выдающимися спектаклями Виктора Славкина были блестяще поставленные Анатолием Васильевым «Взрослая дочь молодого человека» и «Серсо». К Славкину немедленно пришла слава. Он, драматург школы «Нашего дома» и Арбузова, становится одним из лидеров нового театра 1970-х годов, его светлым знаком.

Виктор Славкин прекрасно чувствовал игровую форму. Любил тонкость в искусстве и образную правду жизни. Он понимал, что такое абсурдная гипербола в театре как никто. На его могиле я бы написал: «Виктор Славкин. Человек со вкусом».

Конечно, можно добавить к его творческой биографии замечательные сценарии множества ретропрограмм, созданных на Авторском телевидении: цикл популярнейших передач «Старая квартира», где раритеты и признаки ушедшего времени становились причинами и символами романтических воспоминаний о прошлом. Виктор Славкин заслуженно получил за эту работу премию «Тэфи». Также заметен его вклад в искусство анимационного кино.

В последние годы Виктор Славкин тяжело болел. Он мужественно переносил все свои боли и никто из нас не мог представить, какие переживания терзали его тело и душу. Его уход — уход легендарной эпохи, знавшей, что такое жить свободно и творить свободно в несвободной стране.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться
Твитнуть
Поделиться

От «алеф» до «тав»

Десятилетиями Ребе оплакивал судьбу советских евреев: его хасидов расстреливали и гноили в лагерях за еврейское слово, за образование. Но сердце его болело не только за «своих», за хасидов, — связь с ним поддерживали и активисты светского еврейского движения, и он прекрасно знал, чем эти люди расплачивались за желание заниматься еврейской деятельностью. Поэтому увидеть скрепленное советским гербом разрешение на издание еврейского журнала — это «хен»: облегчение, удовольствие и радость

Метель вымыслов, или Как Матти Фридман учит нас думать

: «Палестинцы, начавшие эту войну и выстроившие извращенное поле битвы, на котором она ведется, не собираются спасать собственных людей. Голод и смерть служат плану ХАМАСа. А значит, Израилю предстоит решить: насколько далеко он готов зайти и когда остановиться».

Когда Яш приехал

Мы проповедовали сионизм во всех синагогах, но наибольшего успеха достигали в синагогах портных и сапожников. Простые ремесленники сразу схватывали суть дела, понимали, что мы не стремимся приблизить освобождение, но хотим вытащить народ из болота. Лучше поздно, чем никогда. Ремесленники давали нам силу и веру. Сначала сдались портные и сапожники, а потом пали крепости зажиточных хозяев