Благотворительность — дело безусловно не только душеполезное, Б-гоугодное, но и приносящее пользу обществу. При условии, правда, что деньги жертвователя действительно идут на некое благое дело, а не на обогащение, скажем, мошенника, решившего наживаться на обмане доверчивых людей.

В Израиле, где практически всем известна каноническая фраза о том, что «цдака — благотворительность — спасает от смерти» (Мишлей, 10:2), в последнее время перед различными праздниками в прессе регулярно пуб­ликуются материалы на тему количества бедных в стране — такое ощущение, что с каждым годом их становится все больше, а их ситуация — еще отчаянней.

При этом мы, естественно, упираемся в само понятие бедности: в каком случае следует считать человека бедным и нуждающимся в сторонней помощи? С точки зрения Института национального страхования, проведшего опрос по поводу бедности перед Песахом, в Израиле каждый десятый житель страны недоедает, потому что ему не хватает денег на еду.

«894 тыс. израильтян, среди которых 306 тыс. детей, во время опроса указывали, что из-за отсутствия денег были вынуждены голодать в течение всего дня или ограничить себя в питании на протяжении нескольких месяцев в году», — отмечалось в публикациях по этому поводу, которые цитировал сам государственный контролер страны.

Стоит отметить, однако, опыт одной из многочисленных благотворительных организаций, занимающейся раздачей «продуктовых наборов» для бедных перед Песахом. Как только для получения этого набора стало требоваться предоставить распечатку из банка как доказательство того, что человек действительно нуждается, количество обращающихся упало на 80%, исчезли очереди и драки. Как так вышло, если в Израиле 10% бедных?

Ответ на вопрос, особенно если речь идет о сборе статистических данных, очень зависит от собственно формулировки. Классическим примером, конечно, является бессмертное «ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай — да или нет?», на которое практически невозможно ответить человеку, который коньяк по утрам никогда не пил. Вот примерно таким нехитрым способом мы с вами, ответив на вопросы исследования, результаты которого были опубликованы пару лет назад Институтом нацио­нального страхования Израиля, можем внезапно обнаружить себя в числе нищих, неспособных прокормить своих близких.

В рамках опроса у респондентов спрашивали, например, насколько, с их точки зрения, правильна следующая фраза: «Мне не хватает времени на покупки или приготовление еды». Допустим, у меня нет времени готовить раза два в неделю, а иногда и три. И покупки я могу отложить на день-другой, в зависимости от загруженности. Полагаю, что я не одинока в таком отношении к готовке и покупкам и далеко не у меня одной лежит под рукой пачка меню с takeout из ближайших ресторанов — голодными ни я, ни мое семейство не останутся, один телефонный звонок — и все накормлены. Но, оказывается, ответ «да» на этот вопрос помещает меня ближе к 10% набравшихся в Израиле бедняков.

Похожая ситуация и с вопросами о том, «не случалось ли вам не обнаружить в супермаркете желанной вам еды» (мне вот постоянно случается, потому что оленину, фуа-гра или голубей в израильских супермаркетах не продают), или о том, что «вы купили не ту еду, которую вам бы хотелось». Во-первых, смотрите выше про оленину, а во-вторых, отсутствие желанной еды в супермаркете может быть поводом для некоторых вопросов к супермаркету, а не свидетельством вашего экономического положения.

Лично знаю одного миллиардера, который был весьма рад, обнаружив в малоприметном магазинчике знакомую ему с детства овсянку «Геркулес». А мог бы ответить на вопрос про «не нашел в супермаркете желанной мне еды» и попасть в израильские нищие. Точнее, стать примером выдуманного, похоже, специально для этого опроса термина «лишенный продовольственной безопасности». Если вы не смогли найти в супермаркете любимый продукт или в данный конкретный момент не можете себе позволить какой-то вид еды (например, белужью икру), то поздравляю вас: вы тоже лишены продовольственной безопасности.

Пример другого отличного вопроса: «Согласны ли вы с утверждением, что в супермаркет вам трудно попасть?» Что означает «трудно попасть»? Далеко ехать? Работает в неудобное для опрашиваемого время? Ехать недалеко, но супермаркет не по дороге в отношении ежедневных маршрутов? И как любая из предложенных ситуаций переводит человека в разряд бедных?

Интересно также и то, что при якобы 10% бедного населения в Израиле, как минимум, есть по одному мобильному телефону у 93% граждан, считая младенцев. Однако на истерики по поводу «о Б-же, кругом нищета» эти данные совершенно не влияют — да оно и понятно, ведь при более трезвом и реальном взгляде на ситуацию может упасть количество пожертвований, изрядная доля которых идет на огромные зарплаты разных функционеров большого числа благотворительных организаций.

Что же происходит с теми достаточно значимыми деньгами, которые все же используются по назначению — жертвуются нуждающимся? Судя по жалобам от «одариваемых», зачастую с тем же успехом эти суммы можно было бы выбрасывать в помойку сразу, минуя стадию товарно-денежных отношений.

Например, подарки от благотворительных организаций к Песаху получают дети с особыми потребностями — как инвалиды, так и те, у кого есть, скажем, отставание в развитии. Что же находится в красивых разноцветных упаковках? Дешевые чипсы и аналогичный по питательности пищевой мусор, напрочь искусственный сок и грошовые сладости — то есть вредные для любого человека продукты, которые родители и без того нездоровых детей спровадят в мусор либо сразу, либо после скандала с ребенком: многие из детей с особыми потребностями должны придерживаться строгой диеты, и ни одна из них не предусматривает употребления в больших количествах заменителей вкуса, цвета, сахара и сомнительных жиров.

А ведь когда люди жертвовали деньги на эти подарки, они надеялись, что принесут детям какую-то реальную пользу и радость, а не поучаствуют невольно в еще одном абсолютно бессмысленном акте траты средств. Посредством благотворительных структур…

Третья неприятная сторона благотворительности — это, собственно, сами оделяемые и их запросы. Помню, как я разбирала детскую одежду, собрав пару мешков на отдачу — ребенок вырос, и тут в мою дверь постучал средних лет мужчина с пачкой квитанций и рассказом о том, что он собирает пожертвования для бедных детей, которые голые-босые и недоедают. Я немедленно предложила ему собранную одежду (уточню, малоношеную и довольно недешевую), а он отшатнулся от мешков так, будто ему совали завшивленные одеяния помойного бомжа: «Мои дети, — заявил мне сборщик пожертвований, — ношеное носить не станут!»

При всем при этом никак нельзя отрицать, что в Израиле есть действительно нуждающиеся люди, которым не хватает не на черную икру, а на мясо чаще, чем пару раз в месяц. По данным одной из благотворительных организаций, занимающейся выжившими в Холокосте, большинство ее подопечных живет ниже черты бедности, а 60% из них ощущают, что их финансовая ситуация очень нестабильная. Правда, это должно измениться в ближайшее время: правительство Израиля выделило дополнительный миллиард шекелей в год на пособия для выживших в Холокосте.

И все же остается достаточно загадок: например, как вообще получилось, что при таких солидных деньгах, которые выделяются различным благотворительным структурам на помощь выжившим в Холокосте, эти самые люди продолжают находиться в нищете? Элементарно: потому что организации эти тратят деньги на массу вещей и мероприятий, но не на собственно тех, кто должен быть предметом их интереса номер один. К примеру, международная еврейская организация «Claims Conference» решила выделить деньги на оцифровку уникального архива с данными о советских гражданах, переживших эвакуацию в годы второй мировой войны. Дело нужное, спорить не будем. Но вот те выжившие в Холокосте, ради которых и затевалась в 1951 году «Claims Conference», — они же, хочу заметить, еще живые, почему не заняться их нуждами в первую очередь? Документы, при всей их хрупкости, могут и подождать с оцифровкой, пока люди голодают.