Борис Сандлер
Экспресс‑36: Роман в 2 частях
Авториз. пер. с идиша А. Френкеля. М.: Книжники, 2017. — 288 с.

Роман Бориса Сандлера написан по‑еврейски. И даже если читатель «Экспресса‑36» по‑еврейски не понимает, книга все равно разговаривает с ним по‑еврейски, благодаря замечательному русскому переводу Александра Френкеля. Вслед за романом и мы поговорим с ним по‑еврейски.

Автобиография — один из самых старых и излюбленных писателями жанров современной еврейской литературы. С автобиографий она, собственно, и начиналась — едва ли не одновременно на русском («Записки еврея» Григория Богрова, 1871–1873), на иврите («Грехи молодости» Мойше‑Лейба Лилиенблюма, 1876) и на идише («Мои воспоминания» Ехезкеля Котика, 1913). Многие авторы еврейских автобиографий, вспоминая родное местечко, дом, семью, детство, праздники и будни, стремятся вернуться в прошлое, смакуют ушедшее, плачут об утерянном. Герою «Экспресса‑36» не нужно возвращаться в прошлое — его не вернуть, а жизнь идет вперед, — поэтому он просто носит с собой узелок на память, «узелок, в котором есть все то, по чему тоскует сердце», и куда бы ни завели его странствия, он всегда и везде «иммигрант, который никогда не покидал свою страну», будь то Бэлц в Бессарабии, Манхэттен или Брайтон‑Бич в Америке. С этой точки зрения, как всякая еврейская автобиография, «Экспресс‑36» — это часть общей биографии еврейского народа.

В первой части романа, названной «Верхний город», речь идет о Нью‑Йорке 1990‑х годов, где живет и работает главный герой книги Дойв‑Бер. Вторая часть романа — «Нижняя страна» — это рассказ о детстве Дойв‑Бера в городе Бельцы 1950‑х годов. При этом материальный мир настоящего — Нью‑Йорк — предстает перед нами как сновидение, исчезающий и появляющийся мираж, а ушедший мир прошлого — Бельцы — наоборот почти осязаем, безусловно материален и очень основателен. В Верхнем городе у героя нет дома, если не считать домом воспоминание о самом надежном и самом спокойном месте — под кровом ладоней деда Аврума, благословляющего маленького Дойв‑Бера в субботу. Здесь у героя нет семьи, если не считать воспоминаний Дойв‑Бера о разлуках с самыми близкими людьми — отцом и собственным сыном. Даже настоящее в Верхнем городе — это мир прошлого: полуживая еврейская газета «Форойс» и ее сотрудники, каждый из которых — легенда еврейской политики, литературы, журналистики, и каждый — уже в прошлом… На фоне этих вполне реалистических персонажей выделяется мифическая и мистическая фигура живущего в нью‑йоркской подземке, как во чреве кита, черного пророка‑бомжа Ионы‑Джоны. Как и полагается пророку, он обличает настоящее и открывает будущее — но только тем, кто понимает его пророческий язык. С Дойв‑Бером пророк Иона‑Джона говорит на идише. Для Дойв‑Бера он извлекает из своего обычного для бездомного бродяги багажа — двух больших черных пластиковых мешков — диковинные вещи и настоящие сокровища.

Традиционная еврейская автобиография невозможна без путешествия, полного приключений. Вот и Дойв‑Бер погрузился на Экспресс‑36, развязал свой заветный узелок с дорогими сердцу воспоминаниями и отправился в путь. Призрачный мир Верхнего города из первой части романа связан тонкой ниточкой с настоящим миром Нижней страны из второй части — и символически, и буквально: например, одним и тем же грубым советским шпагатом, которым в 1960‑х мать Дойв‑Бера перевязывала посылки отцу, сидевшему в тюрьме, были перевязаны пачки журналов «Ди идише гас», присланные из Москвы в Нью‑Йорк в 1990‑х. Узлом на этой ниточке стал Дойв‑Бер, который «связал двух бездомных пророков» — Иону‑Джону из Нью‑Йорка, отправившего героя на поезде‑призраке в Нижнюю страну, и Илию, еврейского нищего, встречавшего путешественника в Бельцах. Сандлер описывает Нижнюю страну с любовью к родному городу, к Цыганской махале — еврейскому району Бельц, к каждому его обитателю, к каждой мельчайшей детали быта. Но за этими «деревьями» невозможно не увидеть «леса». За потом, кровью, слезами, козьим молоком, керосином, дровами, мочеными яблоками отчетливо видны совсем другие времена и вещи: и жертвоприношение Исаака (детский сон о дедушке‑резнике), и разрушение Храма (снос православной колокольни в Бельцах), и Холокост (старики в талесах из закрытой властями синагоги, набившиеся в кузов грузовика), и николаевские солдаты‑кантонисты (повествование о Иоське‑Бабае), и судьба народа в изгнании (история козы Гадьи), и сталинская расправа с евреями (приказ властей 12 августа привести козье стадо на бойню)… Так за Бэлцем земным открывается Бэлц небесный. А в финале книги в человеческую историю вмешивается Всевышний, исполняются слова пророка и наступает Cудный день: миры соединяются, погибают и восстают из пепла, пророк Иона‑Джона освобождается из чрева Верхнего города и уносится в небо на огненной колеснице вместе с пророком Илией из Нижней страны.

Как написал в предисловии к роману Григорий Канович, «Экспересс‑36» — это «личная книга с эпическим размахом». Добавим, что это сильная и глубокая книга. В ней есть и острое эмоциональное переживание истории (как в романах самого Кановича), и основные черты еврейского литературного канона (те самые черты «небесной Касриловки», которые нашел в классической еврейской литературе и объяснил Дан Мирон в своей работе «The Image of the Shtetl»), и художественное осмысление еврейских архетипов (как, например, в сборнике «Медреш Ицик» Ицика Мангера) и многое другое. «Экспресс‑36» — книга лирическая. Формально, она написана прозой, но качество этой прозы и ее воздействие на читателя сравнимо с лирической поэзией, которая объединяет и без швов склеивает «личное» и «эпическое» в романе. Неслучайно роман разделен не на главы, а на «мистерии», неслучайно все действие книги разворачивается «внутри» героя — в его «узелке» и в двух черных пластиковых мешках пророка Ионы‑Джоны, проводника Дойв‑Бера по лугам, городам, улицам и закоулкам его внутреннего мира. Словом, в книге Сандлера есть все, нет только одного — ностальгии, сожаления об утраченном, желания вернуться в прошлое, чтобы остаться и спрятаться в нем. Герой «Экспресса‑36» устремлен в будущее, как и еврейский народ, голосом которого он «работает» в разговорах с пророком Ионой‑Джоной. Именно в этом смысл последней строки романа: «Все возвращается на круги своя». Этот мотив из Экклезиаста не только образно описывает цикличность еврейской истории, но и пророчествует о грядущем избавлении — геуле.

Роман Бориса Сандлера «Экспресс‑36» можно приобрести на сайте издательства «Книжники»