В 2023 году в рубрике «Открытый доступ» мы обсуждали еврейскую жизнь столетней давности сквозь призму эмигрантского еврейского «Рассвета». В этом году обсудим публикации другого издания: газеты «Народная мысль», издававшейся в Риге с 1922 по 1925 год.

В Латвии 1920–1930‑х годов выходило более 70 газет и 80 журналов на русском языке, «Народная мысль» была среди них не самой заметной. Однако постоянное обращение этого издания к еврейской теме делает газету интересной для читателей «Лехаима».

Конечно, еврейская тема в «Народной мысли» звучит гораздо более сдержанно, чем в сионистском «Рассвете». Даже заметка о смертном приговоре погромщику написана по возможности бесстрастно. Авторы хотят дать читателям целостную картину текущего момента в мировой политике, подчас с акцентом на еврейский вопрос, но по большей части без него. Евреи — такие же люди, как все, и имеют отношение к мировой и внутренней политике в той же мере, как все остальные. Но не всегда. Антисемитизм касается в первую очередь евреев. И хотя слово это появилось относительно недавно, само явление сопровождает мировую историю как минимум с эпохи эллинизма.

В 1920‑х годах вышла книга Соломона Лурье «Антисемитизм в древнем мире», она всколыхнула историческое и национальное сознание. Ранее «Народная мысль» помещала рецензию на эту книгу, а в 1924‑м за подписью Ю. Делевского здесь выходит эссе «Древний и новый антисемитизм», в котором автор, взяв книгу Лурье за отправную точку, развивает выводы историка и размышляет об эволюции явления.

Ю. Делевский — это Яков Юделевский, личность весьма примечательная: народоволец, эсер, участник разоблачения Азефа, марксист, пытавшийся доказать, что Маркс не виновен в ужасах революции и большевизма. Несмотря на годы заключения, в том числе одиночного, и сибирской ссылки, Юделевский сохранил бодрость и оптимизм, стал плодовитым автором, писал на нескольких языках книги по философии, социологии и математике, а также массу статей. В их число входила и та, которая была опубликована в рижской газете, а автором прислана из Парижа. В статье, сетуя на сложность задачи, автор заявляет тем не менее, что искоренить антисемитизм удастся.

Еще один материал Юделевского — статья «В царстве подлога», о «Сионских протоколах». Нет нужды опровергать эти «протоколы», там концы с концами не сходятся, а большая текстологическая работа требует объема большего, чем может предоставить газета. И Юделевский подводит читателя к выводу о том, что, несмотря на всякие аргументы, подлог этот все равно будет приниматься теми, кто хочет его принять.

Любопытен материал о Георге Брандесе: этот известный интеллектуал обычно дистанцировался от своего происхождения. Известна история о его беседе с Вл. Соловьевым, речь зашла о библейских реминисценциях. Брандес сказал: «Я помню это место, дайте мне Библию, я вам покажу…» — и несколько сконфузился, когда православный Соловьев, серьезно занимавшийся богословием, протянул ему Танах на иврите, а Брандес языка праотцев не знал. Между тем в «Народной мысли» он пишет о своих насмешках над еврейским национальным движением как о большой ошибке. Tempora mutantur…

Статья «Арабы и евреи» поднимает тему, максимально обострившуюся за последние 100 лет. Картина рисуется вполне идиллическая: эмир Фейсал, именуемый Фейзул, в недалеком прошлом король Сирии, в будущем король Ирака, декларирует, что у арабов и сионистов одни цели, места на земле хватит всем, и пусть царят дружба и гармония. Фейсал, сын мелкого князька из Аравии, словами М. Алданова, «пересевший прямо с верблюда на аэроплан», сделал карьеру в Османской империи: получил генеральские погоны во время войны, примкнул к младотуркам, поднял восстание против султана, и в дальнейшем с легкой руки Лоуренса Аравийского на него сделали ставку англичане в своей ближневосточной политике.

Продолжим цитату из Алданова: «Все достаточно понятно в Фейсале. Арабский патриот, властолюбец с чертами подлинного душевного благородства, природный вождь, или, в переводе на европейский политический язык, диктатор, но диктатор особого образца. Став королем, он не казнил своих политических врагов и даже не создал для них концентрационных лагерей…» Не предполагалось независимого развития вне дружбы с «мандатарной державой», и в этих условиях Фейсал «правил мудро, осторожно и твердо, оказав своей стране громадные услуги». Но в конечном счете и этот проект — мирно идущего к прогрессу арабского государства с харизматичным арабским лидером — оказался иллюзией, а слова Фейсала об отсутствии противоречий с сионистами — забавным историческим курьезом.

«Новогодние размышления» публициста и историка, парижского эмигранта Соломона Владимировича Познера (1876–1946), несмотря на пессимистический тон, оставляют светлое впечатление. Да, евреям живется плохо, антисемитизм поднимает голову, но в 1924 году все‑таки веяло еще облегчением после ужасов мировой и гражданской войн, верилось, что удастся изменить ситуацию к лучшему. В дальнейшем с Познером, деятелем Комитета Лиги борьбы с антисемитизмом, Общества друзей еврейской культуры, членом Комитета Общества еврейской исторической историографии и других организаций, мы еще встретимся на страницах «Народной мысли»: он, как и Юделевский, был постоянным автором этого издания.

Знакомый нам по «Рассвету» Иосиф Шехтман рассказывает о том, как поссорились два генерала‑эмигранта, Шкуро и Постовский. Шкуро — личность печально известная, «мастер погромного дела». А Постовский — республиканец и член Союза борьбы с антисемитизмом — в ходе перепалки со Шкуро оказался при ближайшем рассмотрении ничуть не лучше. По‑человечески горько, но как историк бесстрастно, Шехтман с удовлетворением отмечает: расчет на короткую людскую память не оправдался.

И опять же как историк Шехтман выступает в статье под названием «Евреи ‑ коммунисты». Есть набор общих мест и ярлыков, из которых Шехтман выбирает два: «все евреи — коммунисты» и «все коммунисты — евреи». Потом он приводит цифры, и вся эта статистика — не просто так, за нею стоят реальные судьбы страны и ее народов, а историк на основе этих данных атакует обобщенный образ евсековца…

Исраэль‑Исидор Эльяшев, писавший под псевдонимом Баал‑Махшовес, в наше время не слишком известен. Его помнят главным образом в кругах литературоведов как основоположника идишской литературной критики. Именно он сыграл основную роль в восприятии Шолом‑Алейхема как значительного писателя, а не как заурядного юмористического беллетриста. Он же придал языку идиш статус достойного литературного языка. Умер Эльяшев в самом начале 1924 года, и помещенные в его честь некрологи и мемуары — грустный повод вспомнить этого замечательного человека.

И еще об антисемитизме. Профессор Руйссен, генеральный секретарь Общества поощрения идеи Лиги Наций, возвращаясь к «еврейскому вопросу», критикует numerus clausus, «процентную норму». Руйссен констатирует, что евреям остается либо создавать свое государство в Палестине, либо быть самыми верноподданными в государствах нынешнего проживания под гарантии Лиги Наций. Сегодня, со 100‑летней дистанции, мы видим результаты обоих вариантов.

В статье «Ллойд‑Джордж об антисемитизме» недавний премьер‑министр высказывается вполне определенно, но избегает отсылок к Декларации Бальфура и выражения симпатий в отношении сионизма. И на том спасибо.

Интригующий заголовок «От шпионажа к антисемитизму» открывает очерк о писателе Николае Брешко‑Брешковском — бойком журналисте и авторе бульварных, не в последнюю очередь политических и «шпионских» романов. Он вступил тогда в свой новый период творчества, написав антисемитский роман. В романе есть предисловие с многочисленными расшаркиваниями — об авторской объективности, простодушии, внимании к явлениям жизни и т. п. Но все это как‑то неубедительно, и рецензент иронично советует ему вернуться к «шпионской тематике».

В дальнейшем Брешко‑Брешковский окажется в Германии, будет служить в геббельсовском министерстве пропаганды и погибнет под английскими бомбами во время авианалета на Берлин в 1943 году…

Заметка о попытке переворота в Венгрии озадачивает: там ведь был уже у власти Хорти, позднее ставший верным соратником Гитлера. Похоже, венгерским авантюристам вроде анархиста и торговца оружием архитектора Титуса Бобулы — неплохого архитектора, строившего в числе прочего и церкви, — не терпелось реализовать себя в политике, выступить совместно с мюнхенским путчем, обрушиться на евреев (а Бобула писал соответствующие призывы), и даже Хорти выглядел недостаточно радикальным. Незадачливый путчист отделается небольшим сроком.

Сюжет очерка «Погромы на Украине» документально нигде не подтвержден. Будь там погром, да еще с 30 убитыми, да еще с участием красноармейцев на стороне погромщиков, информация об этом где‑нибудь да была бы. Похоже, что это газетная утка. Примечательно, однако, что ее сразу восприняли как достоверную информацию. Видимо, потому что в упомянутой деревне Голте в Херсонской губернии неоднократно в предшествующие годы происходили погромы.

В статье «Польская анкета о евреях» рассказано о проведенном в Польше опросе на тему «Светила польской науки и литературы по еврейскому вопросу».

Из опрошенных польских деятелей наиболее знакомыми нам окажутся лингвист Бодуэн де Куртене и поэт Юлиан Тувим (как мы помним, сам еврей). Вся совокупность мнений дает любопытный срез представлений польской интеллигенции о еврействе.

Наряду с сионистским проектом освоения Страны Израиля в 1924 году еще были попытки добиться национальной автономии в других местах. Так, заметка под названием «Судьба одного проекта» рассказывает о неудачной попытке создания республики из Гомельской, Витебской и Минской губерний. В Латвии также разрабатывался проект национально‑культурной автономии еврейского меньшинства — как мы знаем, безрезультатно.

Доводится читать о массе неосуществленных проектов. Надежды на преодоление антисемитизма — будь он в форме доверия к «протоколам», или в виде «процентной нормы», или еще какой‑то, мечты о мирном существовании евреев и арабов на Ближнем Востоке, предложение о создании еврейской автономии в местах традиционного проживания евреев, рекомендация литератору‑антисемиту умерить свой пыл — ничего ведь не сбылось. Есть еще в рижской газете заметка под названием «Пересмотр дела Бейлиса» — о том, как один из виднейших участников знаменитого процесса, защитник Бейлиса Александр Зарудный пытался добиться пересмотра дела и покончить с «кровавым наветом». Вроде бы даже советские власти назначили для этого комиссию. Увы, и этот проект примыкает к списку напрасных надежд и безуспешных начинаний.

Древний и новый антисемитизм

Антисемитизм существовал уже в древности. Он обострился в христианском мире. Он спорадически возникал в новое время и, как эпидемия, распространился в последние годы. Но одинакова ли сущность антисемитизма в различные эпохи его проявления, тождественно ли его содержание, сходны ли его формы, причины и последствия?

На первый взгляд может показаться, что антисемитизм всегда и всюду был один и тот же. В книге С. Лурье об антисемитизме в древнем мире, рецензия о которой была помещена в № 55 «Народной мысли», устанавливается, например, что нет ни одного обвинения против евреев, выдвигаемого теперь, которое не выдвигалось бы уже в древности. Заметим, что это было высказано уже известным историком Теодором Рейнаком в предисловии к его книге Textes d’auteurs grecs et rotnains relatifs au judaisme (Париж, 1895, стр. IX). Стоит сличить антисемитские наветы современности с некоторыми древними текстами, чтобы убедиться в преемственности глупости, злобы и клеветы.

Но основной причины древнего антисемитизма не следует искать ни в религии, ни в экономической и политической роли евреев. Главная причина неприязни к евреям в древности была их национально‑культурная обособленность среди народов и в диаспоре. Уже в рассказах древних историков об исходе Израиля из Египта преследования евреев ассоциируются с признанием их как элемента чужого или особого. Так, согласно Гекатею Абдерскому (300 лет до Р. X.), которого цитирует Диодор Сицилийский, когда разразилась чумная эпидемия в Египте, оттуда были изгнаны чужеземцы, часть которых эмигрировала в Палестину под предводительством Моисея. Египетский жрец Манстон, живший в III веке до Р. X., которого цитирует Иосиф Флавий в своей реплике Аппиону, приводит две версии исхода из Египта. Согласно одной из этих версий, царь Аменофис (вероятно, Амменефта, преемник Рамзеса II) сосредоточил на правом берегу Нила 80 тыс. прокаженных и нечистых, которые сначала работали в каменоломнях, а потом были освобождены и переселились в Палестину. Интересно отметить, что, согласно американским газетам, д‑р Фишер, директор американской археологической экспедиции, производившей раскопки в Палестине, на днях заявил о найденной экспедицией дощечке с надписями, из которых несомненно явствует, что исход евреев из Египта имел место при сыне фараона Рамзеса II.

Со времени христианства антисемитизм получил уже характер религиозный. Евреи — враги Христа, евреи — богоубийцы. Евангельский рассказ о страданиях и смерти Иисуса стал источником фанатической ненависти к евреям.

Еще древняя языческая литература обратила внимание на неправдоподобные стороны этого рассказа. Так, с резкой критикой повествования о взятии Иисуса и суде над ним выступил философ Цельс, против которого Ориген, один из отцов христианской церкви, написал целый трактат. Современная историческая критика подвергла тщательному анализу евангельскую легенду и пришла к весьма радикальным выводам. Некоторые историки христианства даже сомневаются в самом существовании личности Иисуса. Общее же заключение историков таково, что весь рассказ о роли евреев в осуждении и казни Христа является позднейшим измышлением церкви, искавшей примирения с римской императорской властью. По мере распространения христианства среди язычников, роста их влияния, оппортунистического приспособления христианства к языческим воззрениям и вкусам сильных мира сего, усиления стремления завоевать благосклонность и покровительство римских императоров интересы церкви и ее тогдашних руководителей требовали политической реабилитации Ииcyca, казненного именем императора за противогосударственную деятельность. Надо было реабилитировать и Понтия Пилата. Тогда возникла новая версия истории страстей, снимающая с римской власти ответственность за казнь Иисуса. Вся вина ареста, суда и распятия Иисуса была в последней евангельской версии сброшена на евреев.

В недавно вышедшей интересной небольшой книге «Иуда Искариот в свете истории» (Берлин, «Ватага», 1923) Р. Бланк резюмировал указанные выводы исторической критики по поводу евангельской легенды о смерти Христа. Об этом писал также К. Каутский в своей книге Die Entstehung des Christenthums.

В эпоху темноты, невежества и огрубения, какою были средние века, религиозный фанатизм питал источники ненависти к евреям, которая толкала на кровавые преследования евреев, на жестокие насилия крестоносцев, на массовые избиения, на пытки и костры. В эту мрачную эпоху массы верили, что евреи употребляют в пищу христианскую кровь, что они отравляют колодцы и т. п. Это был искренне звериный антисемитизм.

Но мрак средневековья рассеялся. Над человечеством стало восходить солнце разума, знания, свободы и человеческих прав. Для культуры религиозного антисемитизма не было почвы. Антисемитизм в более цивилизованных странах сошел почти на нет, хотя и продолжал тлеть в пережитках психологии, дожидаясь надлежащего момента, чтобы воспрянуть, облекаясь в новую форму. Антисемитизм от времени до времени оживал в виде рецидивов. Но он уже сравнительно редко выступал под религиозным знаменем. Он формулировал мотивы уже социального, политического и экономического свойства. Он ополчался не против религии, а против расы, против класса, против организации. Он восставал против еврейского господства, против всемирного кагала, против экономического засилия евреев, против организуемой ими политической крамолы. Такова точка зрения теоретиков антисемитизма XIX века — Туснеля, Гужено‑де‑Муссо, Дрюмона и их последователей.

Но под новым флагом антисемитизм часто нес чудовищные наветы средневековья. Для этого требовались специальные условия восприимчивости в данной конъюнктуре, в данной среде или слоях населения. Социальным, политическим и экономическим мотивам нового антисемитизма должны были соответствовать рецидивы огрубения, одичания, экономической деградации, политической реакции. И действительно, во все моменты попятного движения жизни общества или отдельных классов общества поднимал голову антисемитизм.

Реакция, наступившая после Великой французской революции, дала место приступам антисемитизма. Против евреев выступали теоретики реакции, как де Бональд и Жозеф де Местр. Вождь европейской реакции в эпоху Священного союза Меттерних высказывался, как антисемит. В эпоху контрреволюции после революции 1848 года евреев обвиняли как зачинщиков и виновников смуты. В эпоху разгула милитаристско‑клерикальной реакции во Франции, во время дела Дрейфуса (а раньше отчасти и при буланжизме), уродливые формы приняло антисемитское движение. Разорение мелкой буржуазии, класса ремесленников и мелких торговцев по мере развития крупной капиталистической индустрии и торговли создало благоприятную почву для возникновения — против евреев, как конкурентов, — антисемитского «христианско‑социального» движения в Австрии и Германии. Это был, согласно квалификации Бебеля, «социализм дураков».

В самодержавной России антисемитизм обострялся, как известно, в эпохи лютой реакции. Циклы преследования евреев и погромов совпадали с биениями пульса реакции. Надо ли вспоминать об эпохах после крушения революционного движения 80‑х годов прошлого века и после революции 1905 года, о царствовании Александра III и Николая II?

После мировой войны наступила новая эпоха одичания, обеднения, социально‑политической деградации. Мы стоим перед опасностью нового крушения культуры и возврата к средневековью. После крушения стольких тронов, силы старой и новой, черной и красной реакции неистово подкапываются под основы демократии. Мы переживаем одновременно стадии революции и контрреволюции. Варварство ненависти, отчаяния и безумия проникает во все поры общественной жизни. Всюду длительная агония, перманентная катастрофа.

Тогда новое варварство возродило старый антисемитизм в самых уродливых формах и самых чудовищных пропорциях. Евреи — виновники войны, виновники поражения, виновники революции, виновники большевизма. Евреи — чужеродный, внeapийский элемент, враждебный нации и отечеству. Евреи — спекулянты, виновники дороговизны, голода, разорения. Евреи — опасные конкуренты вследствие своего экономического засилия. Евреи всюду проникают, везде господствуют, уклоняясь в то же время от исполнения долга патриотизма. Евреи образовали тайный заговор против всего человечества. Сионские протоколы! Против евреев выдвигаются снова ритуальные наветы, против них сочиняются подлоги.

Погромы на Украине. Преследования в Венгрии. Преследования в Баварии. Преследования в Польше. Ненависть в советской России. Антисемитские эксцессы в Германии, в Румынии, в Австрии и в лимитрофных странах. Волна антисемитизма докатилась до Англии и до Америки. Она коснулась и мусульманского мира, в котором прежде антисемитизм был неизвестен. Среди арабов возбуждение из‑за сионизма. Даже в Турции ультранационалистическая печать ведет сильную кампанию против евреев, которые де виновны в сочувствии к Греции…

Таковы итоги нового приступа варварства в мире — одичания, обеднения, реакции.

Мы видим, какое различие существует между новым и древним антисемитизмом. В отличие от древнего, новый антисемитизм обусловлен целым рядом переменных причин и воздействий, исходящих от смены ритмов прогресса и реакции в комплексе общественной жизни. Выражаясь математически, он — функция нескольких переменных. Таков диагноз. Недуг сложный, и он требует интегрального лечения.

Ю. Делевский

№ 97 / с. 2–3

Новогодние размышления

С. Познер

Пишу вам в канун Нового года. Добрый старый обычай приучил нас, журналистов, подводить в конце каждого года итоги прожитому, просматривать составившиеся за истекшие двенадцать месяцев длинные житейские записи «приходов» и «расходов» и, сведя по ним баланс, выводить «сальдо» — остаток наших надежд и упований.

Как давно уже, и в минувшем году графа минусов значительно превысила графу плюсов. К этому результату самого поверхностного просмотра итогов жизнь приучила нас, евреев, давно. Помню, в старом «Новом восходе» мне приходилось составлять годичные обзоры за истекшие годы, и тогда резюме получалась такое же. Впрочем, было одно исключение: апрельский манифест Временного правительства об отмене всех ограничений для евреев, по прочтении которого на уста сами просились слова: «Ныне отпущаеши раба Твоего». Казалось, что вот, наконец, завершилась тяжелая пора специальной борьбы за еврейское полноправие… Но вы знаете, что за февралем и апрелем последовали тогда июль и октябрь, и даже годичного обзора нам — еврейским журналистам не пришлось писать в канун 1918 года.

Что же принес минувший год? Ответ краткий — или то же горе, что в предшествующие, или новое — столь же грустное. Отправляясь с Востока на Запад, должно сказать, что в Советской России положение еврейского населения нисколько не улучшилось. Если в 1922‑м году в связи с расцветом НЭПа были уместны надежды на улучшение экономического положения еврейства, то в следующем году с очевидностью выяснилось, что эти надежды обманчивы. НЭП выявил свое подлинное лицо не оздоровителя жизни, а тонко задуманной махинации для извлечения из крестьянского населения последних остатков благосостояния. Сейчас Советская Россия находится в полосе «кризиса НЭПа», когда страна, разобравшись в его истинном характере, отказывается поддаваться его приманкам. Хозяйственное положение России не улучшилось, и русские евреи пребывают в массе своей в жестокой нужде. Можно утверждать, что положение его ухудшилось, потому что на протяжении года антисемитизм сделал заметные успехи, получив обильную пищу в походе коммунистов против церкви и религии.

О балтийских государствах мне особенно распространяться не приходится: читатели «Народной мысли» знают это не хуже моего. Последнее выступление Латышского национального клуба — я говорю о распространении летучек с призывом к бойкоту еврейской торговли — только заключительный штрих к рисовавшейся весь год картине. Долгое время Литва представлялась счастливым оазисом в отношениях большинства к еврейскому меньшинству, но и тут 1922 год принес разочарования. Возобладавшие в ней клерикальные настроения отозвались в данной области выявлением юдофобских тенденций. Не буду напоминать о фактах давних; последние события — исключение сеймом из бюджета ассигнований на еврейское министерство и запрещение торговли в воскресные дни — говорят достаточно красноречиво о преобладающих тенденциях среди руководящих литовских кругов. Из далекой для нас, парижан, Эстонии в последнее время нет‑нет да прорвется неутешительная весть об антисемитских актах.

Что плохо живется евреям в Польше — в этом ничего нового нет. С первых дней великой войны стали мы получать неоспоримые доказательства исконной «польской дружбы» к нам. Тогда уже стало ясно, что, если будущая самостоятельная Польша останется под духовным руководительством народовой демократии, ничего хорошего для евреев от этого не получится. Ожидания оправдались превыше меры. Устранение в минувшем году от власти маршала Пилсудского и приход к ней сначала межпартийного ген. Сикорского, а за ним Витоса с коалицией правых, конечно, положения не улучшили. Изобретение старой бюрократической России — процентная норма — украсило фасад молодой республики. Сильное своей численностью и талантами еврейское представительство в сейме и сенате очутилось в положении оппозиции, к речам и предупреждениям коей не прислушиваются и не хотят прислушиваться. Премьер только что образовавшегося кабинета Владислав Грабский заявил откровенно представителям меньшинств, что он не намерен изменять что‑либо в их положении. «Сначала — финансы, а потом — все остальное» — такова его формула: старая формула, переделка столыпинского лозунга: «Сначала — успокоение, потом — реформы».

Столь же неизменным оставалось положение в Венгрии и Румынии. Плененная диктатурой Хорти Венгрия не может освободиться от объятий правых заговорщиков. Румыния все еще пребывает под властью двух правительств — старой румынской боярской олигархии и официального, имеющего либеральный облик, правительства. Тут и там «старина» дает себя больно знать местному еврейству, и новизна в 1922 году была бессильна побороть ее.

На фоне утопающего в антисемитских волнах востока Европы светлым пятном по‑прежнему выделялась истинно демократическая Чехословакия, остающаяся верной высоким идеалам свободы и равенства, провозглашать которые не устает ее славный вождь проф. Масарик.

Глубокое разочарование поклонникам немецкой культуры принесла родина последней — Германия. Случилось то, чего не ожидали и противники бисмарковского милитаристического отечества: еврейские погромы и выселения. На улицах Берлина выпускали пух из еврейских перин. Из никогда не знавшего антисемитской травли Мюнхена изгоняли массами евреев. Гитлеры, малограмотные и малоумные агитаторы, — герои немецкой улицы. Они ведут за собою толпы. Германское юношество вторит не речам Фихте, а преступной проповеди агитаторов из организации «Консул». Пал от их руки выдающийся еврей и немец Ратенау. Украшение современного человечества Альберт Эйнштейн должен искать убежища в Голландии. Есть от чего прийти в уныние еврею — германскому патриоту.

Таков сжатый европейский баланс за год. Печальные вести, с одной стороны, с Востока — из Палестины, где далеко не все обстоит благополучно, с другой, с далекого Запада — из Америки, где на очереди новое сильное сокращение еврейской иммиграции, — ложится тяжелым грузом на чашку отрицательных фактов.

Что же, приходить ли в отчаяние от таких подсчетов? Конечно, нет. И не такие бедствия испытали мы в прошлом, а все же не сломились, не поникли головой, не опустили безнадежно руки. Еврейство живуче своим неизбывным оптимизмом, своей ничем не угасимой верой в конечное торжество идеалов добра и справедливости. Прежде всего — справедливости, которую клали в основу людских взаимоотношений наши великие пророки. Мы ведь знаем, безошибочно знаем, что ни Польше, ни Венгрии, никакой иной стране не прожить долго политикой угнетения и преследования национальных меньшинств. Уроки жизни раскроют глаза и полякам, и венгерцам, и литовцам, и увлекающейся ложно понимаемыми национальными идеалами латышской молодежи, и все они поймут, что нельзя построить своего счастья на несчастье ближнего. Признаки прояснения умов уже наблюдались и в минувшем году — вспомните хотя бы усиление левых на выборах в Польше. Человечество не стоит на месте, и за годами реакции наступает долгожданная пора прогресса. Она — благодеяние для всех народов, и в ней найдет утешение и награду за прошлое и еврейство. Не будем, читатель, отчаиваться. Будущее за нас, и в новогодние дни пожелаем скорейшего его наступления.

Париж, 31 декабря 1923

№ 100 / с. 2

Смертный приговор погромщику

МОСКВА (ЕТА). В киевском суде слушалось дело одного из вождей петлюровских банд — сотника Купренко, обвинявшегося в зверском убийстве еврейской семьи в Киевской губернии.

После показания целого ряда свидетелей, обрисовавших ужасающую картину погрома, устроенного Купренко, он был приговорен к смертной казни. Приговор приведен в исполнение.

№ 100 / с. 2

Евреи‑коммунисты

(Цифры и факты)

I. Шехтман

Не только в антисемитской, но и в нейтральной прессе до недавнего времени безраздельно господствовала формула «Все евреи — коммунисты». Жизнь заставила многих отказаться от этой формулы. Тогда ее перевернули, и формула гласила уже иначе: «Все коммунисты — евреи». И до сих пор неоспоримой истиной считается, что если не все коммунисты являются евреями, то, во всяком случае, большая часть их несомненно евреи. Из этого делаются, само собой разумеется, необходимые и многозначительные выводы.

Попытаемся взглянуть на эту истину в свете цифр. Во второй книжке статистического журнала Blutierjiir jiidische Demographie und Statistik, выходящего в Берлине, находим интересные поучительные цифры по этому поводу.

Выясняется, что во всех 21 губерниях Центральной России и Белоруссии на общее число 139 711 зарегистрированных членов Р. К. П. приходится всего 4288 евреев, т. е. 3,1%. Даже в городах со значительным еврейским населением количество еврейских коммунистов незначительно. Так, например, в Минске имеется 430 евреев‑коммунистов, во всей Гомельской губернии — 771, во всей Витебской — 420, во всей Смоленской — 257. На Украине во всех 12 губерниях, где живет компактная двухмиллионная еврейская масса, в 1922 году насчитывался 6981 еврей‑коммунист. Таким образом, во всей России вместе с Украиной на 2 744 757 евреев насчитывался 112 691 коммунист‑еврей, 0,4% всего еврейского населения. Процент меньший, чем у великороссов (3,8%), украинцев (0,94%), поляков (10,8%), латышей (78%), эстов (16,3%), литовцев (32,8%) и т. д. И этой кучке евсековцев передана вся власть над многомиллионным еврейским населением в России!.. Этому может быть только одно объяснение и оправдание: диктатура пролетариата. Можно, конечно, сомневаться в законности и справедливости такого ответа, но ему нельзя отказать в последовательности. Если на общерусской политической улице диктаторствует пролетариат, то почему бы не иметь места такой диктатуре и на еврейской улице?

Цифры кладут конец этой иллюзии. Большая часть членов общей российской коммунистической партии в действительности является рабочими или крестьянами. На каждые 100 членов Р. К. П. на Украине 51,3 — рабочие и 17,7 — крестьяне. Лишь 31 на 100 приходится на служащих и интеллигентов. Совершенно иной состав еврейских коммунистов. Хотя они всячески стараются регистрироваться как рабочие, цифры показывают, что на каждые 100 евсековцев на Украине большая половина (50,3%) не являются рабочими. Немногим лучше обстоит дело в 20 губерниях Центральной России и Белоруссии: здесь 41,3% еврейских коммунистов зарегистрированы как нepaбочие. Много хуже зато дело в Московской губернии: здесь целых 63,1% падает на нерабочих. Вместо подлинных пролетариев диктаторствуют на еврейской улице различные советские и партийные служащие, учителя, журналисты и т. д. Среди еврейского пролетариата евсековцы составляли ничтожную кучку. Минский орган евсекции «Дер векер» (от 21 марта 1923 года) с сожалением констатирует, что среди 4649 организованных в профессиональные союзы еврейских рабочих имеется 361 коммунист, т. е. 7,89%. Более того, еврейские рабочие, вступающие в коммунистическую партию, очень скоро оставляют свою работу. По анкете, проведенной в 1920 году в Одессе, из 843 членов евсекции были рабочими до вступления в партию 524 и только 319 были служащими. По своим теперешним же занятиям из 843 коммунистов уже 632 являются служащими в различных правительственных и партийных учреждениях и только 211 работают на фабриках и в мастерских. Большая половина (313 из 524) оставили свою работу после вступления в партию.

Обычно евреев считают убежденнейшими, так сказать, «старыми», коммунистами. Цифры говорят иное. Они недвусмысленно показывают, что большая часть нынешних евсековцев лишь со вчерашнего дня является членами Р. К. П. Следующая таблица показывает, как долго состоят еврейские коммунисты в коммунистической партии.

С 1905 года — 5,2%.

С 1910 года — 6,9%.

С 1917 года — 15,1%.

С 1918 года — 18,1%.

С 1919 года — 31,8%.

С 1920 года — 20,9%.

С 1921 года — 2,0%.

Только незначительная часть принадлежала к партии до 1917 года. Большинство пристало к коммунистической партии в 1919–1920 годах, после петлюровских и деникинских погромов, после революции в Германии, когда, с одной стороны, усилилась надежда на всемирную пролетарскую революцию, а с другой, были затоплены кровью иллюзии о сотрудничестве с антибольшевистскими силами.

Из каких партий пришли в Р. К. П. евреи‑коммунисты? Большинство пришло из рядов российской социал‑демократической партии (41,6%) и Бунда (32,8%), затем следуют «Поалей Цион» (10,2%), социалисты‑революционеры (9,9%) и «Ферейнигте» (4,6%). Все они еще до недавнего времени были ожесточенными врагами большевиков, частью по своим общеполитическим принципам, частью по своему национально‑еврейскому мировоззрению. С изумительной быстротой переменили они фронт, превратившись в ярых коммунистов. Они переменили фронт не только в политической области, но и в национально‑культурной. Все эти бывшие бундисты, ферейнигте, поалей‑ционисты и т. д. — заядлые идишисты, еще вчера обвинявшие сионистов и всех инакомыслящих в недостаточном внимании к «народному языку», срывавшие собрания, на которых говорили по‑русски. Теперь они вскрыли свой подлинный облик. В 1922 году на Украине только 26,8% всех коммунистов‑евреев указали идиш своим родным языком.

Остальные 73,2% совершенно открыто признали своим национальным языком русский. Они не только употребляли русский язык в повседневном обиходe, но и формально признали его своей Muttersprache. Дальше идти в процессе русификации, кажется, немыслимо. По‑видимому, «пролетарская» ассимиляция идет гораздо дальше, чем ассимиляция «буржуазная».

Таковы факты. Они не исчерпывающи. Но воистину трудно выдумать более уничтожающие цифры для характеристики той кучки евсековцев, в руки которых передано многомиллионное еврейское население России и Украины.

№ 104 / с. 2

Арабы и евреи

Сложность арабско‑еврейских отношений, вызывающая ряд затруднений, стоящих на пути сионистской организации, требует некоторого освещения арабско‑еврейского вопроса, являющегося для многих совершенно незнакомым и туманным. Ввиду того, что вопрос этот в настоящее время стал чрезвычайно актуальным и привлекает к себе внимание самых широких кругов еврейского общества, мы приводим ниже весьма интересное письмо арабского эмира Фейзула к известному американскому сионисту проф. Феликсу Франкфуртеру. Письмо Фейзула, как председателя геджасской делегации на Парижской мирной конференции, приобретает особенно важное значение, отражая мнение одного из видных руководящих деятелей арабского движения.

Мою первую встречу, пишет Фейзул, с американскими сионистами, я хотел бы использовать как случай, дающий мне возможность повторить вам то, о чем я неоднократно говорил д‑ру Вейцману как в Аравии, так и в Европе. Мы убеждены, что евреи и арабы родственные по расе народы, одинаково испытавшие одни и те же гонения и благодаря счастливой случайности вынужденные совместно бороться за осуществление их национальных идеалов. Мы, арабы, в особенности наиболее культурные среди нас, относимся к сионистскому движению с глубочайшей симпатией. Наша делегация хорошо знает о тех предложениях, с которыми сионистская организация вчера ознакомила мирную конференцию, и все эти предложения мы считаем умеренными и справедливыми. Мы с нашей стороны сделаем все возможное, чтобы помочь вашему делу. По своем возвращении на родину мы сердечно будем приветствовать тамошних евреев. С вождями вашего движения, в частности с д‑ром Вейцманом, мы всегда были в самом тесном контакте; этот контакт продолжает оставаться и поныне, и для нашего дела оказался весьма ценным; мы трудимся сообща над восстановлением и возрождением Востока, и оба наши движения восполняют друг друга. Еврейское движение носит национальный, а не империалистический характер, такой же характер имеет и движение среди арабов. В Сирии достаточно места для наших народов. Я верю, что в интересах действительного успеха нам суждено идти рядом. Люди, которые менее нашего осведомлены и которые менее ответственны, чем наши и ваши вожди, люди, которые не понимают необходимости совместной работы арабов с сионистами, пытались указывать на те местные затруднения, которые в первой стадии нашего движения в Палестине были неизбежны. Некоторые из этих лиц, как я опасаюсь, изобразили ваши стремления в глазах арабов‑крестьян и наши пожелания в глазах крестьян‑евреев в совершенно ложном свете. Этим они достигли того, что заинтересованные партии ловят в мутной воде, именуемой «нашими разногласиями», золотую рыбку. Я хотел бы выразить вам мое глубокое убеждение в том, что эти разногласия вызываются не принципиальными соображениями, а исключительно вопросами второстепенного порядка, причем природа их такова, что при некотором добром желании они могут быть совершенно устранены. Я и народ мой провидим, что наступит время, когда мы друг другу придем на помощь. Страны, с которыми нас связывают общие интересы, снова будут занимать видное место среди культурных народов мира.

Это примечательное послание нечто большее, чем обычное письмо, — это документ, намечающий те политические линии, которыми должны руководствоваться оба народа. Проф. Штраус в одной недавней своей статье, специально посвященной этой переписке, говорит об этом документе как доказательстве того, что совместная работа с арабами желательна арабам в той же мере, как и еврейскому народу. В этом документе ясно подчеркивается сознание большой услуги, оказанной сионистами арабам, которые не могут не быть им за это благодарными. Те, кто скептически относится ко всякого рода подобным посланиям, не могут, однако, не признать того, что если арабы понимают свой собственный интерес, то контакт с сионистами не может быть ими пренебрегаем.

Эмир Фейзул, уже будучи королем Месопотамии, на многих торжественных митингах перед лицом багдадской еврейской общины неоднократно высказывал те же соображения и чувства, какие им были высказаны в приведенном выше письме.

Далее проф. Штраус указывает, что еврейский народ на протяжении тысячелетий шел заодно с арабским народом. По языку оба эти народа так родственны, язык одного является как бы древней формой другого. Но и в отношении расовых особенностей, родства по крови трудно найти народ, который был бы так близок евреям, как сирийско‑палестинские арабы. Как глубоко сознание еврейско‑арабского сродства живет в прошлом, служат лучшим доказательством примыкающие к Библии древние сказания. В последних арабы Йемена считают Елтона, сына еврея Эбера, своим предком, северные арабы считают таковым Измаила, сына Авраама. Однако и те, и другие указывают на еврейское происхождение арабов. Позднейшие предания говорят о появлении евреев среди арабов. Евреи неоднократно совершенно ассимилировались с арабами, превращаясь в кочевые племена пустыни, с другой стороны, арабы проникали в Палестину, где они, смешавшись с евреями, образовали новые типы. Среди сирийских и палестинских арабов можно и теперь еще найти поразительное сходство по типу с евреями. Еврейский и сирийский языки некогда были единым языком, оба народа говорили по‑арамейски. Была ли в расовом отношении такая же сродственность к тому моменту, когда оба народа отделились друг от друга, какие исторические перемены привели палестинских арабов до их теперешнего состояния, все это вопросы чрезвычайно важные для исследования их историками и антропологами. Но как бы велико ни было сродство евреев и палестинских арабов на почве общего их происхождения и одного языка, они, однако, сознают себя двумя нациями, стоящими друг против друга как два совершенно чуждых народа.

Эта отчужденность, не имеющая никаких оснований в прошлом, в истории обоих народов должна быть устранена общими усилиями вождей обоих народов, волей истории и судьбы, снова сталкивающихся на своем историческом пути. Одна из важнейших задач еврейства, говорит проф. Штраус, всеми силами содействовать арабскому крестьянству, упрочению его материального и культурного благосостояния. В этом отношении интересы арабского крестьянства и еврейского населения в Палестине совершенно совпадают, так как оба они нуждаются в одинаковой мере в защите от произвольного давления на них со стороны крупного землевладения. На почве социального, а не расового противоречия главным образом возникает взаимное непонимание общих задач. Работа еврейства на почве социального умиротворения классовых противоречий — лучший путь сближения обоих народов.

А. Г.

№ 104 / с. 2

Судьба одного проекта

МИНСК (ЕТА.) Гомельскую губернию предполагается присоединить к Белоруссии, так как большинство ее населения белорусы.

Несколько месяцев тому назад, как известно, имелось в виду создать в Белоруссии еврейскую республику в составе Гомельской, Витебской и Минской губерний, в которых проживает около 300 000 евреев при 500 000 нееврейского населения. Однако этот проект оставлен. Идея еврейской территориальной единицы возникла в связи с упразднением комиссариата по делам национальностей и образованием на территории СССР целого ряда национально‑территориальных государств.

№ 107 / с. 3

Генеральская склока

Когда генералы ссорятся, выясняются иногда самые что ни на есть прелюбопытные вещи. Потому что генералы ведь тоже не больше чем люди. И когда они приходят в раздражение, они в споре готовы на все, лишь бы доконать противника. Тогда‑то и выходят на свет Божий вещи, до сих тщательно скрывавшиеся и отрицавшиеся.

Так случилось в Париже с двумя генералами деникинской армии: ген. Шкуро и ген. Постовским. Имя первого из них пользуется самой широкой и кровавой известностью как одного из лучших мастеров погромного дела в добровольческой армии. Имя ген. Постовского было до сих пор мало известно. Но теперь и оно, по‑видимому, «войдет в историю».

Началось с того, что оба почтенные генералы поссорились. Поссорились по совершенно постороннему, к евреям никакого отношения не имеющему поводу. Очутившись не у дел, бывшие герои деникинщины вообще много и часто ссорятся. А тут примешалось еще и соперничество за влияние на тех казаков, которые бежали от большевиков и очутились за границей. Ген. Шкуро пытается удержать это влияние за собой и «воспитывает» казаков в старом монархическом духе. Ген. Постовский же вдруг превратился в завзятого республиканца и радикала, записался даже в парижское общество борьбы с антисемитизмом и тянет казаков в свою сторону. Слово за слово — и оба генерала разоткровенничались. Начал атаку ген. Шкуро. В близком ему органе «Русская газета», выходящем в Париже, появилась сенсационная статья: «Погромщик в роли борца с антисемитизмом». В этой статье сообщается, что в одном из казачьих собраний в Париже ген. Шкуро бросил ген. Постовскому публичное обвинение, что по приказу последнего убиты были на ст. Касторная 300 евреев‑беженцев. Генерал Постовский пришел по этому поводу в благородное негодование и потребовал, чтобы ген. Шкуро опроверг эту инсинуацию. Но тот не только не выполнил этого требования, но пошел еще дальше и заявил: «Как человек, знающий всякие стороны жизни добровольческой армии, я утверждаю, что ген. В. Постовский не только на станции Касторной проявил свою “волю”, но подобные случаи бывали с ген. Постовским и в г. Ельце во время рейда ген. Мамонтова, о чем сам ген. Постовский неоднократно рассказывал лично мне и многим другим лицам…»

Конфуз получился чрезвычайный. Республиканец, член союза для борьбы с антисемитизмом, — и вдруг погромщик! И ген. Постовский начал «реабилитировать» себя вовсю. При этом он избрал способ совершенного отрицания. На ст. Касторной ничего подобного не было. В Ельце вообще погрома не было. «Доблестные части добровольческой армии» вообще на погромы не способны.

Что было на ст. Касторная, установить трудно. На счастье ген. Постовского, имеющиеся погромные материалы об этом молчат. Но когда ген. Постовский без всякого смущения заявляет, что в г. Ельце «никаких эксцессов над жителями не было и его обыватели вынесли лучшие воспоминания об отряде Мамонтова», то, при всем уважении к генеральскому чину и республиканским убеждениям ген. Постовского, приходится заявить: «Вы лжете, ген. Постовский!»

Вот лежат передо мной материалы «Редакционной коллегии по собиранию и опубликовыванию материалов о погромах на Украине и в Белоруссии». Раскрываю папку о Ельце и читаю. «Обнаружено и похоронено на еврейском кладбище 61 человек убитых: из них мужчин семейных, после которых остались вдовы и сироты, — 17, мужчин молодых — 26, девушек — 2, одиноких мужчин — 1, замужних женщин — 3, неизвестных мужчин, личность которых не установлена, — 12. Почти все трупы зверски изуродованы, черепа снесены, ноги и руки переломаны, груди у девушек срезаны. Узнаны они были своими близкими лишь по особым приметам в одежде… Из 400 еврейских домов Ельца уцелело всего 5, почти все 3000 евреев города разорены…»

Воистину, «лучшие воспоминания» оставил по себе деникинский набег на Елец!..

А сам ген. Постовский слишком понадеялся на забывчивость людскую. И про него самого сохранились документы, мало подходящие для члена Лиги борьбы с антисемитизмом. Не вспомнит ли он, например, такой вещи: в официальном органе Всевеликого войска Донского, в газете «Донские ведомости», напечатан был текст разговора командира авангарда ген. Мамонтова, некоего ген. Постовского, с «главным большевистским комиссаром» г. Воронежа. Требуя немедленной сдачи города, ген. Постовский предостерегал своего собеседника: «В противном случае Воронеж будет подвергнут беспощадной бомбардировке, а все комиссары и жиды перебиты — за это ручаюсь я, командир авангарда ген. Мамонтова и 12 000 казаков…» Ведь, право, начинаешь думать, что ген. Шкуро не так уж неправ был в своих разоблачениях насчет погромных подвигов ген. Постовского…

Но и последний не остался в долгу. Разобиженный вконец, он не пощадил и своего супостата и наградил ген. Шкуро целым рядом весьма непочтительных отзывов по поводу его погромной деятельности. «Деяния этого генерала, — заявил он, — не могут быть ничем смыты, и недаром сама Версальская мирная конференция имела возможность прочитать имя ген. Шкуро во главе списка наиболее именитых погромщиков». Словом, генералы разоткровенничались и в пылу полемики рассказали друг про друга то, что до сих пор всячески скрывалось и отрицалось. Гнойник деникинщины стал разлагаться. Правда выходит наружу, и то, что до сих пор объявлялось «еврейской интригой и клеветой», теперь разбалтывается самими деникинскими генералами. При этом каждый «разоблачает», конечно, не себя самого, а своего противника. Тот не остается в долгу и рассказывает еще лучшие вещи про своего противника. А еврейская общественность и мировое общественное мнение регистрируют все факты, разоблачаемые этой отвратительной генеральской грызней, и выносят свой приговор: alls beide stinken!..

Во всей этой генеральской склоке есть один только утешительный момент: эти господа начинают оправдываться. Убежденные погромщики, купавшиеся в еврейской крови, смеявшиеся и пировавшие под стоны убиваемых, калечимых, насилуемых, они стали вдруг чрезвычайно чувствительны к своей «чести» и с негодованием отвергают всякий намек на свою причастность к погрому. Все умывают руки, все защищают свое «доброе имя» от причастности к «бесчеловечному приказу» и «позорному делу». Никто и вспомнить не желает, что эти «бесчеловечные» и «позорные» дела были повседневным явлением в практике добровольческой армии, что этим похвалялись друг перед другом как признаком молодечества. Коротка генеральская память! Она быстро и легко забывает о том, о чем помнить неприятно, ибо неприятно ведь расхаживать по Европе, а иногда и записываться в республиканцы с клеймом погромщика на лбу и доказано окровавленными руками. И всякий старается смыть с себя это «чудовищное обвинение». Всякий наперебой доказывает свою ангельскую невинность. Это ли не знамение времени?

И кто знает: может быть, это и удалось бы. Мир легковерен и не станет рыться в подлинных протоколах о деяниях этих погромных героев. Но на помощь правде‑истине и правде‑справедливости приходит одно досадное для них обстоятельство: к счастью, генералы между собою много и часто ссорятся и в пылу ссоры выбалтывают правду друг о друге. Ту правду, которую они так тщательно пытаются все время замаскировать. Тут уже ничем не поможешь. Генеральских показаний так легко не отведешь.

Хорошо иногда, когда генералы ссорятся…

Шехтман

№ 107 / с. 2

Ллойд‑Джордж о гг. антисемитах

В своей недавно вышедшей в Лондоне новой книге, сборнике статей, помещенных в американских газетах, Ллойд‑Джордж, касаясь антисемитизма, между прочим, пишет следующее:

«Среди предрассудков людских нет более глупого, чем антисемитизм. У него нет никаких разумных оснований, нет у него опоры и в области веры; нет у него никакого идеала; антисемитизм не более как вредная сорная трава, вырастающая на болотной почве классовой ненависти.

В какой мере он находится по ту сторону разума, можно усмотреть хотя бы в том, что мы находим его почти исключительно у тех народов, которые сами чтят еврейских пророков и апостолов, которые признают еврейскую национальную литературу единственно исходящей от Божества и которые живут одной надеждой искупления, начертанной в заветах и пророчествах великого Учителя, Израиля.

По мнению этих фанатиков, современный еврей ничего доброго дать не может. Богат еврей, он — хищная птица, беден — паразит. Сторонник он войны, значит, ему хочется извлечь выгоду на трупах других. Он сторонник мира, так либо потому, что он трус либо изменник. Дарит еврей щедрой рукой — нет более щедрых благотворителей, чем евреи, — так, конечно, делает он это по мотивам эгоистическим. Не дает еврей ничего, то чего другого можно ожидать при его алчности? Порабощен труд крупным капиталом, ответственным за это делают еврея. Бунтует труд против капитала, как это случилось в России, опять‑таки виноват он. Живет он в чужой стране, его вытесняют из нее всяческими преследованиями и погромами; хочется ему вернуться к себе на родину, ему препятствуют и в этом. Что бы он ни делал или не делал на протяжении всех столетий и под всеми широтами, эхо грубого оклика, некогда брошенного величайшему из евреев, «Распни его!» преследует его повсюду.

Никогда ничего хорошего не принесли народы, распинавшие сами евреев. Антисемитизм — это жалкий, трусливый спорт, в котором отсутствует всякое подлинное свойство души человеческой, и те, кто его питают, оказались бы первыми, кто отошел бы от него, если бы он понял, что в нем есть нечто опасное.

«Жидоеды» в общем принадлежат к тому типу людей, которые всегда находили всякие основания уклоняться от воинской повинности, когда их родина была в опасности.

№ 110 / с. 1

Георг Брандес о еврейском национализме

Один из корифеев литературной критики, Георг Брандес, выступил недавно со своего рода исповедью.

В одном из последних номеров Jewich Tribune помещена его статья под заглавием «Мое отношение к еврейскому национализму». Брандес рассказывает, что в течение долгих лет еврейство означало для него только религию и почти за всю свою жизнь он не был в состоянии постигнуть значение национального еврейского движения и даже выступал против него. Однако уже в преклонном возрасте, на шестидесятом году жизни, он в корне изменил свой взгляд на еврейский вопрос.

«Евреи Запада, — пишет Брандес, — по моему мнению, вряд ли уже способны на национальное возрождение. Но на востоке Европы в еврейских массах таятся большие творческие силы, и восточное еврейство имеет право попытаться осесть в своей стране в качестве самостоятельного народа.

22 года тому назад я этого не понимал и не считался с этим фактом. Герцль прислал мне свою книгу “Еврейское государство” и просил моего отзыва о ней. Я ответил ему в шутливом тоне, приведя следующий анекдот: Фридрих‑Вильгельм IV, король прусский, спросил раз банкира Мендельсона о его мнении насчет возвращения евреев в Палестину. Мендельсон на это ответил: “Я просил бы о назначении меня в этом случае на пост посла нового государства в Берлине”. Герцль почувствовал себя оскорбленным этим грубым замечанием и ответил мне, что я, должно быть, и не подозреваю, в какое общество я попал, давая ему такой ответ.

После этого уже много воды утекло. Антисемитизм сильно вырос повсюду. В каждой стране еврею приходится убеждаться, что на него смотрят не так, как на коренного жителя этой страны».

Наилучшим ответом на все это является, по убеждению Брандеса, основание собственного государства. «Хотя еврейство, — пишет он, — не переживает религиозного возрождения, евреев охватил могучий национальный порыв. У евреев Америки, Польши и России заметны проявления национального возрождения. Это национальное движение, несмотря на мой космополитизм, заслуживает моей полной симпатии. И эта моя симпатия вполне основательна, так как национальное движение глубоко укоренилось в еврействе и вполне естественно. После того как целью еврейской колонизации сделалась Палестина и многие правительства признали эту идею, будущность сионизма кажется мне обеспеченной».

№ 110 / с. 2

И. Эльяшев (Баал‑Махшовес)

В Ковно скончался известный еврейский писатель, литературный критик и публицист Израиль Эльяшев, писавший под псевдонимом Баал‑Махшовес. Покойный родился в Ковно в 1873 году в зажиточной еврейской купеческой семье. В детстве он посещал хедер, а затем ешибот, а 13‑летним мальчиком был отвезен за границу, где получил солидное образование, окончив реальное училище в одном из городов Швейцарии и медицинский факультет в Гейдельберге.

Литературная деятельность Баал‑Махшовеса началась в 1895 году, когда он стал сотрудничать как публицист в немецких и русских журналах, а также в еврейской газете «Ид».

В качестве критика, под псевдонимом Баал‑Махшовес, он выступил несколькими годами позже в газетах «Ид» и «Идише фамилiе», а затем его статьи стали появляться почти во всех еврейских журналах и газетах. В 1910 году он редактировал в Риге ежедневную газету «Идише штиме», а затем был одним из редакторов газеты «Фрейнд».

Покойный занимался также переводами и, между прочим, перевел известный роман Герцля «Альтнейланд».

В еврейской литературе Эльяшев занимает своеобразное положение. Он является основателем еврейской литературной критики. Он писал очень много и подверг своей талантливой критической оценке почти все произведения еврейской литературы, вышедшие за последние два десятилетия.

Помимо литературной деятельности Баал‑Махшовес живо интересовался и общественной жизнью: он был горячим сионистом и участвовал почти во всех сионистских конгрессах. Во время войны он редактировал литературный отдел основанной в Петрограде нынешним депутатом польского сейма И. Гринбаумом газеты «Петроградер тогблат», где появилась его известная статья «Наша двуязычная литература».

В 1920 году Баал‑Махшовес возвратился в Ковно, где принял на себя редактиpoвание литературного отдела газеты «Идише штиме».

Баал‑Махшовес скончался после многолетней тяжелой болезни.

№ 111 / с. 1

Проф. Руйссен об антисемитизме

В «Народной мысли» от 19 декабря мы привели выдержку из речи, произнесенной генеральным секретарем общества поощрения идеи Лиги Наций проф. Ж. Руйссеном на международном съезде Лиг защиты прав человека, по вопросу об усилении антисемитизма после мировой войны. В последнем номере Cahiers des droits de Phommeе проф. Руйссен возвращается к этому вопросу под заголовком La probleme juij.

В какой форме, спрашивает проф. Руйссен, происходит нынешняя новая вспышка антисемитизма? Я замечаю два главных вида его проявления: одно старается задавить еврейство в корне, другое стремится нанести ему удар по голове.

В самом деле, некоторые государства стараются ограничить число своих еврейских граждан, отказывая большинству просителей‑евреев в признании за ними права гражданства. Это делается довольно легко. Многие эвакуированные, возвращаясь с Кавказа или из Сибири, не имеют бумаг, удостоверяющих их самоличность, и не находят свидетелей, могущих ее доказать. Это открывает широчайший простор для всяких придирок. Объезжая недавно балтийские государства, я узнал о многих крайне печальных случаях, как евреи — бывшие российские подданные — никак не могли добиться признания своих прав даже в том месте, где они годами проживали до войны. Естественно, что новые пришельцы встречают еще большие трудности по соблюдению бесконечных и дорого стоящих формальностей. Даже в Австрии евреям, подданным бывшей Австро‑Венгерской империи, не удается добиться гражданства вновь образованного государства. Если таким образом стараются при помощи подобных мер и придирок сократить количество еврейского населения, то, с другой стороны, стремятся отстранить евреев от высшей культуры с целью затруднения им доступа к либеральным профессиям и к публичной деятельности. Вот каким путем, как я говорил выше, наносится еврейству удар по самой голове.

Я имею в виду вопрос о так называемом numerous clausus, волнующий после окончания мировой войны университеты различных стран, а в частности Польши, Венгрии и Румынии. Известно, что этими двумя латинскими словами принято обозначать всякую меру, законодательную либо административную, направленную на ограничение свободы, принадлежащей по праву каждому гражданину, обладающему соответствующими способностями и материальными средствами, — свободу записываться с образовательной целью в студенты университета или иного высшего учебного заведения, например недопущение в университеты евреев сверх определенного числа, соответствующего соотношению численности еврейского населения к общему количеству населения данной страны.

На первый взгляд такая пропорция могла бы казаться отвечающей требованиям своего рода геометрической справедливости. Но достаточно немного вдуматься, чтобы убедиться, насколько она несправедлива и даже вредна для общих интересов всего государственного коллектива.

В самом деле, известно, что евреи чаще всего концентрируются в городах и не живут разбросанно в деревне. Известно, что они годятся более для интеллектуального труда, чем для труда физического, в тесном смысле этого слова. В Европе довольно мало евреев‑земледельцев и даже сравнительно мало евреев‑ремесленников, зато имеется значительное число евреев в мире торговом, финансовом, промышленном, в свободных профессиях в области права, медицины, преподавания и пр. При одинаковых условиях, таким образом, среди еврейских учеников всегда окажется большее число подготовленных воспитавшею их средою, кандидатов на успешное прохождение курса среднего и высшего образования, и никто не станет отрицать, что выдающиеся способности этого народа дали блестящие результаты на всех поприщах науки, чистой и прикладной. Спрашивается — и вопрос этот, несомненно, входит в программу наших Лиг, — можно ли допустить, чтобы человек в силу своего происхождения или своего наименования был лишен возможности получить образование, которое обеспечивало бы за ним наиболее полное развитие его интеллектуальных и моральных качеств. И далее, не наносит ли общество, произвольно ограничивающее развитие способностей и духовных качеств людей, серьезного вреда самому себе, мешая ребенку, способному стать выдающимся ученым или отличным инженером, развиться полностью и заставляя его оставаться в рамках тех профессий, для которых достаточны меньшие способности и менее обширная умственная подготовка?

Надеюсь, что этих соображений достаточно, чтобы уяснить себе всю важность и серьезность еврейской проблемы в нынешнем ее фазисе. Совершенно невозможно, чтобы либеральные страны, в которых возникли Лиги защиты прав человека и гражданина, не возмущались при виде исключительных законов, которые собираются проводить некоторые государства с целью закрытия евреям доступа в университеты и иные специальные высшие школы. Еще можно было бы допустить, что закон, рассмотренный парламентом, в котором представлены все части населения, был бы облечен известным авторитетом. Но оказывается, что некоторые государства намерены удовлетворить расовую ненависть части населения к евреям, прибегая просто к административным мерам, произвольность которых не оставляет никакого сомнения.

Привожу новейший, наиболее знаменательный пример. Мы узнали не без ужаса, что министр просвещения в Польше, очевидно, отказавшись провести закон о numerous clausus через сейм ввиду сильного сопротивления, которое он встретил в самой Польше, уполномочит советы факультетов принимать своею властью меры к ограничению числа студентов‑неполяков, которые по их усмотрению соответствовали бы местным условиям. Лишнее было бы указать на опасность, угрожающую от подобных мер еврейскому населению в Польше. Они широко открывают дверь проявлению мелкой местной злобы — вплоть до сведения личных счетов — естественно, более интенсивной в какой‑нибудь отдельной области, чем на протяжении всего государства и в каком‑либо одном городе, чем в целой области.

Следует ли еще останавливаться на том, что наступательное движение антисемитизма идет с Востока на Запад и что в настоящее время очередь за Германией, следующей примеру своих восточных соседей? Последние события доказали, что по крайней мере в Баварии антисемитские страсти принимают весьма угрожающий характер, если правда, как говорят, что около 150 евреев, не иностранцев, а германских подданных, только что изгнаны из пределов Баварии.

Один из наших германских коллег, присутствующий на съезде, уверяет нас, что в Берлине евреи официозно получили уведомление быть готовыми ко всяким случайностям.

Неудивительно, впрочем, если в стране, раздираемой бедствиями и анархией, где народные страсти, естественно, ищут козла отпущения, думали найти в евреях причину всех несчастий, свалившихся ныне на побежденную и обнищавшую Германию.

Я не сомневаюсь в том, что, защищая жертвы антисемитизма перед представителями Лиги, я веду дело заранее выигранное. Лига не забудет, что, будучи основана для спасения от несправедливого осуждения невинного человека, который оказался еврейским офицером, она встретила среди самых ярых своих противников именно антисемитов. Но ей следует напомнить, что Декларация прав человека, являющаяся общей нашей хартией, гарантирует всем гражданам свободу вероисповедания и не допускает никаких различий расы, веры или языка перед законом.

Но, может быть, не было бы лишним остановиться и на другой стороне этого вопроса, часто остающейся незаметной. Требование прав может показаться тенденциозным и недостаточно обоснованным, если будет упущено из виду, что в благоустроенном обществе праву всегда должна соответствовать обязанность. Права национальных меньшинств не составляют исключения из этого общего правила, так как они в противном случае могли бы превратиться из угнетаемых в привилегированных. Правительства, от которых мы требуем уважения гражданского и политического равенства, могли бы заподозрить чистоту наших стремлений, если бы мы не настаивали вместе с тем на том, чтобы меньшинства, со своей стороны, проявляли полную лояльность в отношении правительств своих стран, в частности уплатою налогов и отбыванием воинской повинности.

Такой наш совет тем менее бесполезен, что некоторые меньшинства на самом деле проявляют иногда к тем государствам, к которым они принадлежат, безразличие, которое вызывает против них нарекания со стороны национального большинства. Конечно, с точки зрения чисто человеческой, весьма понятно, что части населения, испытавшие на протяжении веков одну лишь ненависть окружавшей их среды, ощущают в отношении политических общежитий, к которым они принадлежат, энтузиазм средней степени. Но надо же понять, что холод такой лояльности не может не поддерживать среди национального большинства недоверие и неизбежное раздражение. Некоторые еврейские общины несвободны от упрека в подобном неблагоразумии. Иные из них вызывали по временам впечатление отсутствия надлежащей связи с государством, гражданами коего они состоят.

Лига защиты прав человека вправе требовать от меньшинств, которых она принимает под свою защиту от правительственного произвола, чтобы они своим поведением не давали никакого повода заподозрить их в отсутствии лояльности. Права гражданина нераздельно с нею связаны.

В сущности, кончает несколько неожиданно проф. Руйссен, для еврейской проблемы существуют только два решения: либо сионизм для тех, для которых связь со страной, где проживали их непосредственные предки, не представляется достаточно тесной; либо для тех, которых не влечет мечта о возрождении в Палестине, Иерусалиме Давида и пророков, лояльное проявление своей политической связи с тем государством, гражданами коего они состоят, и действенное осуществление обязанностей гражданина под гарантией общего права и беспристрастной охраной Лиги Наций.

№ 111 / с. 2

Венгерские черносотенцы перед судом

БУДАПЕШТ (ЕТА). 14 января в Будапеште начался процесс депутата Ф. Улайна и архитектора Тита Бобулы, обвиняемых в попытке насильственного ниспровержения существующего строя с помощью баварских реакционеров‑гитлеровцев. Сигналом к восстанию в Венгрии одновременно со знаменитым путчем Гитлера–Людендорфа в Баварии 9 ноября должен был быть еврейский погром.

При обыске у Ф. Улайна были найдены документы, указывающие на его связь с гитлеровцами. Улайн на суде признался о связи своей с Людендорфом и Гитлером и просил, чтобы подробности его переговоров с вождями германского путчизма были заслушаны судом при закрытых дверях. Заключенное между венгерскими и баварскими путчистами соглашение сводилось к посылке венграми в Баварию транспорта провианта, взамен чего баварцы должны были прислать амуницию и солдат.

Второй подсудимый, Т. Бобула, заявил, что венгерские путчисты были в контакте с турками, болгарами, кроатами, поляками и итальянцами. После этих разоблачений суд постановил выслушать показания подсудимых при закрытых дверях.

№ 111 / с. 3

В царстве подлога

Как известно, не может быть значительного общественного движения без значительной книги, отражающей его сущность, душу, программу. Антисемитизм нашел достойную его книгу в «Сионских протоколах».

Ложь и клевета, клевета и подлог, подлог и плагиат — вот что значат «Сионские протоколы». И действительно, возможна ли антисемитская доктрина без лжи и клеветы? И если ложь и клевета опираются на «подлинные документы», то чем иным могут быть эти документы как не подлогом? И если подлог делается людьми, чуждыми изобретательности и способностей, то не наиболее подходящая ли форма для него — плагиат?

Антисемитизм всегда был царством подлога. Ритуальные наветы часто основывались не только на лжи, но и на подлогах. Во время дела Дрейфуса свирепствовала вакханалия подлогов. Легенда о господстве всемирного еврейского кагала подкреплялась подлогами. Одним из таких подлогов была Константинопольская грамота 1492 года, сочиненная в XVI веке. Другим подобным подлогом была «Речь раввина», сфабрикованная из одной главы романа Гедше‑Ретклиффа; это был уже не только подлог, но и плагиат. Венцом здания были «Сионские протоколы», детище, рожденное русскою охраною, но представленное миру Сергеем Нилусом. Это был одновременно подлог, плагиат и даже плагиат подлогов. В книге о «Сионских протоколах», изданной в Берлине год тому назад, пишущий эти строки вскрыл все источники и мотивы этого подлога, обрисовал всю обстановку и охарактеризовал героев этого коллективного преступления.

Для тех, кто живет в стихии лжи и подлога, кто черпает в ней материалы для вдохновения, кто видит в подлоге незаменимое и почти единственное орудие успеха ядовитой проповеди, никакие разоблачения неубедительны. В общественных отношениях существуют известные формы довольно невинной «условной лжи», от которой общество никак не может отделаться; о ней Макс Нордау написал целую книгу. В среде звериного антисемитизма существуют известные формы условной клеветы против еврейства, отказаться от которой значило бы отказаться от своего естества. С условною клеветою интимно связан условный подлог. Необходимо его признавать или необходимо делать вид, что его признают как догму. Credo quia… подлог!

И вот рыцари подлога продолжают выезжать на коне «Сионских протоколов». Они пытаются проникать всюду, ища еврейской подоплеки всех зол современной эпохи. Недавно французская антисемитская газета Libre Parole — некогда, во время дела Дрейфуса, яро защищавшая подлог Эстергази, — приводила «Сионские протоколы» в доказательство того, что еврей — главный виновник современной дороговизны…

В Берлине дело дошло до суда. Но истцами выступили не жертвы подлога, а его соучастники и популяризаторы. Д‑р Мюллер фон Гаузен, основатель «Союза против усиления еврейства», много использовавший «Сионские протоколы» для целей погромной пропаганды, подал в суд жалобу на д‑ра Иоганна Станьека, редактора бюллетеней «Союза борьбы с антисемитизмом», за то, что последний «пытался доказать подложность этих протоколов». В качестве эксперта суд назначил геттингенского профессора Карштедта, который, однако, покамест ответил, что недостаточно еще ознакомился с материалом. «Обвинитель» Мюллер фон Гаузен просил назначить и с его стороны эксперта. После долгих колебаний суд допустил в качестве такового графа Ревентлова. Известно, что граф Ревентлов, ультрареакционер и ультраантисемит, имеет сам рыльце в пушку по части «Сионских протоколов». Еще совсем недавно он обвинил известного еврейского публициста Ахад а‑Ама в том, что он один из «сионских мудрецов», и потом на суде вынужден был извиниться перед Ахад а‑Амом и признать свою «ошибку». В ожидании результатов экспертизы суд по делу между Гаузеном и Станьеком покамест отложен. Это — поистине современный процесс, в котором волки выступают жалобщиками против овец, а экспертом допускается один из волков.

Французская Libre Parole эксплуатирует подлог «Сионских протоколов», как если бы никаких разоблачений об их происхождении не было. Немецкий единомышленник французской антисемитской газеты, созданной Дрюмоном, подымает шум, подобно тому вору, который кричит: «Ловите вора!» Английский же антисемитский орган Patriot реабилитирует «Протоколы», основываясь на остроумном доводе, что если был плагиат, то это не значит, что был подлог.

В самом деле, с одной стороны, существуют «Сионские протоколы», с другой стороны — Константинопольская грамота, книга Гужено де Муссо, книга Шаботи, роман Гедше‑Ретклиффа, «Речь раввина» и памфлет Мориса Жоли. Почти все содержание «Сионских протоколов» тождественно с различными местами названных книг и документов. Почему не допустить, что сионские мудрецы копировали в целях своего заговора содержание книг Мориса Жоли, Гужено де Муссо, Шаботи и Гедше‑Ретклиффа или что, наоборот, эти авторы делали выписки из «Сионских протоколов»?

Вот две гениальные догадки, между которыми только труден выбор. Первая была уже высказана в свое время П. А. Столыпиным, одним «из стаи славной». Вторая теперь дарится миру английским антисемитским журналом.

Если истина провозглашена устами английского антисемита, то из «Сионских протоколов» черпали в XVIII веке иллюминаты, а в XIX веке все видные творцы антисемитизма до Гужено де Муссо, Шаботи и Дрюмона включительно; черпал для своего памфлета против Наполеона III Морис Жоли, черпал для своего романа Гедше‑Ретклифф, черпал издатель «Речи раввина» (плагиировавший, впрочем, Гедше‑Ретклиффа), черпал К. П. Победоносцев. Все они черпали мирно из «Сионских протоколов» в течение более века, скрывая от мира аутентический документ, устанавливавший существование еврейского заговора против человечества. Что же, теоретики антисемитизма были пособниками заговора? А сионские мудрецы продолжали из века в век вести свои «Протоколы» в том же виде, в той же редакции, несмотря на огромные заимствования, опубликованные, между прочим, врагами Израиля, и, нисколько не смущаясь, дописывали их до Панамы, до министерства Буржуа и до постройки метрополитена в Париже. И вся сия интрига была разоблачена только усилиями охранника Рачковского и С. Нилуса.

Если же верна версия П. А. Столыпина, то сионские мудрецы — настоящие кретины, которые из века в век черпали свою мудрость из чужих книг и документов, в особенности же из творений авторов, изобличавших козни Израиля.

Хотя эти две гипотезы, по‑видимому, альтернативно исчерпывают предмет, но не менее приемлема еще третья гипотеза, а именно, что у сионских мудрецов, иллюминатов, Мориса Жоли, Гужено де Муссо, Шаботи, Дрюмона, Гедше‑Ретклиффа и К. П. Победоносцева состоялось соглашение о кооперации труда и взаимном плагиировании… И так в течение десятилетий и столетий.

Как видно, царство подлога обладает необыкновенными ресурсами изощрения мысли. Мудрость прежнего классического антисемитизма положительно пасует перед гением подлога — плагиата. Но, выражаясь словами одного персонажа шиллеровского Фиеско, spricht dil Hölle oder das Narren‑haus? Говорит ли здесь мудрость ада или мудрость Бедлама?

Ю. Делевский

№ 113 / с. 2

От шпионажа к антисемитизму

Лавры недоброй памяти Окрейца и Литвина уже, казалось бы, давно и хорошо забытые, соблазнили автора всякого рода сенсационных романов Н. Н. Брешко‑Брешковского, выпустившего недавно роман с громким названием «Под звездой дьявола».

Брешко‑Брешковский, изрядно набивши руку на романах со сложной фабулой из мира международного шпионажа, до сих пор не зарекомендовал себя выступлениями антисемитского характера. Да это было бы и несовместимо с сотрудничеством в «Биржевых ведомостях» австрийского еврея г‑на Проппера. Перед нами первый опыт Брешко‑Брешковского в новом духе. С непривычки даже бульварному романисту неприятно лезть в болото человеконенавистничества. А он боится упреков именно в человеконенавистничестве. Поэтому оговорка следует за оговоркой.

В предисловии, названном «О борьбе с антисемитизмом и вообще…» автор признается: «Несомненно, кое‑кто назовет мою книгу погромной…»

Но Брешко‑Брешковскому еще не хочется окончательно терять расположение евреев (кто знает, что будет), и потому он пишет: «Каждый неглупый и честный еврей, ознакомившись с этим романом, по совести скажет, что не только ничего погромного нет в нем, а наоборот, в нескольких местах автор клеймит, и сурово клеймит, погромы и погромные настроения».

Конечно, мало кому интересно мнение Брешко‑Брешковского о погромах; но нельзя не отметить, что если в нескольких местах автор и порицает слегка погромы, то во всей почти книге он «дипломатично» призывает к ним.

Кстати, в том же предисловии откровенно рекламируются следующие книги того же Брешко‑Брешковского: «Здесь это (о погромах) мимоходом, а вот скоро выйдет мой новый роман…» и т. д., и т. д.

«С погромами нужно бороться!..» — воскликнул Брешко‑Брешковский. Как вяжется это восклицание с содержанием книги — об этом и говорить не приходится.

Для борьбы с погромами в Париже образовалась Лига борьбы с антисемитизмом. Что может быть лучше? Однако Брешко‑Брешковский в ужасе, как мог А. И. Куприн, известный русский беллетрист, сесть «за один стол с журналистами типа Рысса и Полякова‑Литовцева?» Это «сидение за одним столом» очень волнует почтенного автора. Сознает он, однако, что не ему переделывать Куприна. Сидит, не заставишь уйти. И Брешко‑Брешковский, не краснея, преподносит Куприну ряд советов о том, как нужно ему вести себя с Рыссом и Поляковым‑Литовцевым.

На этом и заканчивается предисловие автора, а дальше идет длинное и малоинтересное повествование, в котором на каждой странице склоняется во всех падежах слово «жид». Написан роман небрежно и по общему трафарету бульварных романов с «заговорами», стрельбой и проч., и проч.

Антисемитские выпады в книжке старые: понятно, мир правится незримым правительством, которое толкает одни армии на другие независимо от воли правительств.

Старые, всем надоевшие басни, вечные «сионские протоколы», подложность которых давно доказана. Это все успело уже приесться и потерять новизну, за которой так гонится автор.

Совсем смешна попытка нарисовать вождя сионистского движения.

Все преследования сионистов в России должны стушеваться перед дружественным контактом сионистского вождя с советским посольством в Варшаве. Весь антагонизм сразу же исчезнет перед «великим тайным заговором», способным, очевидно, свести еврея‑монархиста с евреем‑коммунистом.

Не видать что‑то всего этого…

Утверждение Брешко‑Брешковского о получения взятки в пять миллионов золотом начальником штаба французского экспедиционного корпуса в Одессе звучит очень пикантным разоблачением в книге, полной хвалебных гимнов Польше, верной союзнице Франции.

В общем же не удался Брешко‑Брешковскому его первый антисемитский роман.

Не лучше ли ему вернуться к шпионским темам?

Там ему и книги в руки.

И. Зилин

Пересмотр процесса Бейлиса

МОСКВА (ЕТА). Известный русский юрист, бывший присяжный поверенный А. С. Зарудный, один из защитников Бейлиса, обратился к советскому правительству с просьбой на основании собранных им материалов пересмотреть процесс Бейлиса, дабы разоблачить подоплеку всего процесса и навсегда покончить с кровавым наветом на евреев.

Советское правительство намерено назначить специальную судебную комиссию для ревизии процесса Бейлиса.

№ 117 / с. 3

Погромы на Украине

«Прагер Прессе» сообщает некоторые подробности о новых еврейских погромах на юге России. Наибольшей жестокостью отличался погром в Голте, где убиты свыше 30 евреев. Посланные для подавления погромов красноармейские части, по сведениям газеты, перешли на сторону погромщиков.

№ 113 / с. 23

Польская анкета о евреях

Что думают светила польской науки и литературы по еврейскому вопросу?

Одной из варшавских газет пришла на этих днях фантазия устроить такого рода анкету.

Дело, в общем, нетрудное. Анкеты давно уже вошли в моду, и писателю или ученому что стоит написать несколько строк, а то и небольшую статейку — так сказать, ex abrupto, — по любому вопросу.

Особенно серьезного значения такого рода анкеты, конечно, не имеют. Но они не лишены бывают интереса и значения, давая материал если не для разрешения вопроса, по которому они предприняты, то для характеристики взглядов и настроений, сложившихся в известной общественной среде Для русской интеллигенции начала нынешнего века очень показательной анкетой на ту же тему была анкета, данные которой приведены были в статье г‑на Гордина, напечатанной в «Русской мысли» за 1902 год. Тогда были приведены мнения и отзывы Н. К. Михайловского, В. А. Гольцева, П. Ф. Якубовича и др. .

С этой точки зрения и анкета, озаглавленная «Светила польской науки и литературы по еврейскому вопросу», вызывает известное любопытство. Она, по‑видимому, еще не закончена: «Паш Пшеглонд», затеявший анкету, печатает ее с большими промежутками, но мы, разумеется, можем не ждать, когда газета исчерпает весь запас польских знаменитостей. Есть что использовать и сейчас.

Среди польской интеллигенции имеется одна личность, которая в области национальных вопросов облечена особой репутацией — безупречной гуманности и безупречного беспристрастия. Это проф. Бодуэн де Куртене, хорошо известный и среди русских евреев. Здесь, в Польше, он являет собой, пожалуй, unicum. Недаром, когда в прошлом году происходили выборы в президенты Польской Республики, все фракции национальных меньшинств устроили своеобразную демонстрацию, выставив со своей стороны хотя и явно нереальную, тем не менее весьма импозантную кандидатуру проф. Бодуэн.

Горячий поборник национального равноправия, проф. Бодуэн с огорчением относится к сионистскому движению и не верит в него. По его мнению, еврей, который сознательно считает себя сионистом, т. е. признает своей родиной Палестину и стремится переселиться в нее, должен неизбежно чувствовать себя всюду чужеземцем, лишь временно живущим в данной стране. Он теряет связи со страной и местным обществом и тем самым подрывает фундамент для борьбы за гражданское равноправие. Естественно, что к нему и со стороны того народа и государства, в котором он живет, уже не может быть желательной степени доверия. Таким образом, и для государства, и для еврейства это одинаково невыгодно, ибо создается дилемма: либо Польша, либо Палестина. Со стороны людей, не имеющих намерения покинуть Польшу, сионистская агитация недопустима.

Более сложное отношение к вопросу выразил известный польский поэт (из молодых талантов, подающий особенные надежды) Юлиан Тувим. В небольшой анкетной статейке он раскрыл целую личную драму, довольно характерную и далеко нередкую в наше время.

Дело в том, что поэт Тувим сам еврей, но еврей‑поляк.

«У меня еврейский вопрос в крови, — говорит он, — он является составной частью всей моей психики». «Конечно, — продолжает он, — я мог бы ответить банальными фразами о демократизме, равноправии, конституции и т. д., и т. д.». Но это совершенно не выразило бы существа его отношения к вопросу. Еще бы! «Евреи называют меня ассимилятором. Это довольно ошибочное определение. По моему представлению, еврей‑ассимилятор принципиально должен быть равнодушен к запросам национальным и расовым. Я же, наоборот, ополячившийся еврей, именно еврей‑поляк, и мне не чуждо ничто близкое тому и другому. Воспитанный в польской культуре, руководимый исключительно чувством, — я сказал бы подсознательным, — я всей душой привязался ко всему польскому. Язык, на котором я могу передавать свои самые интимные переживания, — есть язык польский. И в этом источник того, что истолковывается как моя ассимиляторская тенденция».

«Но для антисемитов я — еврей, и моя поэзия — еврейская. А для евреев‑националистов я — ренегат и изменник. Тяжело!..»

В конечном счете поэт, полагая, что ассимиляция — единственный способ разрешения еврейского вопроса, сам не верит в нее: для этого еврейский народ обладает слишком резко очерченной психикой и культурой.

«Для меня — заканчивает г‑н Тувим, — еврейский вопрос — трагедия, в которой я сам являюсь одним из безыменных актеров. Какой будет финал этой трагедии и когда он наступит, — это я не знаю».

Теперь приведем отзывы двух типичных польских ученых: историка Л. Кульчицкого (автора известной книги о русской революции) и социолога‑марксиста (некогда сотрудничавшего в русских журналах) проф. Л. Крживицкого. Предупреждаем — в мнениях этих читатель едва ли встретит что‑либо новое для себя, неслышанное прежде, — но для характеристики взглядов польской интеллигенции (и именно избранной, elite) они интересны.

По мнению проф. Кульчицкого, источником антагонизма поляков и евреев было прежде всего чрезмерное обилие евреев в Польше. «Огромная масса людей со сложною психикой, живущая обособленною умственной и культурной жизнью, резко отличающаяся по внешности от окружающих и не проявляющая тенденции к ассимиляции, во всяком обществе вызвала бы более или менее сознательное неприязненное чувство к себе.

Что поделаешь — недоверие к человеку, которого не знаешь и который не дает себя узнать, в характере человеческой личности. Я не ставлю этого в укор евреям. Так уж сложились отношения».

«Но статистические данные показывают, что процент евреев в Польше постепенно уменьшается. Большинство эмигрирует в Америку, где их энергия и предприимчивость легче находят себе применение, чем здесь, у нас. А когда изменятся обстоятельства, огромная, богатая Россия также, конечно, потянет к себе волну эмиграции. В длительность большевизма я не верю. Он опирается на устои столь хрупкие, что о неизменности нынешнего строя в России нечего и говорить. После острого, но недолгого приступа антисемитизма, который для России неизбежен, обстоятельства сложатся благоприятно для евреев. Ибо оскудевшей материально и интеллектуально России понадобится капитал — интеллигенция».

Итак, путь к разрешению еврейского вопроса в Польше, по мнению проф. Кульчицкого, один: выселение излишка евреев в другие страны и внешняя государственная и культурная ассимиляция оставшейся части еврейства. «Когда евреев в Польше останется всего 4–5%, взаимные трения уменьшатся, и даже элемент нaциoнaлиcтичecкий среди еврейства не будет вызывать антипатии в польском обществе. И антисемитизм сперва утратит свою остроту, а затем и совсем исчезнет».

Что касается сионизма, проф. Кульчицкий считает эту идею нереальной, уже хотя бы потому, что Палестина может вместить лишь очень скромное количество евреев, так что о создании еврейского государства не может быть и речи. «При том же, на основе личных наблюдений, я утверждаю, что в массе евреи вовсе не тоскуют по Палестине как своей отчизне. В Палестину тянутся единицы, но не массы. При том же развитие Палестины тесно связано с постоянной и огромной работой на земле. Евреи же населяют по преимуществу города, и вряд ли они смогут выполнить эту задачу».

Теперь приведем мнение старого марксиста Крживицкого.

«Антисемитизм у нас явление новое, народившееся главным образом за последнее десятилетие на основе экономической конкуренции. Кроме того, развитию антисемитизма способствовали памятные выборы 1912 года в русскую Гос. Думу (4‑ю) и массовый наплыв русских евреев из так называемых литваков в Польшу и ставших здесь фактором русификации. А позднее еще и то, что в период германской оккупации многие евреи действовали заодно с немцами. Если мы заглянем в историю, то увидим, что польская шляхта ненависти к евреям не питала. Правда, она их третировала свысока, как элемент, занятый исключительно торговлей, в то время презираемой. Но сознательный антисемитизм родился в городе, среди городского мещанства, в борьбе за жизнь и за наживу, где верх нередко брал проворный, сметливый еврей. Ну а затем в росте антисемитизма само собой сыграли роль также разница языка и обособленность быта еврейской массы».

Сионизм проф. Крживицкий не считает за выход по тем же соображениям, как и проф. Кульчицкий, так как переселение в Палестину потребует сесть на землю, а евреи в массе насквозь проникнуты психикой города. С точки зрения интересов польской государственности сионизм нежелателен, ибо выселившиеся из Польши сионисты рассказывают ужасы о положении евреев в Польше и убеждают западноевропейские государства субсидировать еврейскую эмиграцию. Полякам ближе еврейские националисты, которые, стоя твердо на почве польской государственности, в ее рамках строят свою программу.

Что касается разницы языков, то Крживицкий думает, что к древнееврейскому языку, звучному, красивому, исторически развивавшемуся и издревле чтимому человечеством, поляки относились бы с симпатией и уважением, но «жаргон» раздражает их и тем, что он неприятен для слуха, и своей близостью к немецкому языку и никогда в Польше приемлемым не станет.

Как ни затруднена ассимиляция всеми этими бытовыми особенностями, она все же идет вперед: число смешанных браков евреев и поляков возрастает. Быстро ополячиваются и еврейская интеллигенция, и евреи‑рабочие, особенно занимающиеся физическим трудом. Наоборот, правоверная еврейская масса, насквозь темная и консервативная, весьма далека от ассимиляции.

В заключение проф. Крживицкий, перейдя к злобам дня, замечает: «Нумерус клаузус» — политически нонсенс, который только вынуждает еврейскую молодежь ехать учиться за границу и разносить по свету неодобрительное и недружелюбное отношение к Польше.

А. Кресовский

Варшава, 18 января

№ 114 / с. 2