Немецкие эксперты давно согласились, что Майк Халтон, наследник выдающегося коллекционера произведений искусства — еврея, вынужденного бежать от нацистов, — имеет все права на реституцию. Об этом пишет журналистка The Guardian Дебора Коул. Однако после долгих лет ожидания у него заканчиваются и терпение, и время.

78-летний Халтон — внучатый племянник Альфреда Флехтхайма, выдающегося деятеля культуры «ревущих двадцатых», чей утонченный вкус и заразительный энтузиазм сделали его «законодателем мод» в художественной жизни Германии в начале 20 века.

Хотя обращения Халтона в различные немецкие учреждения с просьбой о возвращении работ из коллекции Флехтхайма неоднократно заканчивались успешно, передача самых ценных из оспариваемых произведений искусства связана с сильно затягивающимся процессом реформ правил реституции, который грозит отсрочить решение на неопределенный срок.

Критики говорят, что долгое ожидание Халтона — симптом сегодняшнего состояния немецкой политики реституции, погрязшей в бюрократизме и проволочках, и предлагаемые изменения, которые должны быть реализованы в 2025 году, представляют собой verschlimmbessern (ухудшение чего-либо при попытке улучшить).

Предметы, о которых в частности идет речь, это изысканный бронзовый бюст Пикассо и две картины Пауля Клее, находящиеся во владении Баварских государственных собраний картин в Мюнхене.

«Многочисленные музеи и частные коллекционеры признали печальную судьбу моего дяди Альфреда и ясно продемонстрировали приверженность исправлению несправедливости, с которой столкнулась наша семья <…> они вернули украденную у моей семьи собственность, — говорит Халтон. — Я хочу, чтобы и правительство Баварии исправило свою нечестность по отношению ко мне и семьям других жертв, и чтобы они сделали это именно сейчас».

Родившийся в 1878 году, Флехтхайм известен тем, что выставлял работы Пикассо, Брака, Кандинского, Клее и Бекмана в своих галереях в Берлине и Дюссельдорфе, представляя сложное авангардное искусство широкой европейской аудитории. 

В начале 1920-х годов он основал журнал Querschnitt («Поперечное сечение»), где публиковал Хемингуэя, Пруста и Джойса, часто впервые в немецком переводе. Его откровенная бисексуальность и легендарные вечеринки в элегантной квартире на Курфюрстендамм были символом либерального духа вседозволенности в Веймарской республике.

С приходом к власти нацистов в январе 1933 года Флехтхайм сразу оказался под ударом как часть «еврейско-большевистского мирового заговора». Плакаты, осуждающие «дегенеративное искусство», содержали изображения Флехтхайма в гротескных антисемитских карикатурах.

«Как последователь модернизма, где в то время доминировала Франция <…> он стал еврейским «козлом отпущения» и символом всего, что презирали нацисты в современном искусстве», — отмечает Халтон.

В ситуации возраставшей угрозы Флехтхайм бежал из Германии в мае 1933 года. 

В 1934-м он оказывается в Лондоне, в то время как его коллекция распродается частями и по бросовым ценам, а в 1941 году и вовсе конфисковывается — после самоубийства его жены Бетти, которая оставалась в Берлине. 

Сам он умирает без гроша в кармане в Великобритании в 1937 году. 

Имущество нескольких членов его большой семьи было «ариизировано», то есть захвачено нацистами, прежде чем самих их отправили в концентрационные лагеря.

Поскольку Альфред и Бетти были бездетными, наследниками стали потомки брата Хайнца-Альфреда Хулиша, который также эмигрировал в Англию и сменил фамилию на Халтон. 

Расследователи дел по искусству и юристы сына Хайнца-Альфреда, Майкла, и его второй жены Пенни Халтон начали поиск разрозненной коллекции в Мюнхене в 2008 году. 

После многих лет ожидания Пенни умерла в июне этого года в возрасте 96 лет.

Майк Халтон, врач из Сан-Франциско, продолжил это расследование, которое ныне застряло в затянувшемся в Германии процессе по реформе реституции.

Спустя почти восемь десятилетий после окончания Второй мировой войны левоцентристское правительство Олафа Шольца пришло к власти с обещанием создать более справедливый подход к возврату произведений искусства, изъятых нацистами. Это произошло после многих лет постоянно звучавшей международной критики. По словам чиновников, новые принципы реституции могут быть распространены и на предметы из стран Африки.

В марте 2024 года федеральное правительство Германии и шестнадцать земель одобрили реформы, направленные на помощь потомкам коллекционеров-евреев в возвращении имущества и включающие введение обязательного арбитража для зашедших в тупик исков вместо консультативной комиссии, которую часто ругали как «беззубую».

За 21 год существования эта комиссия вынесла чуть более 20 рекомендаций по реституции, что весьма далеко от международных обязательств Германии. 

Часть проблемы заключается в том, что, если одна из сторон отказывается обращаться в комиссию, вторая тоже не может этого сделать. Теперь же решение может быть обжаловано в специально назначенных арбитражных судах.

Министр культуры Германии Клаудия Рот заявила, что Берлин намерен реализовать свои реформы до конца 2024 года и назвала соглашение «большим и важным шагом вперед» с «очень амбициозным графиком».

На деле график оказался слишком амбициозным, фактически предоставляя повод для замораживания дел о реституции, в том числе для все более пожилых истцов. 

План создания арбитражных судов был отложен в долгий ящик из-за бесконечных ссор, а теперь и в связи с внеочередными выборами, назначенными на 23 февраля.

Специальный советник госсекретаря США по вопросам Холокоста Стюарт Эйзенштадт назвал Германию «отстающей» в вопросах реституции произведений искусства. Хотя такие организации, как Конференция по материальным искам евреев к Германии, приветствовали стремление к реформе, ее противники говорят, что реформа увязла в немецком федерализме.

Берлинский юрист Кристоф Партш занимался несколькими делами о реституции и недавно был приглашен парламентом в качестве эксперта, чтобы высказать свое мнение о новом законе. Он считает, что Германии нужна коренная реформа с более широким законодательством, если она надеется устранить огромное отставание. Он также отмечает, что произведения, хранящиеся в частных коллекциях, останутся вне сферы действия закона в его нынешнем виде.

«Если Германия не разберется с этим к концу года, это будет скандал и международный позор», — заявил Партш.

На основании доказательств права собственности Флехтхайма Баварские государственные собрания картин еще в 2023 году рекомендовали реституцию скульптуры Пикассо и передачу двух картин Клее. Однако с тех пор правительство Баварии заблокировало дальнейшие действия, заявив, что право собственности Флехтхайма на эти работы в январе 1933 года не может быть подтверждено без сомнений.

На просьбу прокомментировать ситуацию министр культуры Баварии Маркус Блюме ответил, что власти передадут дело в арбитражный суд, «как только он будет создан в 2025 году», назвав новый образ действий «обязательной, справедливой и прозрачной системой реституции».

Пресс-секретарь Баварских государственных собраний картин отметил, что три работы, о которых идет речь, в настоящее время находятся в запасниках, «поскольку мы знаем об их проблемном происхождении, и это является важной причиной не выставлять их в настоящее время».

Уважаемый новостной еженедельник Die Zeit назвал отказ Баварии вернуть работы «особенно вопиющим», но отметил, что это лишь верхушка айсберга, насчитывающего «тысячи работ в немецкоязычных европейских учреждениях стоимостью в сотни миллионов евро».

Халтон считает нынешнюю тупиковую ситуацию возмутительной. 

«Германия, в которую входит Бавария, обещала улучшить немецкую консультативную комиссию по изъятым произведениям искусства, — говорит он. — На самом деле они сделали все наоборот, закрыв комиссию и предложив вместо нее арбитраж, который может и никогда не быть создан, по крайней мере в обозримом будущем».

Глава берлинского Фонда Мозеса Мендельсона, который содействует изучению еврейской истории и культуры, историк Юлиус Шёпс раскритиковал затягивание процесса реформы как «позорное». Учитывая преклонный возраст истцов, это «конец всех усилий по реституции», считает он: «Как я говорю, это последний акт ариизации».

Халтон, давний активист борьбы со СПИДом, деньги от других возвращенных картин из сокровищ своего двоюродного деда вложил в исследования ВИЧ. Он подсчитал, что пожертвовал 1,4 млн долларов отделу по исследованию ВИЧ в Институте Гладстона и еще 1,1 млн долларов на исследования в Калифорнийском университете в Сан-Франциско, помимо взносов в другие благотворительные организации.

Майк Халтон и другие потомки арт-дилеров считают, что, какие бы улучшения ни обещала немецкая реформа, она превращена в оправдание «корыстного отрицания» со стороны властей и учреждений, на стороне которых время.

«После пятнадцати лет попыток заставить правительство Баварии признать преследования, страдания и ограбление моей еврейской семьи во времена Холокоста я упираюсь в стену», — печально замечает Халтон.