Встреча Соломона Михоэлса с Чарли Чаплином в январе 1943 года в Нью‑Йорке была формальной и длилась пару минут. Спектакль Дмитрия Крымова «Двое», рассказывающий о ней, идет два часа. Конечно, это вольная фантазия на тему события, от которого не осталось даже фотохроники. Но важен сам факт этого свидания — Михоэлс мечтал увидеть Чаплина. Знание, что мечта сбылась, позволяет нам представить их вместе, утешает, обещает, что гении одолеют тиранов и искусство победит.

Мы не можем говорить о прошедшем годе еврейского контента на Netflix, не упомянув о «Моей неортодоксальной жизни». Это шоу — культурный феномен, любите вы его или ненавидите, а может и то и другое вместе. «Моя неортодоксальная жизнь» рассказывает о жизни Джулии Брилль, бывшей ортодоксальной школьной учительницы, и ее троих детей, которые ведут в основном светскую жизнь.

Когда без малого век спустя смотришь «Город без евреев» (Die Stadt ohne Juden, 1924), поневоле вздрагиваешь от неожиданности, прочитав название, и неминуемо холодеешь при мысли о том, что фильм предвосхитил будущее. Сцены изгнания евреев — толпы оборванных беженцев, с трудом волокущих имущество, которых заталкивают в поезда для отправки на восток, — выглядят словно кадры еще не снятой кинохроники. Фильм немой, но кажется, будто слышно, как охрана рявкает: «Raus!»

«Испания была одним из главных убежищ для нацистов после Второй мировой войны, а в некоторых случаях служила базой, с которой можно было бежать на корабле в Бразилию или Аргентину. Во многих других случаях это была дружественная страна, в которой начиналась новая жизнь. Наши кладбища — хорошее доказательство того, что некоторые нацисты спокойно умерли здесь».

Австралия — одна из немногих стран в мире, где мог появиться такой сериал, как «Место, что домом зовется». Австралию не отягощает антисемитский багаж Европы, нет в ней и американских евреев, готовых высмеивать или разить свое наследие, поэтому австралийским продюсерам ничто не мешает показывать евреев, преданных традиции и вере. Для них Израиль — все еще благо.

После пандемического 2020 года осень 2021‑го стала самым желанным временем для проведения фестивалей. МЕКФ — не исключение. Открывала фест новая работа Ари Фольмана — израильского режиссера, запустившего в 2008 году своим «Вальсом с Баширом» мировой тренд на документальную анимацию. «Где Анна Франк» — настоящий «долгострой». В кропотливую работу над рисованной историей самой знаменитой жертвы Катастрофы подключались новые и новые страны, к которым в конце концов добавилась и Россия.

«Как ты мог все это смотреть тысячи раз, бедный мой мальчик», — написал Сергею Лознице Отар Иоселиани, посмотрев фильм «Бабий Яр. Контекст». Лозница упоминает об этом в одном из интервью, которых много дал в Каннах. Видеодокументы, свидетельства, доказательства преступлений, занимающие на экране минуту‑две, а иногда секунды, режиссер, отсмотревший для фильма дикое количество хроники 1941–1946 годов, вынужден был многократно пересматривать. И в конце концов нашел кадры, позволившие реконструировать события 80‑летней давности, использовав последний шанс вытащить их из небытия, не дав уйти в давно забытое прошлое.

Сванидзе рассказывает о том, как евреи оказались один на один с нацистами, не нужные никому, кроме разве что Доминиканской республики. Вот американские евреи с того домашнего видео проезжают через Париж — а во Франции как раз в это время, комментирует автор, проходит Эвианская конференция, на которой представители 32 стран оправдываются друг перед другом, почему они не могут помогать еврейским беженцам.

Это мультипликационный сериал о традициях иудаизма, рассмотренных на примере отдельно взятой семьи. В этой семье есть мама, папа и трое детей: начитанный старший Даня, его веселая сестренка Дина и малыш Яша. Он еще не научился говорить, но готов стать супергероем и день за днем оправдывать прозвище Раби‑Мэн. Некоторые серии проверял лично главный Раввин России Берл Лазар.

В «Королеве красоты Иерусалима» вообще не упомянуто ни об арабских восстаниях, ни о росте антисемитизма, ни о нацизме. О халве телесериал сообщает больше, чем о надвигающемся Холокосте. А британские чиновники, хоть сериал и кишит ими с начала до конца, — в подавляющем большинстве персонажи положительные, к сионизму и евреям относятся без тени предвзятости.

Для съемок этой разорительно дорогой, смехотворно вычурной и совершенно безумной военной киноэпопеи Геббельса, увековечившей победу немецких войск над Наполеоном, понадобились 6 тыс. исторических костюмов, 2 тыс. лошадей и 100 тыс. расквартированных в тылу солдат (для массовых сцен) — и это в то время, когда рейх со всех сторон осаждали противники: умопомрачительное доказательство преданности нацистов царству кинематографических грез.

Интонацией «Колено Ахед» напоминает раннего Годара, хотя название отсылает к другому герою «новой волны» — Эрику Ромеру, снявшему «Колено Клер». Лапид же обращается к истории четырехлетней давности, когда палестинская активистка Ахед Тамими, участвовавшая вместе с членами своей семьи в избиении израильских солдат, села за это в тюрьму, а некий политик предложил прострелить Ахед колено, чтобы та не смогла ходить.