В прошлом, 2014 году около 5 тыс. россиян перебрались в Израиль. По крайней мере, такая цифра чаще всего фигурирует в прессе. 

Лукавая цифра. Почти все мои «уехав­шие» за это время знакомые, получив гражданство Израиля, продолжают жить в Москве. Пока. Именно обладание еще одним паспортом стало насущной потребностью очень многих людей. Еще заметнее, чем отток «временно отъезжающих» в поисках запасного аэро­дрома, отъезд «экс‑экспатов», русскоязычных израильтян и американцев, работавших в России в тучные годы.

Вообще, само слово «отъезд» весьма двусмысленно. Я прекрасно помню «отходняки» моего детства, проводы на вокзале, когда прощались навсегда, рыдали, как на похоронах. «Отъезд» был выходом в другую реальность, с нашей почти никак не пересекавшуюся. Помню я и семейные советы, на которых решалось, отказываться ли от уехавшего брата, чье решение о переезде ставило под угрозу карьеру родственников; и анкетный вопрос: «Есть ли родственники за границей?»; и комсомольские собрания с исключением из «авангарда советской молодежи» детей подавших на выезд. Ничего подобного пока — не сглазить бы! — не происходит. 

Московский журналист Роман Супер в драматическом увеличении числа отъезжающих евреев видит сигнал тревоги. В своей статье на сайте «Радио Свобода» он сравнивает их с канарейками в шахтах. «Один из самых ранних способов обнаружения в шахтах рудничного газа долгие годы заключался в использовании в качестве газоанализаторов канареек. Канарейки очень чувствительны к газам, в том числе метану и угарному газу: они гибнут даже от незначительной примеси в воздухе. В прежнее время рудокопы часто брали клетку с канарейкой в шахту и во время работы следили за птицей. Если она внезапно начинала проявлять признаки беспокойства и падала, люди поспешно покидали выработку. К тому же эти птички имеют свойство постоянно петь, что являлось звуковой сигнализацией: пока слышалось пение, можно было работать спокойно».

Я думаю, что эта красивая метафора весьма спорна. Уезжают не евреи, а молодые, энергичные и — главное — имеющие возможность уехать. Молодым специалистам такую возможность предоставляли Новая Зеландия, Канада — они ехали туда. Евреям — любым, молодым и старым, «нужным в хозяйстве» и совершенно бесполезным — такую возможность предоставляет Израиль. Так что «особо чувствительными канарейками» их назвать сложно, скорее — шахтерами, оказавшимися ближе к выходу из заваленной шахты, в которой уже не слышно пения канареек — они давно погибли, и теперь вместо их трелей вовсю гудит сигнализация. Экономика трещит по швам, с экрана телевизора льется поток жижи в худших традициях сусловской пропаганды, в обществе разгорается пожар отвратительной нетерпимости к несогласным, многие из которых подвергаются настоящей травле. Так что не до канареек, спасайся, кто может!

В самой «матрице» еврейского самосознания заложена мечта о собирании колен Израилевых на Земле обетованной. Но, Г‑сподь Милосердный, как же хочется, чтобы евреи могли возвращаться в землю праотцев, не убегая из родительского дома, как из руин шахты.