Немецкие поэты Нового времени время от времени выражали восхищение исламской культурой, как, например, сделал Гете в своем «Западно-восточном диване», но плач Гейне по погубленному исламу Гранады заметно выделяется в этом ряду. Дело не только в его способности к сочувствию угнетенным или в его необыкновенной проницательности в области человеческих отношений, но и, возможно, в наибольшей степени, дело в его противоречивой идентичности – идентичности первого немецко-еврейского интеллектуала, вступившего в «Республику писем».