Места не столь отдаленные

Такому человеку не возражают, а ответ «не моя специализация» не выговаривается.

— Конечно, дорогой ребе, я все сделаю, что в моих силах, раз вы просите. Вам не трудно только повторить мне все с самого начала? Я на улице, и здесь плохо слышно.

— Безусловно. И простите, дорогой Александр, что я вас дергаю. Но меня попросил коллега из Бельгии. Очень приличный человек, знаете ли. Набожный и кошерный. Я сразу подумал о вас. А о ком еще я мог подумать в такой ситуации?

— Это большая честь для меня, что в трудную минуту вы думаете обо мне. Что же случилось?

— Я точно не знаю, но полчаса назад бельгийский раввин прислал мне имена одной пары. Похоже, они или брат и сестра, или муж и жена. Насколько я понял, их сегодня задержали где‑то в Москве. Помогите, пожалуйста. Коллега сказал, что они честнейшие люди. Но деньги я советую брать вперед. Раввин также дал мне телефон какой‑то страховой компании, которая точно покроет все ваши издержки. Вы уже можете им звонить: они полностью владеют вопросом.

Мы разъединились. Чтобы мне было что‑то ясно, таки нет.

Какая страховка? И если они такие честные, то почему деньги надо брать вперед? Не говоря уж о том, что интурист действительно должен был что‑то натворить, так как их взяли вдвоем. Шпионы? Н‑е‑е‑е‑е‑е‑т! Зачем я согласился? А как я мог отказаться? Они хотели отомстить нашим за «новичка»? Но при чем тут раввин? Что это еще за «Скрипаль на крыше»? В раздумьях я нехотя набрал телефон страховки. Код номера телефона действительно соответствовал Бельгии. Однако поздороваться я не успел.

— О, Александр! Мы уже два часа ждем вашего звонка! Нет, если это дело вам неинтересно, если вам не нужен королевский гонорар за пустяковую работу, не делайте из вашего рассказа секрета. Арестованы честнейшие люди. Практически ни за что! Что вы молчите? Вам плохо? Вы уснули? Вы испанец, и у вас сиеста? Нам вас посоветовал главный раввин России. Он что, ошибся?

Национальность страховщика вырисовывалась довольно четко.

Однако моя генетика и школа жизни тоже были не из Сенегала.

— Послушайте, мистер Икс, я вот неделю уже думаю, кому бы позвонить от нечего делать за двух недоделанных примудков. Решил позвонить вам и сказать, чтобы вы на меня не рассчитывали за такие деньги… Вы слышали о писателе Тургеневе? Нет? У него есть история за Муму. Вам понравится.

Как странно устроен наш мир. Человек на том конце эфира быстро понял, что в этом театре буфет не работает, и разговор незамедлительно приобрел деловой характер. Итак.

Месье и мадам Санжер (по‑нашему Зингер) были сегодня утром задержаны в аэропорту Шереметьево. У них кое‑что нашли (интересно, что?) — сущий пустяк (это значит, выше крыши), и их надо немедленно освободить и спровадить в родную Бельгию. Счет за мои услуги будет очень быстро оплачен, если, конечно, он не разорит страховую компанию, которую человек представляет, с учетом того, что она не совсем страховая компания (это, интересно, как?). Гонорар моментально привезут в офис (вот так сюрприз…), если я, естественно, дам адрес. Шабат шалом (хорошо, что я знаю французский).

У меня было немного свободного времени и кое‑какие связи по всей стране, включая Владимирский централ и аэропорт Шереметьево.

До прихода гонорароносителя я уже знал, что действительно сегодня утром в нашей главной воздушной гавани были задержаны двое подданных королевства Бельгии. Исаак и Рашель Санжер. Вменяемая статья: нелегальная перевозка драгоценных камней (кто бы сомневался: Антверпен — мировой центр торговли бриллиантами).

Еще минут через двадцать в переговорную зашла унылого вида черная шляпа с пейсами и молча достала из портфеля десять тысяч долларов. Затем шляпа, шмурыгнув носом (мол, жалко отдавать такие деньги за просто так), достала из засвеченной мне через стол пачки баксов одну (!) бумажку в сто долларов и с гордым видом сообщила:

— Меня зовут Янкель, и меня просили передать вам аванс за вашу работу по освобождению несчастных людей. Если вы хорошо и быстро отработаете, то страховка наверняка заплатит вам еще столько же, а может, и больше!

— Так вот, Хренанкель, сверните вашу бумажку в трубочку и сделайте так, чтоб вас искали близкие родственники. И чтоб они опередили тех двух с носилками и парня с топором, потому что через пять минут эти три гаврика зайдут в переговорную.

— Я извиняюсь, вы тоже с Одессы? Что же вы молчали, как Тутанхамон в НКВД на допросе?

В результате часовой беседы мы обо всем договорились. Страховая компания на самом деле оказалась кассой взаимопомощи, организованной в свое время «диамантерами» (торговцами драгоценными камнями) именно для кормления адвокатов в разных странах в случае беды. А гонорароносец Янкель оказался милым и смышленым парнем и, оставив в конце концов содержимое портфеля на столе, ушел из моей жизни надолго. Что же касается меня, то я поехал на Петровку, 38, в местный отель, где в полулюксе уже должна была отдыхать сладкая парочка.

Ladies first. Начать я решил с дамы. Разрешение на свидание с двумя участниками мне в общем‑то дали практически без блата. Каким‑то образом пока было возбуждено не одно уголовное дело, а два. В противном случае один адвокат на двоих не допускается. Может быть конфликт интересов.

На вид ей было довольно много лет, но по документам на два года меньше.

Рассказ дамы был нервным, но более или менее логичным.

Зингеры — профессиональные верблюды (перевозчики контрабанды) и работают в этом качестве уже лет сорок. Их арестовывали в Южной Африке, Бирме, Индии и даже в Чили. Специализация супругов — необработанные алмазы. Это их седьмой или восьмой прилет в Москву. После того как утром они прошли паспортный контроль и таможню, уже практически при входе в самолет, к ним подошли вежливые молодые люди и попросили пройти в комнату спецдосмотра. Недолго думая, работники таможни попросили выложить на стол по контрабасу. Обоим влюбленным пришлось срочно там же на месте сесть на горшок, но вместо обычных, привычных для любого нормального верблюда какашек Зингеры порадовали работников аэропорта Шереметьево двумя здоровенными контейнерами в маслянистой обертке. Понимая, что на них настучали конкуренты, Рашель достала из укромного седого уголка еще один нехилый пакетик. По техническим причинам муж на такое способен не был. В общей сложности дама везла товара на шестьсот карат, супруг — на четыреста.

— Что теперь со мной будет? — спросила тетя в аккомпанемент легкой нервной трясучке.

— Сначала суд, быстрый и беспощадный. После этого суда вы будете сидеть в тюрьме официально. Потому что сейчас вы сидите понарошку (не заморачивайтесь — это процессуальные изыски). А потом вас перевезут в женскую тюрьму. Думаю, что в Текстильщики. Это милый спальный район Москвы. Чем‑то напоминает район Сен‑Жермен‑де‑Пре в Париже, но издалека. Дальше будет следствие. Наверняка назначат экспертизу для оценки товаров из прямой кишки, а также из других мест. Потом уже будет другая стадия. Я могу идти? У вас есть пожелания?

— Меня в женской тюрьме сразу изнасилуют?! И можно ли обеспечить мне после этого кошерную еду из какого‑нибудь ресторана?

Поклявшись мадам, что об изнасиловании не стóит и мечтать, а о кошерной баланде не нужно вообще беспокоиться, так как там мяса не было никогда, я направился к ее суженому.

Суженый оказался довольно расширенным (килограммов на сто двадцать) и подтвердил предрасположение к стаду профессиональных верблюдов. Когда затворник Петровки показал мне руками объем контейнера, который он нес в себе, мне стало нехорошо. Во‑первых, я не мог и не хотел представлять, как это вообще возможно, во‑вторых, в связи с таким product placement я был уверен, что Исаака на пересылке наши пацаны не поймут… Короткая беседа привела меня к мысли, что верблюд еще к тому же просто полный придурок. На мой вопрос, какую в этой ситуации мы должны занять позицию, давая показания (все‑таки взяли с поличным), мне выдвинули версию, от которой я просто ошалел.

— Мэтр, — сказал верблюд, — давайте попробуем преподнести следователю следующую историю: в вашей стране алмазы метят изотопами. Я недавно об этом узнал. Скажем, что таким методом лечат геморрой. По крайней мере, я думал, что так лечат.

— А ваша жена что лечила в этот момент? — ехидно поинтересовался мэтр.

— Ну придумайте что‑нибудь, пожалуйста! — грустно попросило меня животное с пачки сигарет Camel.

Я обещал подумать и уже готов был ретироваться, как вдруг клиент неожиданно заговорил со мной свиристящим шепотом.

— Подождите. Я должен вам кое в чем признаться… Я обманул таможенников.

«Мне стало дурно», — сказали бы в салоне Анны Павловны Шерер. Но я не был персонажем бессмертного творения графа Толстого и просто офигел на месте. Между тем клиент продолжал свой coming out:

— Когда нас задержали, я выдал им большой контейнер. Но у меня их было два. Второй я уже не в силах был долго носить, и перед вашим приходом мне пришлось его достать. Вот он. Видите, он порвался уже. Вы не могли бы его забрать? В противном случае мне придется сказать, что я оставил его себе, чтобы давать в тюрьме чаевые…

У меня не было слов. Я был нем, как фаршированная рыба. В каждом народе есть процент идиотов. Хорошо, согласен, у нас их меньше. Но зато КАКИЕ!

— Когда вас завтра повезут в суд или в другое заведение, аналогичное этой гостинице, вас будут обыскивать. И все найдут. А меня на выходе сейчас будут осматривать. Давайте лучше я вызову следователя, и мы оформим явку из вашего зада с повинной. С такой находкой я попробую уговорить МВД на кошер из ресторана и, может быть, даже с вином из Израиля.

На следующий день я сидел напротив на редкость симпатичного полковника, в руках которого находилось алмазное дело.

— Александр Андреевич, вы же умный и известный человек. Вот скажите, где положено дамам носить бриллианты? Правильно! На тоненьких пальчиках с красивым маникюром. Но не в жопе же?! Просто какое‑то кощунство, не правда ли?

Мне нечего было возразить. Действительно, бриллиантам в жопе не место.

— Ваши клиенты прилетали к нам уже восемь раз. И каждый раз на один вечер. Они что, прилетали на каток сходить? А история со вторым контейнером? Ну это вообще ни в какие ворота. Кстати, пишу рапорт на оперативников из‑за вашего задовоза. Ребята побрезговали им клизму в Шереметьеве вставлять и сейчас за это сами клизму и получат. А что я мог сделать, когда явку с повинной, как вы просили, мы оформили? Ох они уж на ваших верблюдов злы‑ы‑ы‑ы‑е! Восьмерочку эти Зингеры сраные точно отсидят, и даже вы ничего сделать не сможете. Хоть в «Татлер» пишите.

Мы посмеялись над удачной шуткой, и я собрался уже уходить, когда полковник попросил зачем‑то разрешения меня проводить. Я понял, что сейчас начнутся расспросы про Киркорова и Кержакова, но с представителем уголовного розыска надо было подружиться.

Однако я ошибся. Филипп Бедросович полковника не интересовал.

Через пятнадцать минут мы сидели в кафе за углом. Отобрав у меня телефон, полковник писал в моих заметках, давал почитать, а потом тут же стирал.

«Как вы понимаете, мы должны провести экспертизу. Там со вторым контейнером в общей сложности тысяча двести карат. Где‑то так. В любом случае все пойдет в пользу государства. А ваши швейные машинки Зингеры пойдут надолго в лагерь. А они у вас немолодые, но кошерные. Кроме этого, старичку в лагере будет не так чтобы очень в кайф. И вот что я предлагаю. Экспертиза покажет, что эти два придурка везли подделку — я договорюсь. Все поймут, что их обманули. Тогда совершенно другая статья вырисовывается. Вы ж все понимаете. Ну если нравится бельгийцам стекло в жопе возить, то почему нет? Может, у них так принято? А за это я еще и подарок сделаю: скажу, какие конкуренты настучали. Вот с них издержки кто‑то и получит. Я уверен. Главное, чтобы верблюды не блеяли, а молчали. Нам на пенсию, а им тоже хорошо. Пойдет? А?»

Сначала страховка была в ярости: «Это безобразие! Это коррупция и не по закону! Мы будем жаловаться! Это огромные потери. Они что там, ваши полицейские, обнаглели? Пусть они сидят сто лет, но чужие камни надо отдать!» Однако тут в телефонный разговор вмешался умный и рассудительный Янкель: «Если мы не выручим этих идиотов, то у нас разбегутся по миру все верблюды».

Он был в чем‑то прав. Я, несомненно, не гималайский, но веру в такой страховой случай потерял бы сразу.

…Через полгода мы с коллегами провожали чету Зингеров все в том же Шереметьеве.

— Нет, мэтр, все‑таки это дорого. Они могли признать хотя бы половину и отдать их нам обратно.

Мне уже хотелось побыстрей спровадить их на рейс, и я не стал комментировать очередную верблюжиную глупость.

А еще через месяц на пальчике у любимой блистал изумительной красоты и чистоты двенадцатикаратный квадратный булыжник. Это был гонорар успеха, выплаченный страховкой в натуре. Им так было дешевле.

Кольцо было потрясающим. Каким образом алмаз попал в Бельгию, меня уже не интересовало.

Бриллианты же — лучшие друзья девушек. После адвокатов. Простых московских адвокатов. Ну, например, как я.