Это довольно трудно в моем возрасте просто решиться приехать в Иерусалим, потому что ты уже как‑то психологически, и ментально, и религиозно, в общем, в этом городе живешь с рождения, прожил целую жизнь, ориентируясь на этот город. Даже если ты не еврей, ну а особенно если ты — еврей. Ты ориентируешься на этот город не в бытовом смысле, а в том, что он существует на свете и ты ему принадлежишь. Поэтому решиться в него приехать практически, то есть в реальности, это не простая вещь.

Насколько можно судить, контакты Бродского с еврейской общиной Рима ограничивались предпочтениями топографическими и кулинарными — любовью к району гетто в центре старого города и тратториями римско‑еврейской кухни. Эстетически он принимал античную цивилизацию и христианское искусство, ритуальный же аспект какой‑либо религии его не притягивал.

«Я присел на площадке, с которой открывался удивительный вид на Иерусалим, на холмы Иудеи. Славное это было место, – Жаботинский, вероятно, не раз бывал здесь при жизни... И вдруг я вспомнил, как когда-то, в Париже, Жаботинский подарил мне сборник своих рассказов и на нем сделал странный автограф...» 80 лет назад, 4 августа 1940 года, ушел из жизни Владимир Жаботинский. «Лехаим» публикует фрагменты воспоминаний о выдающемся еврейском писателе.