Видео дня

The Atlantic: Поймать архитектора Холокоста

Эмили Будер. Перевод с английского Семена Чарного 14 января 2020
Поделиться

В последние дни Второй мировой войны, когда Красная Армия наступала на Берлин и Третий Рейх балансировал на грани полного военного краха, Адольф Гитлер застрелился в своем бункере. За этим последует волна самоубийств — высокопоставленные нацистские чиновники, такие как Йозеф Геббельс, Генрих Гиммлер, Филипп Боулер и Мартин Борман, убили себя, прежде чем были захвачены союзными войсками. Однако многим военным преступникам удалось скрыться. Девять тысяч нацистских офицеров и коллаборационистов нашли убежище в Южной Америке; большинство бежало в Аргентину, которая поддерживала тесные отношения с нацистской Германией.

Среди тех, кто избежал ареста, был Адольф Эйхман, подполковник СС, который руководил идентификацией, сбором и транспортировкой европейских евреев в Аушвиц и другие концентрационные лагеря. После падения Третьего рейха Эйхман, который стал известен как архитектор нацистского геноцида, был задержан, но сбежал из лагеря и скрылся в Австрии. Алоиз Худал, уроженец Австрии, помог Эйхману получить поддельные документы, удостоверяющие личность, выданные Ватиканом, что позволило ему получить аргентинскую визу и паспорт Международного Красного Креста. (Худал в конце концов признался в пособничестве нацистским военным преступникам.) В послевоенные годы президент Аргентины Хуан Перон, давний поклонник гитлеровских и других фашистских режимов, создал сеть так называемых «крысиных троп», путей эвакуации, через порты в Испании и Италии, чтобы вывезти тысячи бывших офицеров СС и нацистских партийных чиновников из Европы.

Пока шли Нюрнбергские процессы над нацистскими преступниками, Эйхман притаился. В 1950 году беглец с поддельными документами на имя Рикардо Клемента сел на пароход в Буэнос-Айрес. Он будет вести образ жизни среднего класса в пригороде города с женой и детьми, работая на заводе Mercedes-Benz.

Захватывающая история о том, как все это рухнуло, рассказана в новом анимационном документальном фильме Рэндалла Кристофера «Красный водитель». Выживший во время Холокоста еврей, который жил в Буэнос-Айресе, стал подозревать нового парня своей дочери и его семью. Вооруженный тайно сделанными фотографиями Клемента, отец предупредил израильскую разведку, и личность Эйхмана была подтверждена на сто процентов. Специальный агент «Моссада» Цви Аарони был направлен в Буэнос-Айрес для организации тайной слежки и похищения, операции «Финал». Эйхман был задержан в 1960 году и контрабандой вывезен в Израиль, где он, наконец, предстал перед судом. Он был осужден за военные преступления и преступления против человечности и казнен в Иерусалиме в 1962 году.

Фильм Кристофера, вдохновленный нуаром, показывает драматическую историю захвата Эйхмана. Актер Марк Пинтер, читая книгу Аарони об исторической охоте за нацистом, передает голос покойного Аарони. «Первые слова, которые сказал мне Адольф Эйхман, были: “Я уже смирился со своей судьбой”», — написал Аарони, немецкий еврей по происхождению, который бежал со своей матерью и братом в одном из последних поездов из Германии перед Второй мировой войной. 

Кристофер сказал мне, что сделал фильм, потому что он вырос в неведении о Холокосте. Это тревожная тенденция. Недавний опрос показал, что 22 % миллениалов признались, что не слышали о Холокосте, в то время как 41% американцев и 66% миллениалов сказали, что они не знают об Аушвице.

«По моему мнению, мы просто должны предпринять целенаправленные, специальные усилия, чтобы узнать историю нацистской Германии и Холокоста — самого катастрофического события в истории человечества», — говорит Кристофер. Режиссер считает, что особенно важно изучать Веймарскую Германию, потому что «эти события выросли из демократического общества с ценностями и культурой, не сильно отличающимися от того, что мы имеем сегодня на Западе».

«Люди просто не осознавали, что определенные решения и политика — хотя, возможно, и не такие ужасные сами по себе — открывают дверь для более опасных сценариев, — продолжил Кристофер. — Никто не голосовал за Вторую мировую войну, когда они голосовали за Гитлера. Но, голосуя за то, чтобы Гитлер мог избавиться от коммунистов и обойти неэффективный парламент, они также проголосовали за ситуацию, при которой стали возможны Вторая мировая война и Холокост».

Кристофер считает, что, если Конгресс США «останется недееспособным и неспособным работать вместе», это может проложить путь к подобному лидеру-автократу — тому, что когда-то считалось «немыслимым в Америке».

Оригинал публикации The Atlantic

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Ханна Арендт об Эйхмане: о блеске извращенности

Любой объективный читатель высоко оценит блестящий анализ личности Эйхмана в книге мисс Арендт. Вместе с тем едва ли найдется более наглядный пример интеллектуальной извращенности, присущей уму, который упивается своей искрометностью и склонен ослеплять читателя своим блеском. Антисемит — это любитель грязных шуточек про евреев, — но никак не Адольф Эйхман, который отправил несколько миллионов евреев на смерть, — в противном случае это было бы неинтересно и нисколько не прояснило бы вопрос о природе тоталитаризма.

The New Yorker: «Операция “Финал”» и популярные представления об Адольфе Эйхмане

Фильм посвящен смертельному скачку одержимости, расовой ненависти, которая делает возможными преступления, обоснованные законом, узаконенные справедливостью, оправданные самозащитой. Эйхман — вовсе не интеллектуальное ничтожество, он прекрасно знал, что и почему делает. «Операция “Финал”» проникает за фасад его напускной пассивности на суде и выводит на свет совершенно человеческую энергию обычного зла, которое тогда, как и теперь, мотивировало официальные зверства и подводило под них теоретическую базу. 

Всё об Эйхмане

Вайц чувствует себя достаточно уверенно, чтобы позволить нам слушать Эйхмана непредубежденно — так же, как и Малкина, он верит, что зритель сам найдет выход из морального лабиринта, который выстраивает перед ним харизматичный и убедительный нацист. В наше время, когда многие режиссеры превращают свои картины в демонстрацию собственной политической позиции, Вайц предлагает нам нечто более ценное — исследование неконтролируемых чувств и крайностей, в которые мы ударяемся, когда речь заходит о заслуженном возмездии.