По давним западным понятиям выборы в СССР представляли собой фикцию. Однако по нынешним политическим критериям советский опыт можно и засчитать, имея в виду появившиеся в мире на рубеже 90‑х годов ХХ века «гибридные режимы», получившие в политологической литературе название: «имитационная демократия». Такой урод — иначе подобный гибрид не назовешь — по мнению его изобретателей, может иметь признаки демократии и тоталитаризма одновременно. Демократией его делают периодические выборы, наличие конституции и элементы политической конкуренции. Согласитесь, что советский выборный фарс вполне соответствовал этому определению. И конституция была, и выборы справлялись регулярно, и элементы политической конкуренции, без сомнения, присутствовали. Не только в хрущевскую оттепель, но и в сталинские морозы. Однако Запад придумал этот семантический фокус не ради легитимизации уже распавшегося тогда советского режима, а в пользу кошмарных и зачастую откровенно каннибальских режимов третьего мира.

То, что понятие «демократия» стало на рубеже ХХ века вмещать что угодно, не случайность. Дата изобретения говорит за себя: конец холодной вой­ны, разгар моды на глобализацию и необходимость — больше экономическая, чем политическая — найти оправдание для взаимодействия западных демократий с авторитарными тираниями, где бы они ни бесились. Ради столь благородной цели полагается вора снять с виселицы, придумав аргументы для его помилования. Вот и придумали. Помогло то, что в начале 1990‑х будущее выглядело столь розовым, что помиловать были готовы всех и вся. Сегодня «имитационные демократии» уже вышли из моды, и союз с ними стал опять считаться союзом с дьяволом.

Однако перенесемся в Израиль. Когда я приехала сюда в 1971 году, во главе правительства стояла Голда Меир. Мои первые демократические свободные выборы пришлись на конец 1973 года. Естественно, голосовала я против Голды. Не столько потому, что у «рефьюзников» (отказников) тех лет были к ней определенные претензии, сколько ввиду того, что голосовать против власти, не вступая с ней в открытую конфронтацию, казалось кульминацией понятия «свобода». Подозрительное отношение к власти еще долго оставалось характеристикой алии 1970‑х, потому она во власть и не пошла. Никто и не настаивал. Алия была сравнительно небольшая, голосов она давала мало, а к власти тогда еще относились всерьез. Старожилы предпочли считать, что выходцы из СССР психологически не готовы к управленческим подвигам в рамках демократии, и это ужасно обижало. Ведь мы были истинными героями всемирного братства борцов за свободу! Нас ли нужно учить демократии?! Сегодня я полагаю, что учить нужно большинство граждан, живущих в демократиях, но прежде требуется разобраться: что же она сегодня такое.

КОЕ‑ЧТО О ДЕМОКРАТИИ

Еще Платон в восьмой книге «Государства» утверждал, что избыточная демократия (власть народа) неминуемо ведет к тирании. Не нравилась она и Аристотелю, считавшему демократию искажением республиканского образа жизни. Основная проблема демократии, как она вырисовывалась тогда и обсуждается по сей день, — некомпетентность демоса в управлении обществом. Правда, тогда население делили на демос и охлос, иначе говоря, на сознательный элемент и скандальную уличную толпу. Охлос старались от власти отодвинуть. Сегодня либертинизм или радикальный либерализм отодвигает от власти как раз сознательный элемент, считая, что неразумный человек, являясь униженным меньшинством, нуждается даже не в равном, а в преимущественном праве избирать и быть избранным.

А поскольку за легитимизацию меньшинств борются в основном «левые», предполагается, что демократия не по нраву «правым». Но наиболее резко против нее выступили как раз предводители «левых». Так, Жан Бодрийяр, один из основоположников постмодерна и проповедник радикально левых взглядов, считал демократию обществом потребления и самообмана, где искренние чувства, культура и подлинные ценности превращаются в разновидность товара. А Ноам Хомский, американский либертарный социалист и анархо­синдикалист, обвиняет демократию в манипуляции массовым сознанием и создании иллюзии народного волеизъявления на основе демократических процедур.

По мнению современной политологической литературы, основные пороки демократии таковы:

1) она позволяет меньшинствам продвигать свои интересы за счет других групп населения и поощряет разногласия в обществе, чем способствует постоянным конфликтам и девальвации авторитета власти;

2) предоставляет право недостаточно компетентным и малоосведомленным людям принимать судьбоносные решения и самой своей сутью противится принятию непопулярных, но необходимых мер, а потому катастрофически неэффективна в плане экономики, управления и порядка;

3) в результате властные функции перенимаются рыночным саморегулированием, что приводит к обнищанию населения и олигархии.

Что ж, приходится в очередной раз признать, что Платон был прав и истина все же на его стороне. Правда, со времен Платона понятие «демократия» неизмеримо расширилось, став невероятно расплывчатым. Различают олигархическую демократию, при которой в управлении непосредственно участвуют только богачи, и ее близнеца — плутократию, когда политика вершится преимущественно в интересах крупного капитала; эгалитарную демократию, предполагающую равный доступ всех слоев населения к политически значимым ресурсам; социалистическую демократию, при которой средства производства принадлежат преимущественно государству, и либеральную демократию, основанную на консенсусе и системе сдержек и противовесов.

КРАТКИЙ КУРС ИЗРАИЛЬСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

Так в какой же из поименованных демократий мы живем? Это зависит от календаря. В 1971 году, когда я сюда приехала, Израиль жил при социалистической демократии. Страной правило социалистическое правительство Голды Меир. Оно продолжало править и после Войны Йом Кипура, когда Израиль огромным усилием отбился на всех фронтах и даже взял египетскую армию в окружение. Все же в целом война считалась неудачей. «Комиссия Аграната», исследовавшая причины неудачи, пожалела старушку и освободила ее от ответственности, но Голда все же ушла в отставку. Сменивший ее Ицхак Рабин вскоре попался на строго тогда запрещенном валютном счете его жены в иностранном банке и тоже был вынужден уйти. Коррупционные скандалы, связанные с социалистической партией, правившей непрерывно со дня основания Израиля, сотрясали общество. Имея это в виду, профессора Ядин и Рубинштейн создали центристскую партию «ДАШ», собиравшуюся бороться как с перегибами левизны, так и с коррупцией.

На выборах 1977 года «ДАШ» получила 15 мест, что позволило Бегину, возглавлявшему правый «Ликуд», создать коалицию. Левый блок «Маарах» оказался в оппозиции впервые за историю нового еврейского государства. «Маапах!» («Переворот!») — воскликнул тогда знаменитый телекомментатор Хаим Явин. И жизнь забурлила.

Первое праволиберальное правительство тут же запустило программу либерализации экономики, которую ни одно последующее левое правительство уже даже не пыталось остановить. С тех пор мы живем в якобы эгалитарной демократии, мечтая о либеральной и избывая плутократию.

Сегодня в теоретических кругах израильской политологии страшным грехом Нетаньяху считается его избыточное влечение к крупнокалиберному капиталу. Вместе с тем признается, что именно этот капитал сотворил чудо и ввел крохотный Израиль в избранное общество самых развитых экономик мира. Признается и то, что Нетаньяху был тем самым министром финансов, а потом и главой правительства, который эффективно и умело содействовал переходу израильской экономики на рельсы либерализации и глобализации, причем сделал это в рекордно короткий срок и без особых потерь для населения. Но припоминают ему другое: протекция власти крупнокалиберному капиталу привела к тому, что мы уже второе десятилетие вибрируем на грани откровенной олигархии.

Альтернативой засилью крупного капитала считается либо государственный капитализм, либо жесткий контроль государства над всеми действиями капитала в жизненно важных для общества сферах. Заявленный либерал Нетаньяху уже изъявил готовность к установлению такого контроля. Выборочно и очень осторожно, разумеется. Рабочая партия («Авода») хотела бы гораздо более решительных и всеобъемлющих мер в этом направлении. Но о социалистической квазидемократии, по счастью, не мечтают даже самые экстремальные израильские левые, склоняющиеся, скорее, к анархо‑синдикализму.

С того дня, когда прозвучал знаменитый стон Явина: «Маапах!», прошло 38 лет. Срок немалый, но одновременно и ничтожный, когда речь идет об укоренении политического режима. Как известно, хороший газон полагается выращивать триста лет. Поэтому нет ничего страшного в том, что, проникшись мечтой о либеральной демократии, мы так и не смогли ее до сих пор полностью установить. Да и то сказать: пока мы о ней мечтали, эта разновидность народовластия успела себя в других странах основательно опорочить. Элементы государственного контроля над разными областями социоэкономики, особенно в сфере медицинских услуг, образования и потребления, предлагаются сегодня даже в США, более того, продвигаются там самим президентом. Понятие «капитализм» тоже расширилось. В основном мир занимают сегодня две разновидности: капитализм компань­онский и свинский. Первый готов делиться доходами с малоимущими, второй нацелен на максимальный доход, даже если придется всех вокруг основательно обобрать.

Людвиг фон Мизес, знаменитый теоретик экономического либерализма, полагал, что капитал — весь, какой есть, будет вынужден при либеральном режиме становиться компань­онским. Выяснилось, что тенденция противоположна: глобализация и либерализация экономики ведут к тому, что весь капитал хотел бы вести себя по‑свински, если, конечно, общество и/или государство не вмешаются. Когда говорят о социальном беспокойстве в Израиле и о том, что основной предвыборный спор должен идти по линии социоэкономики, имеют в виду именно вмешательство государства в такие сферы, как расширение жилищного фонда, обуздание дороговизны, медицинское обслуживание и пр.

ВЫБОРНЫЙ «БАЗЗ»

«Базз» — это то, о чем говорят на всех углах. Словари определяют его как шумную сплетню и производят от звука, испускаемого возбужденным насекомым — пчелой, мухой или жуком. Хороший «базз» — это все, что пытается устроить специалист по выборам, нередко стоящий сторонам миллионы долларов. Так о чем же «баззает» предвыборный Израиль и насколько содержание «базза» способно подсказать результат выборов?

Начнем с того, что каждая партия пытается перекрыть «баззанье» соперников своим «баззом». Делают это при помощи тех же средств, какими пользуются опытные сплетницы‑интриганки. На конечном этапе нынешних демократических выборов ни одна из сторон не остается вся в белом. Публика от этого обалдевает, после чего результат выборов зачастую определяет нелепая случайность. Но этот результат может определить и хорошо продуманная стратегическая клякса, падающая ровно туда, куда ей предназначили упасть.

Биби Нетаньяху — магистр «базза» и Гудини стратегических трюков. И хотя он считается пророком либеральной экономики, на этих выборах ему был как раз выгоден «базз», основанный на теме безопасности. Не только потому, что либерализация экономики привела к социальному обнищанию и социальному протесту, но и оттого, что главы конкурирующих партий не могут похвастаться тем, что служили, как он, в спецназе (сайерет маткаль), участвовали в антитеррористических операциях и считаются специалистами мирового класса по террору. Итак, большинство избирающихся хотят говорить о социоэкономике, что невыгодно Нетаньяху. Он же пытается при помощи стратегической кляксы «баззать» о безопасности, чего не хотят почти все его соперники.

Предполагалось, что такой стратегической кляксой должна стать речь Нетаньяху перед конгрессом США по поводу готовящегося договора между США и Ираном. Президенту Обаме очень хочется добиться хоть какого‑нибудь успеха на международной арене. Договор с Ираном мог бы считаться успехом, даже если он откроет аятоллам свободный путь к ядерной бомбе. Обама пытается уверить мировое общественное мнение в том, что дружба с Ираном и снятие санкций как раз позволят предотвратить такое развитие событий. Мир и республиканское большинство американского сената отказываются в это верить. Да и как поверить, если в самый разгар переговоров о дружбе с США Иран проводит в море учения по уничтожению американских авианосцев?

Просьба выступить перед сенатом США поступила к Нетаньяху от самих американских сенаторов. Администрация Обамы уговаривала сенаторов‑демократов не являться на спорное заседание, но зал был полным. Обамовцы надавили на американские СМИ с разных сторон, но к приезду Нетаньяху многие центральные газеты выступили как раз в пользу его позиции. Стоячие овации не менее десяти раз прерывали речь премьер‑министра Израиля, призванного конгрессом США поставить на место президента Соединенных Штатов. Скандал на весь мир. Стратегической кляксой такого размера Нетаньяху мог быть доволен.

Я уверена, что он произнес бы эту свою речь и не находясь в состоянии предвыборного ажиотажа. Нетаньяху уже вещал на эту тему со всех кафедр мира. Да и старейшина американской и мировой дипломатии Генри Киссинджер недавно подтвердил, что снятие санкций с Ирана будет равно выдаче ему разрешения на разработку атомной бомбы. И что этот шаг станет стартовым знаком для всего арабского мира начать атомную гонку. Таким образом, сама речь Нетаньяху не являлась предвыборным трюком. Но то, как ему удалось удержать предвыборный «базз» в нужной тональности, вызывает восхищение. Впрочем, Ицхаку (Бужи) Герцогу, главе левого лагеря, возглавляющему партию «Авода», удалось минимизировать воздействие американского трюка соперника. Если Нетаньяху — звезда «базза», то Бужи — король интриги.

Сын одного из президентов Израиля, он рос в среде политиков, знаком с большинством действующих лиц с самого детства и знает в мельчайших подробностях все, что имело место быть когда бы то ни было в политических кругах. Он — давний депутат кнессета. В правительстве Эхуда Барака Герцог, тогда еще совсем молодой политик, был секретарем правительства. Заслугу в победе Барака в немалой доле приписывают именно ему. Бужи даже пришлось взять на себя вину за создание большого количества добровольческих объединений, через которые якобы финансировалось избрание Барака и его партии. Но дело спустили на тормозах. Герцог не пострадал.

Ему или левому лагерю в целом приписывают авторство «базза», обвиняющего семейство Нетаньяху в вольном обращении с государственным имуществом. Мол, Сара Нетань­яху присвоила деньги за собранные в резиденции премьер‑министра и сданные от его имени бутылки, а также увезла на время летних каникул садовую мебель на собственную дачу (государственная дача премьер‑министру не полагается). Мебель, правда, вернули, но были еще государственные поминальные свечи, которые премьер‑министр и его жена якобы жгли не в государственной резиденции, а на частной даче в связи со смертью старшего Нетаньяху, знаменитого профессора и бывшего секретаря Жаботинского. Да и сиделкой при тяжело больном старике на какое‑то время стала государственная няня, а кроме того, обеды, дававшиеся в честь различных официальных гостей, заказывались на большее количество гостей, чем приглашалось. По версии штаба Нетаньяху, делалось это для того, чтобы можно было угостить министров и премьер‑министров разных стран шикарней, чем позволяет государственный бюджет.

По мне, если не смогли найти никаких более серьезных нарушений морального кодекса, такой «базз» обязан пойти Нетаньяху на пользу. Но он стал основой для лозунга: «Кто угодно, кроме Биби!» — а это опасно. Народ, живущий при демвласти, не любит долгоиграющих правителей. Даже всеми обожаемого Черчилля прокатили после того, как ему удалось привести Англию к победе во Второй мировой войне. Размеры статьи не позволяют пересказать все шумные сплетни предвыборного Израиля. Могу заверить, что развлечений хватает. На сей раз дипломатические приличия не соблюдаются, все сплетничают обо всех, все ставят всем подножки и раздают звонкие затрещины. Даже СМИ перестали скрываться за маской журналистского нейтралитета. Как говорится, борцы за власть работают нынче не в перчатках.

К какому результату это должно привести, пока непонятно. Было бы хорошо, если бы, устрашась такого состояния дел, демократия потребовала от себя гораздо более жесткого контроля над собственной процедурой. Выборы, при которых кандидаты «продаются» по законам маркетинга, не могут не способствовать росту цинизма в обществе. Возможно, при этом мир выигрывает в искренности, но искренний дикарь не есть лучшее состояние человека.

Поведенческие условности и обу­словленности, за тысячелетия превратившиеся в то, что называется моральными ценностями, ведут к разным степеням лицемерия, но они же заставляют людей не делать того, что «не делается», и не говорить того, что «не говорится». Развязность и безо­тветственность нынешней предвыборной кампании наводит на мысль о том, что мы стоим перед выбором двух направлений: вперед — к полной свободе самовыражения и общественному хаосу или назад — к самоограничению и порядку. Лично я стою за второй вариант. Но при этом вполне согласна с Уинстоном Черчиллем, сказавшим: «Демократия есть наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».