Берлин был русский еврей, и судьба евреев была центральным интересом его жизни. «Я же сионист. Вопрос: почему Израиль? Потому что ассимиляция не удалась. Никогда не удастся. Самая большая ассимиляция была в Германии, и это лопнуло».

Один из главных отзывов на фильм: смог ли бы «Вальс с Баширом» настолько сильно затронуть сердца израильтян, чтобы предотвратить грядущую войну? Понимаете — затронуть сердца израильтян. Со всеми остальными сердцами все о'кей, только на израильтян осталось подействовать.

Ну, и зачем ты, частный человек Найман, нам о такой книге докладываешь? Объясняю: из-за одного абзаца. Вдруг под конец высказался автор напрямую: что Пастернак — шлимазл, а его роман «Доктор Живаго» — шмальц.

Уже умирающего Надсона травили в газетах типа нынешнего «Завтра», и теми же приемами. Стиль этот был Надсону знаком по отношениям с семейством его русской матери, которое не простило ей брак с евреем. Антисемитизм тогда базировался на само собой разумеющемся презрении к евреям. Его смерть приравняли к убийству: обвиняли главных участников травли, в самом деле клеветнической, аморальной и низкой. Самые известные русские писатели в написанном совместно письме в газету оценили происшедшее как трагическую утрату — и глубокое неблагополучие в сфере этики.

Как и в предыдущих книгах, силы, которые заставляют происходящее происходить так, а не иначе, отнюдь не ограничиваются только человеческой породой. Одинаково ведут себя злаки, цветы, деревья, пчелы, птицы, стихии, звезды на небе, животные и люди. Шалев умеет написать про это с не оставляющей сомнений убедительностью.

Чем меньше евреи себя обсуждают, какие они выдающиеся, тем лучше. Мое убеждение — что евреям больше не надо заботиться о том, чтобы нравиться, чтобы не не нравиться, — их все равно не будут любить. И стоять на страже своей высокой репутации им не надо, и поднимать скандал, услышав, как кто-то обличает еврея в неблаговидном поступке, — ничего они не изменят.

Гамсун в первые дни немецкой оккупации обращался к нации: «Норвежцы! Бросайте оружие и расходитесь по домам, Германия сражается и за наши интересы». Его жена ездила по Германии с лекциями в поддержку нацистского режима. Сын Арилд записался добровольцем в СС и отправился на Восточный фронт. А Туре оккупационные власти назначили руководить самым крупным издательством взамен прежнего директора, отправленного ими в концлагерь.

«Евреев в мире больше не осталось. Может быть, несколько человек в Аргентине. А так, Израиль — это не евреи, никто не говорит на идише, и вообще в них нет ничего, что делало бы их евреями в классическом европейском понимании слова».

Далее короткий эпизод с прадедом Фрая по фамилии Нейманн, венгерским евреем «из тех, кто готов отдать человеку последнее пальто». Проходят десятилетия, и Фрай читает в одной книге о Гитлере следующее: в 1910-м, в возрасте двадцати одного года, Гитлер ходил в дряхлом старом пальто, которое получил в ночлежке от торговца подержанным платьем, венгерского еврея по фамилии Нейманн и которое спускалось ниже его колен.

Три выдающихся русских поэта XX столетия — Мандельштам, Пастернак и Бродский — евреи. Ярче, ясней, точней, неоспоримей остальных изображает коллизию Мандельштам в «Шуме времени». Он вспоминает «неуклюжий и робкий язык говорящего по-русски талмудиста». На нем, как правило, изъясняется первое русскоязычное поколение семьи. Предыдущее пользовалось еще исключительно идишем, через пень-колоду могло понять по-русски самые простые, необходимые в практическом общении вещи и худо-бедно ответить.

«Бердичев» — многообещающее название книги, для всех: для евреев, для русских, поляков, украинцев, белорусов. Думаю, что и для израильтян — как олицетворение жизни нации после древнего Израиля и до Израиля нынешнего. Как говорит один из персонажей книги: «Беркоград проклятый. Бердичев — еврейская столица».