В отличие от Transatlantic, комедии на грани фарса, снятой на потеху публике и чурающейся ужасов и крови, «Эйхман в Иерусалиме» Ханны Арендт направлен на то, чтобы вселить в читателя беспокойство и даже отвращение. Transatlantic рассматривает сопротивление фашизму сквозь призму Black Lives Matter и MeToo. Участники этих движений, скорее всего, встретят сериал аплодисментами, вскинут кулаки и воскликнут: «Viva la Resistance». Ну а у тех зрителей, кого смущает искажение исторических фактов, порой до неузнаваемости, Transatlantic едва ли будет иметь успех.

Бесприютный еврей — метафорическая подоплека «Улисса». Роман вышел в 1922-м. В дальнейшем с евреями случилось много чего похуже изгнания. И для многих писателей в следующие годы еврей стал идеальным персонажем, образцом человека в чрезвычайных обстоятельствах — бесприютного, несчастного, терпеливого, забавного. Но первым к этому пришел Джеймс Джойс

Родители почти никогда не говорили об Австрии, а если — очень редко — и вспоминали ее, то отнюдь не добрым словом. Если маме когда и случалось обмолвиться о стране и ее жителях, то нецензурно. В 1970‑х ее немыслимо раздражала растущая популярность Арнольда Шварценеггера, этого мускулистого олицетворения теории превосходства арийской расы. Она слышать не могла славословия «Звукам музыки». «Со всем этим альпийским шмальцем зрителю невдомек, что нацисты в фильме — австрийцы и что евреев убивали», — негодовала она.

Спрятанных детей было намного больше, просто о них до сих пор ничего не известно. «Каждый день мы теряем сотни еврейских детей», — заявил Фоксман, имея в виду тех спасенных в войну, кто умрет, так и не узнав ни о своем происхождении, ни о родной семье, ни о том, что рожден иудеем. «Мотивы церкви во время войны не вызывают нареканий, — добавил Фоксман, — а вот то, что было потом, уже другой вопрос».

«Роберт Клэри пел, сколько себя помнил. Он мечтал стать певцом, но война вырвала его из привычной жизни, он надолго попал в концлагерь. Когда настало мирное время, он выступал на французских радиостанциях, в кафе... и даже в парижском концертном зале “Олимпия”: так начиналась его карьера»

Германия стремится создать впечатление, будто бы раскаивается в Холокосте, не принимая никаких мер к тому, чтобы наказать большинство виновных в нем. Ведь «помнить гораздо легче, чем искупить вину». Но то, что Германия оказалась неспособна заставить нацистов отвечать за свои преступления, даже если оценить послевоенную историю Германии более великодушно, остается болезненным напоминанием, что преданность памяти о Холокосте никак не связана с правосудием.

В послевоенной ассимиляции американских евреев нет мифа большего, нежели представление о послевоенном американском благолепии, и этому мифу режиссер Спилберг преданно поставил на службу свои таланты и мастерство. Для этого Спилбергу приходится откровенно игнорировать куда более неприглядные моменты послевоенной американской истории, даже если она порой бьет в глаза.

Объем библиотеки Бен‑Гуриона составил 18 тыс. томов. И хотя он слыл человеком экономным, тем не менее любил покупать книги с доставкой в Израиль, что в первые годы существования государства обходилось недешево. Особое пристрастие он питал к сочинениям древних греков: говорят, что «Историю» Фукидида он прочел 16 раз...

Кинокритик газеты New York Times назвал «Долгий путь» «самым гениальным, самым проникновенным и самым страшным фильмом об истреблении евреев нацистами» из тех, которые ему доводилось видеть, и предупредил, что слабонервным придется смотреть его «на свой страх и риск». Ежедневная идишская газета Morgn Frayhayt писала, что картина потрясла публику, причем как минимум одна зрительница узнала в героине себя.

Через несколько месяцев после того как правительство Германии приняло антиеврейские Нюрнбергские законы, нацистский семейный журнал «Солнце в доме» объявил конкурс фотографий, чтобы найти идеального арийского ребенка. Конкурс проводило министерство пропаганды под руководством Йозефа Геббельса. 24 января 1935 года на обложке журнала опубликовали фотографию победительницы, очаровательной шестимесячной Хесси Левинсон, чей портрет выбрали из сотни других снимков немецких младенцев. Нацистская пропаганда объявила ее идеальным арийским ребенком. Вот только жюри не знало, что Хесси — еврейка.

На тех высотах, на которые Том Стоппард поднялся в Англии, его все же влекло к грандиозной трагедии, развернувшейся на континенте, откуда он родом, — трагедии, коснувшейся многих в XX веке. Еврейство, связывавшее Стоппарда с этим миром и гибелью этого мира, с каждым годом все чаще и громче заявляло о себе в его настоящем.

Тот, кто изучает участие евреев в социалистическом, коммунистическом и революционном движении, ступает на скользкий путь. И путь этот тем более скользкий, если речь идет о месте, вскоре после революционных событий ставшем лабораторией для Адольфа Гитлера и национал-социализма. В конце концов, ведущую роль евреев в этой революции подчеркивали именно антисемиты, рассчитывая тем самым оправдать свою ненависть к евреям.