Рассматривая Страсти Христовы как величайшее жертвоприношение, христиане никогда не представляли дело так, будто евреи приносят Христа в жертву, — они просто убивают его. Представить это иначе означало бы приписать человеку невозможную для него власть, ибо лишь Б‑г может принести в жертву Б‑га. Таким образом Христос сам играет двойственную роль священника и жертвы: он и агнец, отправляемый на заклание, и первосвященник, приносящий этого агнца, и Б‑г, принимающий жертву.

Если события, подобные пасхальному погрому 1389 года, были обычным делом, то «Страсти евреев Праги» — источник исключительный: это едкая пародия, поражающая сразу многие цели — некоторые, возможно, непреднамеренно.