Тридцать пять лет назад Барбра Стрейзанд приступила к съемкам своего первого режиссерского проекта — музыкального фильма «Ентл» по мотивам рассказа Исаака Башевиса Зингера. Картина имела невероятный успех и способствовала славе как писателя, так и режиссера, о чем самое время упомянуть: 24 апреля Стрейзанд исполнилось 75 лет.

Польское местечко, начало XX века. После смерти реб Менделя осталась юная Ентл, которая единственная скрашивала жизнь ученого отца. В отсутствие сына он пытался передать свои знания ей, и зерна мудрости упали на плодородную почву — изучать Тору и Танах девушке нравилось больше, чем шить и готовить обеды. А потому, сбыв первому встречному дом, Ентл переодевается в отцовское платье, отрезает косы и отправляется искать — нет, не счастья, а знаний, которых жаждет ее душа. Она меняет себе имя — теперь она Аншель, знакомится с Авигдором, студентом ешивы, и начинает новую жизнь.

— Ентл, у тебя мужская душа.

— Тогда почему я родилась женщиной?

— Даже Небо иногда ошибается.

Красноречивый диалог отца с дочерью дополняет описание внешности Ентл, которая «и внешностью отличалась от других девушек Янева — высокая, худощавая, широкоплечая, с небольшой грудью и узкими бедрами. В субботу после обеда, когда отец спал, она надевала его штаны, малый талит, длинную шелковую капоту, ермолку, бархатную шляпу — и подолгу рассматривала себя в зеркале. Оттуда на нее глядел красивый смуглый юноша. У Ентл даже вился легкий пушок над верхней губой».

Но то в рассказе Зингера. Другое дело фильм с переодетой прелестницей. И начинается он со слов: «Во времена, когда мир учения принадлежал только мужчинам, она была девушкой». Иначе в кино и быть не могло.

История Зингера просилась на экран — недаром Барбра Стрейзанд купила права на экранизацию сразу после публикации рассказа «Ентл-ешиботник» в 1968 году. Она рассчитывала, что снимет картину чешский режиссер Иван Пассер, как раз сбежавший из оккупированной советскими войсками Чехословакии в США. По слухам, Стрейзанд даже не собиралась сама играть главную роль, считая себя староватой для нее (в 25 лет) и взяв на себя, видимо, лишь обязанности продюсера. Неудачно — денег не нашлось. Впрочем, в готовность Барбры поделиться бенефисной ролью все равно не верится — через 15 лет она ее таки сыграла.

Но к этому времени все изменилось. Зингер, уже увенчанный Нобелевской премией (за 1978 год), считался классиком и авторитетом, был снят первый фильм по его произведению — «Люблинский волшебник» (по мотивам знаменитого романа, опубликованного на русском языке под названием «Люблинский штукарь»). Вышедшая через год после исторического награждения Зингера, картина имела все шансы на успех: в главных ролях снялись Алан Аркин и Луиза Флетчер (получившая «Оскара» за главную роль в «Пролетая над гнездом кукушки»). Но фильм был результатом копродукции Израиля и Германии, Голливуд был в нем не задействован и, соответственно, не участвовал в раскрутке. Картину не заметили. В отличие от нее, «Ентл» оказалась весьма успешна. В первую прокатную неделю она заняла пятое место в стране по сборам. Хотя это обстоятельство ничего не говорит о реальном качестве кино. Как и «Оскар», врученный картине за лучшую музыкальную адаптацию — за нее надо благодарить композитора Мишеля Леграна и Мэрилин и Алана Бергман, написавших тексты песен. Они уже были к тому времени авторами популярнейшей в Америке 1970-х песни «The way we were», прозвучавшей в одноименной мелодраме Сидни Поллака, с той же Барброй Стрейзанд и Робертом Редфордом в главных ролях. Там актриса тоже играла еврейскую умницу-болтушку. Это типичная ее роль — талантливая дурнушка, окрыленная любовью и расцветающая у нас на глазах. Стрейзанд играет ее всю жизнь. И делает это блистательно — в «Смешной девчонке», в «Звезда родилась», в фильме «У зеркала два лица», где она уже университетский профессор, — там Стрейзанд тоже и режиссер, и продюсер. Но в «Ентл» она была режиссером и продюсером впервые. И стала первой женщиной, сделавшей это в своей стране. В 1980-х найти деньги на картину ей было несложно: давно шла на Бродвее пьеса, написанная по мотивам рассказа Зингера. И вообще, истории с переодеваниями обречены на успех. Сочиненные по общей канве, они обычно завершаются обратными превращениями — из юноши в прекрасную незнакомку — и хеппи-эндом, с поцелуями, свадьбой и прочими приметами женского счастья.

Не та судьба ждала Ентл, которая не претендовала не то что на любовь мужественного Авигдора (в роли которого был очень убедителен Мэнди Патинкин), но вообще на женскую долю. Если до какого-то момента читатели (речь о рассказе) еще сомневаются в такого рода необычности натуры Ентл, то диалог в финале, после разоблачения и предъявленных доказательств женской сущности, окончательно расставляет акценты.

— Но ты же могла выйти за меня замуж, — сказал Авигдор.

— Я хотела заниматься с тобой изучением Гемары и комментариев, а не штопать твои носки!

Это у Фонвизина было «не хочу учиться, хочу жениться». У Зингера наоборот. Могла ли смириться с таким уделом кинодива и прославленная эстрадная звезда? Ни за что. И потому при всей духовной близости героев мы с восторгом наблюдаем чувственный поцелуй. Могла ли Барбра Стрейзанд не запеть? Тоже нет, сколько бы она ни отрицала потом свои намерения. «Первоначально я не собиралась использовать музыку, — оправдывалась она, — но я счастлива, что получилось по-другому. После того как Ентл оставляет свое местечко, она живет тайной жизнью, о которой не может поведать никому. Мы все посчитали, что лучшим способом дать возможность звучать ее внутреннему голосу будет музыкальное повествование».

Оправдывалась Стрейзанд, главным образом, перед автором первоисточника, который был вне себя. Через год после премьеры он обругал ее в интервью «Нью-Йорк таймс»: «Я не нашел в адаптации ни художественных достоинств, ни режиссуры. Не думаю, что мисс Стрейзанд сыграла в “Ентл” свою лучшую роль, — мисс Това Фелдшу, которая играла в спектакле на Бродвее, была намного лучше <…> Мисс Стрейзанд получила, пожалуй, слишком много советов от разных раввинов. Раввин не заменит режиссера. Цитаты из Талмуда ей не помогли».

Брюзжание классика не вполне оправдано. Когда 90-летнего Исаака Башевиса Зингера «Нью-Йорк таймс мэгэзин» назвал, наряду с Карнеги-холлом и Бруклинским мостом, одной из «причин, делающих Нью-Йорк столь привлекательным», благодарить за это надо было в том числе Барбру Стрейзанд: ни главная литературная премия мира, ни бродвейский спектакль не способны так привлечь людей, как экран. Шестьдесят млн долларов, собранных «Ентл» в прокате (40 только в Штатах!), при 20-миллионном бюджете, — гарантия того, что фильм посмотрели все. Посмотрели и узнали имя автора рассказа. Правда, зрителям предложили кастрированный сюжет. В рассказе Авигдор, за которого самый богатый человек городка отказался выдать свою дочь Хадассу, женится на отвратительной, карикатурно уродливой вдове, а Аншеля он уговаривает, не зная, что тот на самом деле девушка, жениться на его несостоявшейся невесте — чтобы этого не сделал кто-то другой. В кино же на вдову нет и намека, зато много переживаний, положенных на музыку. И совсем иной, чем у Зингера, финал. Ентл не растворяется в памяти в образе юноши в лапсердаке, а обращается в девушку, и вот уже она на борту парохода, похоже, океанского — берегов не видно совсем. Ентл — а не Аншель — плывет за счастьем. В Америку? Может быть. Барбре Стрейзанд такое развитие сюжета наверняка казалось логичным: так сделали в свое время ее предки, так поступил и сам писатель в 1935 году. А то, что Зингер ничего такого в виду не имел, так то издержки жанра. Литератор еще мечтает, а режиссер уже твердо стоит на ногах. Зингер нашел удивительную героиню — таких и нет, а Стрейзанд сыграла ту, какой захотят быть многие, если не все. И трудно пенять актрисе на желание нравиться и потакать залу: кино все еще остается самым массовым из искусств.

(Опубликовано в №242 ,июнь 2012)