«Таких не так уж много»: судьба Любови Поповой и судьба ее наследия
В Еврейском музее и центре толерантности открылась выставка «Люба, Любочка. Любовь Сергеевна Попова. 1889–1924», посвященная жизни и творчеству выдающейся художницы русского авангарда. Представлено 280 работ из 13 российских музеев. Выставка будет открыта до 27 февраля 2025 года.
Любочка
«Загородный дом, большой сад. Как раз наступило время цветения, — бело-розовые яблони, вишни… И первое, что я увидел, когда поднимался по лестнице на второй этаж, картину Поповой — на ней висело корыто… Потом мы гуляли в саду. И я увидел окно сарая, забитое фанерой. На фанере можно было прочесть номер и ниже подпись: «Попова». Я зашел в сарай и увидел, что на обратной стороне фанеры — прекрасная работа художницы. Я тут же предложил мне ее продать, но хозяин дома ответил: «Нет, не могу, если пойдет дождь, то в сарае все промокнет. Сначала привези фанеру, а потом я тебе картину отдам» .
Такой мемуар оставил Георгий Дионисович Костаки.
Легендарный грек без специального художественного образования, работавший шофером в канадском посольстве, он описал обстоятельства своих нелегких поисков произведений русского авангарда.
Дело было в конце 1950-х, когда авангард еще находился под запретом, и покупать его никто особо не стремился. Но этого нельзя было сказать о Костаки, который стал истинным знатоком художников, проходивших в категории «забытых». Любовь Попова — в их числе.
Коллекционеру удалось найти младшего брата художницы, Павла Сергеевича Попова, и выкупить значительное число ее работ, а некоторые даже спасти от гибели. Дача, где фанерами Поповой были забиты окна сарая, принадлежала приемному сыну Павла Попова.
Костаки подходил к делу с упорством настоящего подвижника: он купил не только картины и рисунки, но и архив с документами, рукописями и фотографиями Поповой, или Любочки, как нежно он ее называл, хотя знакомы они быть не могли.
Большую часть наследия художницы Костаки принес в дар Третьяковской галерее в 1977 году. Остальное увез с собой на родину, в Грецию. Сегодня эта часть наследия Поповой — в постоянной экспозиции MOMus, Музея искусства модернизма в Салониках.
В рамках закупок, проведенных Музейным бюро, созданным при отделе Изо Наркомпроса в 1919 году, ряд работ Любови Поповой оказался в коллекциях региональных музеев, в том числе Ярославля, Тулы, Екатеринбурга и других городов. Эти музеи, как и частные собрания, участвуют в выставке в Еврейском музее.
Стоит напомнить, что одним из направлений деятельности московского Еврейского музея, открытого в здании Бахметьевского гаража, построенного в 1927 году по проекту архитектора Константина Мельникова и инженера Владимира Шухова, была заявлена популяризация искусства русского авангарда. Для этих целей в музее создан Центр авангарда. Его руководитель, искусствовед Андрей Дмитриевич Сарабьянов, возглавляет кураторскую группу нынешней выставки, приуроченной к 135-летию художницы и сопоставимой по масштабу и значению с первой большой монографической выставкой Поповой, демонстрировавшейся в 1989 году к 100-летию художницы в Третьяковской галерее.
Так что нынешняя экспозиция, созданная в партнерстве с Государственной Третьяковской галереей и при поддержке Благотворительного фонда «САФМАР» и Банка ВТБ, без сомнения мировая премьера в стенах Еврейского музея.
В оттенках охры
Судьбу наследия Любови Поповой можно считать удивительной, но благополучной. Однако к самой Поповой судьба была неумолимой, отпустив ей лишь 35 лет жизни.
Впрочем, как отметил в свое время искусствовед Дмитрий Сарабьянов, судьба же и «позаботилась о том, чтобы сохранить истории ее гармонический облик и уберечь его от распада» .
Любовь Попова была художником, сформулировавшим время, в котором жила. Ее творчество не знало истощения.
Исследуя и анализируя происходящее вокруг, она уверенно шла к созданию собственного стиля.
Ее детство прошло в подмосковном Красновидово, рядом с суконной фабрикой в селе Ивановское, принадлежавшей ее деду, а потом отцу — Сергею Максимовичу Попову, выпускнику университета, большому интеллектуалу. Мать, Любовь Васильевна, происходила из семейства просвещенных и состоятельных купцов Зубовых.
Творчество Поповой на выставке как бы взято в рамку ее биографии, в экспозиции выделенной архитекторами Кириллом Ассом, Надей Корбут и Михеилом Микадзе стенами теплого оттенка охры.
«Аккомпанементом» ее работам служат инсталляции художника Алексея Трегубова, визуализирующие, в помощь зрителю, события из жизни героини. Например, старинная усадьба с белой башенкой и пони с тележкой на лугу символизируют безмятежность детства, когда Люба занималась рисованием с Константином Орловым, выпускником Училища живописи, ваяния и зодчества, ходила за грибами, с братьями и сестрой каталась на лодке.
Усадьбу в Красновидове крестьяне спалили в 1920 году. Все имущество Поповых национализирует советская власть. Старшего брата Сергея, музыковеда, работавшего с архивом композитора Танеева, обвинят в антисоветской деятельности и расстреляют на Бутовском полигоне. Отца, потерявшего жену и служившего библиотекарем, выселят в Клин. Сестра Ольга до конца своих дней будет работать учительницей в сельской школе. А младшего брата Павла, выпускника философского факультета университета, арестуют «за шпионаж», но впоследствии смягчат обвинение.
Любови Поповой не суждено было пережить трагическую историю своей семьи, и не пришлось подлаживаться под новые условия, которые неминуемо разрушили бы ее личность.
«Ее трогало все новое»
Ранние работы ее искренни и просты. Рука фиксирует стол, накрытый для завтрака с вареньем на узорной салфетке, сельские домики, сараи, углы фабричных корпусов.
После гимназии она будет брать уроки у импрессиониста Станислава Жуковского, но к импрессионизму останется равнодушна, равно как и к сезаннизму, захватившему ее современников. Но увлечется Врубелем — «нестертыми гранями пересекающихся плоскостей» его предсмертных рисунков.
Вероятно, еще в раннем творчестве, оставляя позади устоявшиеся традиции, Попова намечала траекторию для стремительного прыжка во что-то новое.
Будущая скульптор Вера Мухина, с которой Попова вместе училась в пронизанной духом либерализма частной студии Константина Юона и Ивана Дудина, вспоминала о сокурснице: «Она первая начала раскрывать мне сущность искусства. До сих пор я передавала только то, что видела. Но если художник передает только, что он видит, он натуралист. Надо передать то, что чувствуешь и знаешь. Она дала понять это. Ее трогало все новое» .
Попова упорно продолжала образование, открыв вместе с подругой Людмилой Прудковской (сестрой художницы Надежды Удальцовой) собственную студию в Антипьевском переулке, где писала обнаженную натуру.
В залах с белыми стенами, демонстрирующих произведения художницы, мы видим большие холсты «Полулежащий старик» и «Натурщик».
Попова отправляется в путешествие по Италии, изучает итальянский Ренессанс, вглядывается в работы старых мастеров и тщательно зарисовывает тушью и графитным карандашом библейские сюжеты. Наконец оказывается в Париже, поступает в Академию La Palette, где преподавали кубисты Жан Метценже, Анри Ле Фоконье, Андре де Сегонзак.
1912-1913 годы художница посвящает переосмыслению традиций французского кубизма, не поддаваясь чьему-либо влиянию.
Многомерный синтез, рожденный ее кистью, назовут кубофутуризмом.
И назовет Казимир Малевич — применительно к собственному циклу 1913 года, сложив два взаимоисключающих понятия, «кубизм» и «футуризм».
Попова создает два десятка кубофутуристических натюрмортов, собранных в серии «Часы», «Гитары» и «Скрипки».
В хорошо известной ей с детства музыкальной коллекции дядюшки Павла Зубова имелись редчайшие амати, страдивари и гварнери. Рядом с холстом из Русского музея «Предметы», где Попова раскладывает скрипку на составляющие — деревянный корпус, струны, нотные страницы, — зритель обнаруживает скрипку Антонио и Иеронима Амати 1629 года из коллекции семьи Зубовых, предоставленную для выставки Российским национальным музеем музыки.
В кубофутуристической манере художница иронизирует над младшим братом, наполняя его «дребезжащее» изображение («Портрет философа») соответствующими атрибутами — белой манишкой, цилиндром, скептической усмешкой, щегольскими усиками, рюмкой и философским журналом Revue.
Следующим открытием художницы, окончательно порвавшей с фигуративностью и устремившейся в беспредметность, станет «Живописная архитектоника». В этом цикле она соединит собственные размышления о русской иконе и архитектуре, в частности средневековой. Вдохновением послужит увиденный ею в Самарканде комплекс из одиннадцати мавзолеев «Шахи-Зинда».
То, как Попова уходит в упрощение форм, в геометрию, приобретшую линейно-цветовую и пространственную выразительность, видно на примере двух «Живописных архитектоник» (1917 и 1918 годов) из Краснодарского краевого музея и Слободского музейно-выставочного центра.
Уход в производственное искусство
В 1918 году Любовь Попова выходит замуж за историка искусства Бориса Николаевича фон Эдинга, происходившего из семьи прибалтийских баронов. В ноябре 1918-го в семье рождается сын Максим, Сима.
Эдинг занимался исследованием памятников русской архитектуры. Известно, что он противился общению жены с людьми нового, чуждого ему мира, не поддерживал многих ее устремлений, чем причинял Поповой тяжелые переживания.
Летом 1919 года, спасаясь от голода, семья переезжает в Ростов Великий Ярославской губернии. Эдинг изучает местные древности, читает лекции, путешествует по селам. Заболев брюшным тифом, в августе 1919-го он умирает.
Возвратившись в Москву, в 1920 году Попова продает свои работы Музейному бюро и вместе с верным другом Александром Весниным начинает педагогическую деятельность на живописном факультете Вхутемаса.
По воспоминаниям, Веснин еще в молодости влюбился в Попову и сохранил это чувство на всю жизнь. На выставке демонстрируются три великолепных угольных портрета Поповой, выполненных Весниным в 1920 году.
Прежде чем сознательно, в 1921 году, расстаться со станковой живописью, художница совершает новый прорыв, связанный с популярными тогда утопическими идеями переустройства мира.
В «Пространственно-силовых построениях» окончательно разрушается связь со всем «земным». Линиями «Пространственно-силового построения» 1921 года — работы, выполненной Поповой на паркетированной фанере, архитекторы расчертили стены и пол выставочного зала.
И два финальных аккорда завершают творческий путь Любови Поповой.
В 1921 году Всеволод Мейерхольд приглашает художницу поработать в театре. Она оформляет два его спектакля — «Великодушный рогоносец» и «Земля дыбом». Полностью оголив сцену до кирпича и лишив ее декораций, Попова создает конструкцию, машину для игры, сочетавшую большое колесо и ветряную мельницу. Актеров одевает в «прозоодежду». Впервые в мировой театральной практике она использует проекционный экран, куда выводит названия эпизодов и лозунги, исполненные в технике аппликации.
В Пролеткульте в это время Любовь Сергеевна читает курс «Вещественное оформление спектаклей», также она участвует в создании московского Музея живописной культуры.
Знаменитый художник-конструктивист Александр Родченко отмечал тогда, что Попова — ранее «богачка», относившаяся к представителям других сословий свысока и пренебрежительно, на вернисажах оставлявшая за собой шлейф дорогих духов и производившая впечатление дорогими нарядами, — постепенно изменилась и стала «настоящим товарищем».
С зимы 1923 года как художник-конструктор, ушедший в область производственного искусства, Попова работала на Первой ситценабивной фабрике. Отвергая растительные мотивы и узоры, она создавала эскизы «рациональных» тканей с цветовыми контрастами и геометрическими орнаментами из простых элементов, во многом опередившие эксперименты поп-арта второй половины ХХ века.
23 марта 1924 года от скарлатины умирает ее сын Сима. Через два дня, заразившись от ребенка, уходит и сама Любовь Попова.
«Она принадлежала к тем людям, которые, раз вступив на избранный ими путь, не колеблются, не отступают, не изменяют, — говорил лефовец Осип Брик, выступавший следом за Маяковским на гражданской панихиде у ворот Ваганьковского кладбища. — Таких не так уж много… Пусть память о ней будет жива во всех, кто идет ее путями».
19 декабря 2012 года название «Попова» было присвоено 34-километровому кратеру на планете Меркурий. Ученые утверждают, что, в отсутствие атмосферы и водных потоков, этот кратер остается неизменным уже более 4 миллиардов лет.
Глазами советского еврея
Утраченная энциклопедия еврейских художников
