Родители почти никогда не говорили об Австрии, а если — очень редко — и вспоминали ее, то отнюдь не добрым словом. Если маме когда и случалось обмолвиться о стране и ее жителях, то нецензурно. В 1970‑х ее немыслимо раздражала растущая популярность Арнольда Шварценеггера, этого мускулистого олицетворения теории превосходства арийской расы. Она слышать не могла славословия «Звукам музыки». «Со всем этим альпийским шмальцем зрителю невдомек, что нацисты в фильме — австрийцы и что евреев убивали», — негодовала она.

Рихард Вагнер действительно был антисемитом. Отрицать это невозможно. Он не только написал теоретический труд под названием «Еврейство в музыке», но периодически выдавал антисемитские пасквили, письма и высказывания той или иной степени эксцентричности. Хасидский мудрец рабби Нахман из Брацлава писал: «Очень хорошо исполнять мелодии и песни народов, угнетающих евреев. Когда еврей исполняет такие мелодии, они возносятся вверх и приносят избавление всему Израилю».

Через несколько месяцев после того как правительство Германии приняло антиеврейские Нюрнбергские законы, нацистский семейный журнал «Солнце в доме» объявил конкурс фотографий, чтобы найти идеального арийского ребенка. Конкурс проводило министерство пропаганды под руководством Йозефа Геббельса. 24 января 1935 года на обложке журнала опубликовали фотографию победительницы, очаровательной шестимесячной Хесси Левинсон, чей портрет выбрали из сотни других снимков немецких младенцев. Нацистская пропаганда объявила ее идеальным арийским ребенком. Вот только жюри не знало, что Хесси — еврейка.

«В зловещей арифметике, согласно которой жизни 50 000 человек были ”оплачены" жизнями 11 343 человек, нет никакой морали»... «Это вопрос элементарной порядочности и тактичности, что подчеркивание спасения должно исходить от тех, кто был спасен, а не от спасителей. Здесь происходит с точностью до наоборот: болгары занимаются самовосхвалением и приглашают еврейскую общину выразить им вечную благодарность»

Иззи и его напарник Мо прославились на всю Америку. С 1920 по 1925 год парочка конфисковала 5 млн бутылок спиртного и арестовала 4932 человека. Девяносто пять процентов арестованных были осуждены — рекорд для агентов. Оба друга были малорослыми толстяками: каждый весил сто с лишним килограммов. И на правительственных агентов они никак не походили — по крайней мере, на тех, которых впоследствии изображали в голливудских фильмах. Но в этой‑то непрезентабельной внешности и заключался секрет их успеха: их не принимали за агентов. Они добились таких выдающихся результатов, что в некоторых подпольных барах вешали портреты Иззи и Мо — в качестве предупреждения посетителям.

Нацисты первым делом присвоили творчество Вагнера, и его наследие давало к тому поводы. Но это еще не основание называть его идеологом нацизма. Тем более, что в целом ряде моментов он никак для этого не подходит... Да, был Вагнер немецким националистом, но отнюдь не в «квасном» смысле. «Мы ничего не унаследовали от Героизма, кроме кровопролития и резни... Однако на самую абсолютную силу находится сила еще сильнее. Так что это никогда не кончается само по себе»? — писал Вагнер.

После войны Рохл Ойербах оказалась одной из трех уцелевших участников «Ойнег шабес», секретного проекта по созданию архива Варшавского гетто. Архив стремился оставить документы, которые рассказали бы о людях и целом мире, который тогда уничтожали. Ойербах имела самое прямое отношение к судебному процессу над Эйхманом и расценивала его как момент отмщения лично за себя. Она считала, что архив «Ойнег шабес» — это обвинительное заключение, предъявленное немцам. Весь размах их преступлений можно было понять, только сопоставив его с кипучей жизнью уничтоженного ими мира.

Люди окружили раввина на выходе из мэрии и стали кричать, что он убил девочку и принес ее в жертву. Даже когда она нашлась, многие в городе пребывали в уверенности, что ее похитили, а отпустили только по приказу влиятельных евреев — когда заговор раскрыли. Толпа призывала бойкотировать еврейский бизнес, правда, бойкота не последовало.

Сфабрикованная в 1934 году фальшивка никак не сходила со сцены, несмотря на неопровержимые доказательства того, что она — плод вымысла. Фейковая новость своего времени, «франклинская фальшивка» упорно продолжает жить — мелькая то в прямо‑таки «сирсовом каталоге» антисемитской чуши в лентах твиттера и фейсбука, то на источающих ненависть сайтах неонацистов в США, то в полемике религиозных деятелей исламского мира.

Журнал «Трибуна еврейской советской общественности» начал выходить в Москве в 1927 году. Еврейское землеустройство и переселение в Биробиджан были важнейшими темами издания, однако не менее интенсивно на его страницах освещалась общественная жизнь и «культурное строительство» евреев в различных регионах СССР, публиковались материалы о положении евреев в других странах, а также сообщения о случаях антисемитизма.

Эзра Паунд — одно из самых громких имен поэзии модернизма и модернистской культуры как таковой. С приходом к власти нацистов он выработал также и собственные политическую и экономическую программы. Ядром их было разоблачение финансового капитализма, основанного, по убеждениям Паунда, на мировом ростовщичестве, проводимом и внедряемом евреями.

Жизнь Марека Эдельмана продолжалась не четыре года под немцами в гетто, а потом оставшиеся 65 лет «нормально». Она продолжалась четыре года в гетто, из них месяцы смертельных вылазок, боев, прятания, ухода на «арийскую сторону», возвращения за стену, за проволоку. Это так радикально переменило состав его крови, что и оставшиеся 65 лет жизни вроде бы нормальной он прожил полноценно, так же как те четыре, так же как те месяцы на краю смерти.