Спрятанных детей было намного больше, просто о них до сих пор ничего не известно. «Каждый день мы теряем сотни еврейских детей», — заявил Фоксман, имея в виду тех спасенных в войну, кто умрет, так и не узнав ни о своем происхождении, ни о родной семье, ни о том, что рожден иудеем. «Мотивы церкви во время войны не вызывают нареканий, — добавил Фоксман, — а вот то, что было потом, уже другой вопрос».