Самому популярному русскоязычному радиодиджею исполнилось 75. Корреспондент «Ъ» специально для «Лехаима» поговорил со старшим коллегой незадолго до юбилея и освежил в памяти составные части его феномена.

Это сейчас кажется, что имя Севы Новгородцева — чуть ли не синоним слова «радио». А в самом начале жизненного и творческого пути Всеволод Левенштейн и думать не думал о радиовещании. По окончании старейшей петербургской школы № 222, известной также как «Петришуле», Всеволод собирался продолжить образование в московском театральном вузе. Но провалился на экзаменах, причем дважды — в училищах им. Щукина и им. Щепкина. На этом попытки продвинуться в актеры юный Левенштейн прекратил и решил пойти по отцовским стопам — в моряки. Его тут же приняли в Ленинградское высшее инженерно‑морское училище им. адмирала Макарова.

Сева Новгородцев однажды довольно подробно поведал порталу jewish.ru о своих еврейских корнях, так вот, об отце он рассказывал, что тот был «ответственным работником», заместителем начальника Балтийского пароходства, партийным и только на склоне лет в нем проснулось еврейство. Когда в старости Борис Иосифович приезжал к сыну в Лондон, радиоведущий даже видел его молящимся, чего никак от отца не ожидал. Корни, которые «заговорили» в Борисе Левенштейне, уходят в землю Либавы (Лиепаи), оттуда часть семьи переехала в США, а дед Всеволода, наоборот, перебрался в Кронштадт, где шил форму для кадетов минной школы. Впрочем, сам Всеволод Борисович был воспитан православной мамой Людмилой Михайловной Сидоровой, чей отец служил дьяконом в церкви. И на флоте, где служил будущий радиодиджей, тоже не было места никакому особому еврейству. Крестился Новгородцев в Риме по баптистскому обряду. Так что евреем Новгородцев себя называет «неправильным», хотя историй о своих предках знает множество, как, впрочем, и обо всем на свете.

Джаз в жизни Севы Новгородцева появился в период обучения в морском училище. Первые исполнительские опыты имели место в духовом оркестре, где молодой курсант начал осваивать кларнет и тенор‑саксофон. Журналисты часто спрашивают Новгородцева, насколько это в принципе было возможно — совмещать карьеру морехода с музыкальной карьерой. Это кажется фантастикой, но у него получалось. Попав по распределению в Эстонское пароходство, он планомерно продвигался по служебной лестнице. Но однажды в отпуске Левенштейн на месяц осел в родном Ленинграде, где с подачи Давида Голощекина принял предложение работать в Ленконцерте, с большим трудом уволился с флота, и вскоре оба приятеля были приняты на работу в оркестр Иосифа Вайнштейна. Там же Всеволод Левенштейн познакомился с Геннадием Гольдштейном, игравшим на первом альт‑саксофоне. Его Новгородцев называет своим учителем и признается, что с удовольствием слушает записи его нынешнего состава — «Саксофоны Санкт‑Петербурга». При этом не проходит дня, чтобы радиоведущий не практиковался сам. «Музыкантом я остался, хотя кроме меня это никому не понятно, — так в нашем разговоре Сева Новгородцев характеризует свои сегодняшние отношения с исполнительским ремеслом. — Выступать мне не нужно, зарплату за это получать не нужно. В этом смысле я настоящий музыкант — играю только для себя».

Сева Новгородцев появился на свет, когда Всеволод Левенштейн собрал из молодых музыкантов оркестра Иосифа Вайнштейна ВИА, который получил название «Добры молодцы». Ну а «доброго молодца Левенштейна» не могло быть в природе, поэтому музыкант взял себе псевдоним — фамилию флотского помполита Новгородцева. В составе оркестра Иосифа Вайнштейна и ВИА «Добры молодцы» музыкант на протяжении десяти лет гастролировал по СССР. И впоследствии, рисуя в воображении среднестатистического молодого слушателя, вспоминал людей, которых видел в этих бесконечных поездках.

На радио Би‑би‑си, как и в Англию в целом, Сева Новгородцев попал случайно. Изначально, уезжая из СССР, он рассчитывал на работу по специальности штурмана, причем в Канаде. Но в ожидании решения о предоставлении статуса беженца был вынужден надолго зависнуть в Риме. Там он случайно познакомился еще с одним петербургским меломаном — Лео Фейгиным, который к тому времени уже основательно закрепился на Би‑би‑си. Так судьба в очередной раз посмеялась над планами Новгородцева. Моряка‑музыканта взяли читать новости.

«С микрофоном я вынужден был дружить всю жизнь, — рассказывает мне Сева Новгородцев. — И на саксофоне перед ним играл, и в драмкружке выступал, и кое в каких радиопередачах участвовал еще в детстве. Мой актерский опыт подсказывал, что речь на радио должна быть по возможности чистой, дикция правильной. А из‑за моего джазового прошлого меня “бросили” на поп‑программу».

Первая передача Севы Новгородцева «Программа поп‑музыки из Лондона» вышла в эфир 9 июня 1977 года. Претерпевая различные трансформации, программа выходила в эфир на протяжении 27 лет. Сева Новгородцев был не просто единственным источником информации о западной музыке для тех советских людей, чьи приемники ловили короткие волны. Разговор о музыке, в его представлении, должен был вестись на доступном уровне, с юмором, и он фактически изобрел целый пласт русского языка, называя punk «панком», а heavy metal — «тяжелым металлом». Погружаясь в британский мир, Сева Новгородцев в то же время разрабатывал словарь популярной музыки, которым до сих пор пользуется любой, кто говорит и пишет о ней по‑русски.

Параллельно с радиокарьерой Сева консультировал кинематографистов на предмет точности деталей и правильного произношения. Как говорит сам Новгородцев, его компания «консультировала американских режиссеров насчет советских реалий, чтобы не ставили особо крупную клюкву на экран». А там и сам попал в кино, причем в несколько крупных проектов подряд: «007: Вид на убийство», «Шпионы как мы» и «Белые ночи» (с Михаилом Барышниковым). Впрочем, к актерской грани своей творческой натуры Сева Новгородцев до сих пор относится скептически, во всяком случае, это следует из его ответа на вопрос о кинокарьере: «В 1980‑х настоящих русских актеров на Западе было не достать. Брали кто под руку попадется. В этих моих проходных ролях я не столько играл, сколько чего‑то изображал. На нечто большее, чем эпизодическая роль, меня вряд ли хватило бы».

Проявляя себя на самых разных фронтах, Сева Новгородцев фактически стал к концу 1980‑х самым известным русским в Англии и самым авторитетным музыкальным радио­ведущим в СССР. Когда «железный занавес» упал и для западной музыки были открыты все ворота, Сева Новгородцев предпринял попытку закрепиться в русском медиапространстве — основал ежемесячный рок‑журнал «О!». Но ресурсов радиоведущего хватило ненадолго, вышло всего три номера, «О!» закрылся, и ему еще долго приходилось возвращать деньги, взятые в долг на производство журнала. Все же лучше всего у Севы Новгородцева получалось продавать самого себя. До середины 2000‑х просуществовала на Би‑би‑си его разговорная программа «Сева­оборот», в 2003‑м появился ежедневный новостной обзор «БибиСева».

Англия приняла его, несмотря на то что, по его собственному мнению, чтобы стать англичанином, нужно там родиться. «Я всегда считался человеком хорошо воспитанным, — пишет Сева Новгородцев в своей автобиографии на сайте seva.ru. — До шестнадцати лет не умел ругаться матом, когда другие ругались, я краснел. Всегда уступал место в автобусе. Здоровался со всеми первым. Но в английской жизни оказалось, что я почти хам. Мог оставить стульчак в туалете в верхнем положении, оставить после ужина посуду на столе, не предложив ее помыть, в гостях, увлекшись разговором, ненадолго упустить из поля зрения свою даму. Пришлось с новыми словами и понятиями приобретать и новые манеры». Похоже, это ему удалось. В 2005 году королева вручила Севе Новгородцеву орден Британской империи.

Похоже, биография Севы Новгородцева — действительно прекрасное доказательство того факта, что Б‑га легче всего рассмешить, рассказав ему о своих планах. Еврей, воспитанный в русских традициях, хотел стать актером, но пошел работать на флот, откуда его утащили в пучину джаза друзья‑музыканты. Жизнь заставила задуматься об эмиграции, хотя он никуда не собирался уезжать. Он собирался снова заняться морским делом, но попал на главное британское радио, где заговорил по‑русски о том, для чего и слов‑то еще не придумали. В конце концов, для бывших соотечественников он стал звездой не меньшего калибра, чем те, о ком он рассказывал в своих программах. Он снимался в маленьких киноролях без особых перспектив, но в конце концов кино сделали о нем самом. Документальный фильм о Севе Новгородцеве сняла к его 75‑летию компания Би‑би‑си.