— Мэтр, — сказал верблюд, — давайте попробуем преподнести следователю следующую историю: в вашей стране алмазы метят изотопами. Я недавно об этом узнал. Скажем, что таким методом лечат геморрой. По крайней мере, я думал, что так лечат.— А ваша жена что лечила в этот момент? — ехидно поинтересовался мэтр.— Ну придумайте что‑нибудь, пожалуйста! — грустно попросило меня животное с пачки сигарет Camel.

Внезапно раввин понял: его искушали. Небо испытывало его, чтобы проверить, насколько он вынослив. Одно неверное решение, и он попадет в сети, раскинутые сатаной. Опустится до печали, ярости, ненависти и неизвестно каких еще прегрешений. Ему надлежало сохранять свой разум в чистоте. Нет сомнений в том, что Шабсай‑Гецл совершил грех, но он, реб Касриел‑Дон, не Г‑сподь Всемогущий. Не его дело судить ближнего. Кто знает, что происходит в чужом сердце. Кто в состоянии измерить те силы, что влекут плоть и кровь к пустоте, алчности, безрассудству?

«Что же это? — подумал я, — неужели мышка меня учуяла? Как такое может быть, если я еще не родился?» И тут мне пришла в голову мысль: возможно, мое «ничто» обросло плотной оболочкой запахов, которыми пропитан воздух в вагоне: солдатского потa, отрыжки и пуканья, засаленного духa солдатских мундиров и запахa гуталина, которым они натирают свои сапоги, парaми подгоревшего котла с кашей и резкого чадa от пожаров, который в последнее время начал все настойчивее просачиваться сквозь щели вагона.

Костя никогда ни слова не говорил о своих страданиях ни родителям, ни бабушке. Молчал, копил злобу и строил планы мести. Ну очччень необычные. Ни за что не догадаетесь, какие. Он вовсе не хотел расправиться с Толяном каким‑либо особенно изуверским способом, да и вообще причинить ему какую ни то неприятность. Напротив — он мечтал его облагодетельствовать!

Меня родители на встречу с американским родственником не взяли, времена были не те, но мои сестры и я получили от него сувениры — полтинники с изображением Джона Кеннеди. Справедливости ради надо сказать, что Пол привез мне подарок на бар мицву — золотые часы, но отец решил, что и золотые часы, и знание о том, что такое бар мицва, мне, пионеру, ни к чему, и оставил часы себе.

Соблюдать кошер в Москве 1982 года было непросто, но, поверьте, никто из нас с голоду не помер. Я, живя с родителями и двумя старшими сестрами, в проходной комнате, обрастал своим подпольным хозяйством. На подоконнике за моим письменным столом стояли электрическая плитка, бутыли с изюмным вином для кидуша, посуда. Родители терпели это с трудом.

И вот этот Волков без страха и упрека хватает миску с ближайшего стола и, сделав олимпийский замах, мечет ее в меня, как фрисби. Я вам скажу, Мирон ваял дискобола не с того бедолаги... Но меня спасла, слава Б‑гу, хорошая реакция. Я ныряю головой в стол, миска попадает в стену точно там, где была моя голова, рикошетит от стены в окно и, отвечаю за базар, переламывает оконную раму! Есть же могучие дебилы в русских селеньях! На еврейские головы...

Питание в лагере лучше, чем в тюрьме, но все равно глат‑кошер. Разница в количестве картофелин на бак воды. Зато каши — хоть и без жира, но с сечкой. Короче, цинги на ИТК‑16 не было, но дизентерия косила каторжан нещадно. Кровавым поносом мучались даже вертухаи (и приходили порой к зэкам лечиться чифирем). Мясные котлеты давали два раза в год: на 1 мая и на 7 ноября, и ко мне загодя приходили договариваться об обмене на пайку или две...

Мы слишком привыкаем к предсказуемости жизни, ощущаем себя ее хозяевами, просчитываем ходы вперед. И вдруг — бац! Жизнь бьет обухом непредсказуемости по твоей умной голове. Ты даже не знаешь, где окажешься вечером, куда тебя гонят и зачем, не знаешь, от кого получишь следующий удар — от мента или зэка, укус собаки или клопа, тебе некому жаловаться и некого спросить. Этап — это голус бсойх голус бсойх голус — изгнание внутри изгнания внутри изгнания! Кошмарный сон, увиденный в кошмарном сне...

«Вот и Йом Кипур, — обратился Джейк к себе самому, допивая второе пиво. — Грешил ли я? Был ли разрыв с Эрин грехом? Или, напротив, это была мицва? В чем же мне каяться, если я не грешил? Еврей ли я только потому, что не смог, не захотел жениться на Эрин?»

На киче главное — не сойти с ума. А знаете почему, на мой взгляд, одних тюрьма сломала, а других нет? По‑моему, самые мощные факторы — связь со Своим и связь со своими... Я никогда не видел сломавшимися не просто верующих людей, а считающих Его своим поводырем. И я никогда не видел сломавшимися людей, получавших много писем с воли.

Источником тамиздата были еще и международные книжные выставки, проходившие в Москве в 1977 и 1981 годах. Мы брали у них книги, пластинки, но на выходе нас, умников, хватали комитетчики — добычу отбирали, данные записывали. Лично у меня из добычи остались только две гибкие грампластинки, которые я догадался спрятать в носки, обернув вокруг ног. Ведь школу мастырного дела я тогда еще не прошел, а чекисты с подростка штаны снимать на международной выставке постеснялись...