И все же после всех своих громогласных «хайль» в честь фюрера он вышел сухим из воды и сделался тайным послевоенным гуру для экзистенциализма Жана‑Поля Сартра. Сартр — французский левак, которого носила на руках группа адептов из числа правых, — продвигал хайдеггеровскую тарабарщину, возвышая ее до священного писания, автор которого не обязан отвечать на какие бы то ни было вопросы. Ох, когда же найдется Шопенгауэр нашего времени, который разделает Хайдеггера под орех так же едко, как Шопенгауэр Гегеля!

Мы верим, верим абсолютно, что Б‑г искупления — в то же время Б‑г творения. Физический мир, где мы живем, — тот самый мир, который Б‑г создал и объявил «очень хорошим». Быть гедонистом — значит отрицать Б‑га. Быть аскетом — значит отрицать, что Б‑жий мир хорош. Быть евреем — значит хвалить и творение, и Творца. Этот принцип объясняет многие черты еврейской жизни, которые иначе оставались бы непостижимыми

В отличие от гедонистических и аскетических культур, иудаизм стремится к целостности и сбалансированности в земной жизни. Человек — это и тело, и душа. Потому иудаизм призывает не к гедонизму и не к аскезе, а к преобразующим усилиям. Нам заповедано освящать действия, связанные с поеданием пищи и половыми сношениями. Из этой заповеди вытекают законы о пище и законы о семейной чистоте (ниде и микве) — то есть законы о двух ключевых элементах кдуши, жизни в состоянии святости

Через двадцать пять лет после освобождения Бухенвальда его выживший узник Джек Брейткопф рассказал о первой молитвенной службе, на которой побывал после войны, устроенной «в доме на лагерной территории, где нацисты показывали кино». По его словам, дело было вечером, «всего через несколько дней после Песаха», и мой отец, раввин Гершл Шактер, «раздал мацу... Мы уж думали, нам никогда уже не доведется поесть мацы»

Сэндвич с тунцом на ржаном хлебе никогда не был традиционным пасхальным блюдом у евреев. Но сэндвич как таковой, уверяет нас научно‑популярная литература, был изобретен на Песах. «Хотя своим названием и широкой популярностью сэндвичи, бесспорно, обязаны графу Сэндвичу (а может, его повару), сама идея в разных вариациях применялась уже сотни и сотни лет. Наиболее ранняя форма, похожая на современный сэндвич, — пожалуй, корех, он же “Гилелев сэндвич”, который евреи едят на Пасху..

Да, страдания евреев имели место. Но будь в их жизни только лишь страдания, евреи не поступали бы так, как поступали в большинстве своем, — не передавали бы детям свою идентичность в качестве самого драгоценного наследства. Быть евреем — значит испытывать чувство благодарности, считать, что жизнь как таковая — это дар, преодолевать страдания и при этом не мнить себя прирожденным страдальцем, а помогать надежде взять верх над страхом

Откуда вообще берется эта еврейская ностальгия по странам, где жили наши предки, и конкретно по штетлам Украины/Российской империи? Чего нам, собственно, не хватает? Непролазной грязи проселков? Леденящей зимней стужи? Нищеты круглый год? Может, мы каемся за то, что утратили веру, и выражаем покаяние, преклоняясь перед евреями из Анатевки за их истовое еврейское благочестие? А может, для нас это способ соприкоснуться с бабушками и дедушками — предками, которых мы в глаза не видели, чьих лиц не можем даже представить (у нас нет их портретов и фотографий), чьих имен, и то порой не знаем?

Иудаизм веско декларирует свои нравственные принципы, отказываясь дробить индивидуальность человека надвое: на тело и душу, действие и намерение, объективное и субъективное, мир «там вовне» и мир «здесь внутри». Культура, для которой нравственность заперта в рамках внутреннего мира человека, не имеет эффективных механизмов, которые защищали бы от злодейства

Мишкан, Храм и синагога разнятся между собой, но в пространстве они — то же самое, что шабат во времени. Они символизируют идеальное царство порядка, то, каким Б‑г хочет видеть наш мир. Входя в них, мы покидаем мир социума с его конфликтами и раздорами, войнами и несправедливостями и оказываемся под крылом Б‑жественного присутствия, внимая небесной гармонии, чувствуя, как очищается наш дух, когда мы приходим искупить свои грехи или возблагодарить за ниспосланные благословения

Если бы не вера женщин, евреи и иудаизм не выжили бы. А еще она открывает нам самую суть еврейского понимания любви в религиозной жизни. С точки зрения иудаизма любовь — нечто в высшей степени физическое и в высшей степени духовное. Именно это значат слова: «Люби Г‑спода, твоего Б‑га, всем своим сердцем, всей душой, всеми силами» (Дварим, 6:5). Это не язык размышления и созерцания, философии и мистики. Это язык страсти

Главная героиня «Кантики» — Ребекка Коэн. Ее родители занимают в еврейской общине Стамбула настолько видное положение, что общаются накоротке с заграничными высокими гостями. Мир, в котором живет Ребекка, пронизан иудео‑испанской культурой, но в то же время — что характерно для общества на закате Османской империи — весьма динамичен в плане общения и круга знакомств... Элизабет Грейвер написала изящную книгу о взрослении и в то же время эпопею о сефардской диаспоре, охватывающую несколько поколений, несколько войн и несколько континентов

Что такое еврейский народ? Нация юристов по конституционному праву. Почему? Потому что только тогда, когда закон начертан в наших сердцах, мы можем достичь коллективной свободы, не жертвуя индивидуальной. Это и есть херут — выдающийся вклад иудаизма в идею и практическое воплощение свободы