Пять лет назад ушел из жизни легендарный певец. Матти Фридман написал книгу о поездке Леонарда Коэна в Израиль во время войны в 1973 году

Кто в огне: война, искупление и воскресение Леонарда Коэна

Матти Фридман

McClelland & Stewart, 2022

Когда осенью 1973 года разразилась Война Судного дня, легендарный канадский певец Леонард Коэн приехал в Израиль, чтобы помочь еврейскому государству, которое столкнулось с самой серьезной угрозой своему недолгому существованию, пишет The Times of Israel.

Израильские артисты убедили его присоединиться к ним в поездке в пустыню Синай, где в самом разгаре была битва против египтян. Коэн ездил с базы на базу, давая концерты для усталых солдат.

В перерыве между выступлениями он написал и впервые исполнил то, что впоследствии стало одним из самых известных его хитов: Lover, Lover, Lover.

Один стих в песне особенно привлек внимание слушателей трогательной солидарностью еврейского певца‑поэта: «Я спустился в пустыню, чтобы помочь своим братьям сражаться» — так начинался стих.

Но когда песня была представлена миру, эти строки исчезли, заставив солдат задуматься: что стало с этим стихом, не изменилось ли что‑то в отношении Коэна к Израилю?

Теперь, почти пять десятилетий спустя, израильский писатель канадского происхождения Матти Фридман заново открыл черновики Коэна, собирая материалы для книги о поездке Коэна в Израиль.

«Кто в огне: война, искупление и воскресение Леонарда Коэна» — так называется книга, недавно изданная на иврите, русское издание которой ожидается весной 2022 года.

Коэн, который умер в 2016 году в возрасте 82 лет, жил на греческом острове Гидра, когда разразилась война. В то время он страдал от эмоционального и творческого кризиса, даже объявил, что уходит из музыкального бизнеса, рассказывает Фридман.

Музыкант отыграл концерты в Тель‑Авиве и Иерусалиме в 1972 году, но в 1973‑м вернулся в Израиль, чтобы выразить солидарность со страной и, как оказалось, чтобы заново открыть самого себя.

Израильский певец Ошик Леви рассказывает, что встретил Коэна в Тель‑Авиве. Тот хотел пойти добровольцем в кибуц, но Леви убедил его присоединиться к нему и другим израильским артистам для выступлений перед солдатами на Синае.

Именно тогда Коэн написал Lover, Lover, Lover.

«Мы давали от шести до восьми концертов в день, — вспоминает Леви. — Он написал песню между двумя выступлениями, просто достал блокнот и написал текст. В конце песни была фраза о солдатах, для которых мы выступали».

Бывший солдат, подполковник в отставке Шломи Гронер вспоминает, что строки, написанные Коэном, глубоко тронули его.

Гронер, встречавшийся с Коэном накануне войны, во время своей работы охранником в авиакомпании El Al, вспоминает, как вел свой отряд на стоянку танков и внезапно увидел певца.

«Мы отчаянно нуждались в топливе, боеприпасах, еде и питье, — говорит он. — Внезапно я услышал как будто бы голос Б‑га — самого Ленни!..»

«А‑а‑а, это снова ты», — поприветствовал его Коэн.

«Этот парень из‑за океана пришел к нам без микрофона, без аффекта и изящества. Он ел с нами пайки и спал в спальном мешке, — отмечает Гронер. — А потом я впервые услышал: “Возлюбленный, возлюбленный, возлюбленный, вернись ко мне…” Он написал эти строки о нас, он назвал нас братьями. Это был замечательный стих, он повторил его несколько раз, внося небольшие изменения. Эти слова запечатлелись в моем сердце».

Исчезновение

Связь, которую почувствовал Гронер, рассеялась, когда он обнаружил, что так тронувшие его строки были удалены из песни.

«Примерно через год после войны я ехал в машине, когда услышал: “Lover, Lover, Lover”. Прибавил громкость. Я был поражен, я остановился и слушал, ожидая этой строки, ожидая “братьев”. Но песня закончилась без нее, строка исчезла… Я был разочарован. Ведь даже когда он пытался быть космополитом, его еврейство выходило наружу. Даже когда он пытался убежать от этого, оно продолжало возвращаться», — говорит Гронер.

С Гронером в какой‑то момент работы над своей книгой связался Фридман и спросил, есть ли у него какая‑либо информация о пребывании Коэна на Синае.

«По прошествии 50 лет я почувствовал себя так, будто мне выстрелили в сердце», — замечает Гронер. Он рассказал Фридману о недостающих строках.

«Я не думал, что у меня есть шансы найти их, песни Коэна неоднократно претерпевали всевозможные изменения; но я искал», — рассказывает Фридман.

И он нашел.

«Когда я просматривал его записные книжки, я нашел первый черновик Lover, Lover, Lover, — рассказывает Фридман. — Я перевернул страницу. Я уже был взволнован, потому что увидел нечто удивительное — первый черновик песни!.. Оказывается, там был еще один куплет под названием “Авиабаза”. Пропавший стих гласил:

Я спустился в пустыню, чтобы помочь своим братьям сражаться,

Я знал, что они не ошибались,

Я знал, что они не правы,

Но кости должны стоять прямо
и ходить,

И кровь должна двигаться вокруг,

А мужчины строят уродливые линии

На Святой земле».

«Он спросил меня: “Это то, о чем вы говорили?” И я ответил: “Да”», — рассказывает Гронер о своем последующем разговоре с Фридманом.

Гронер добавляет, что его всегда задевало решение Коэна убрать эти сильные строки из окончательного текста песни. Как следствие, он отказался пойти на встречу с Коэном, когда 75‑летний певец выступал в Израиле в 2009 году, во время своего последнего тура по Святой земле. (В тот вечер Коэн играл Lover, Lover, Lover на стадионе Рамат‑Гана.)

Фридман говорит, что он нашел подтверждение тому, что это действительно отсутствующие стихи, после обнаружения статьи, опубликованной Yedioth Ahronoth во время войны: журналист, описывая то, как Коэн посреди битвы пишет новую песню, цитирует именно этот стих.

«Фраза, которая так отчетливо выделялась израильтянами, была вырезана», — заключает Фридман.

«Кровь на моих руках»

Для Фридмана это открытие не только послужило доказательством того, что Коэн написал эти слова, но и позволило понять, почему позже он их вычеркнул.

«Может, в его связи с Израилем что‑то сломалось. Быть здесь во время войны было непросто, — предполагает Фридман. — Он писал об инциденте, когда эвакуировал раненых и был очень взволнован, а ему при этом сказали: “Не волнуйся, это египтяне”, — и он испытал чувство облегчения. Позже он спохватился и сказал: “Почему я рад, что это только египтяне?..” А потом написал: “Эта кровь на моих руках”», — вспоминает Фридман, отмечая, что Коэн впоследствии почти никогда не упоминал о войне.

Записная книжка, которую исследовал Фридман, демонстрирует ход мыслей Коэна.

«Вскоре после того, как он написал [этот стих], по‑видимому, он испугался и вычеркнул слова “мои братья”. Можно увидеть эту строку в блокноте, но он заменил слово “братья” на “дети”… “Я спустился в пустыню, чтобы посмотреть, как сражаются дети”, — здесь он уже как бы отдаляется на шаг. Это уже не “мои братья”, а “дети”, — рассуждает Фридман. — Потом он удалил и весь стих».