Сара Камински
Адольфо Камински, фальсификатор
Пер. с фр. Екатерины Кожевниковой. М.: Книжники, 2022. 272 с.

«Я дочь фальсификатора, но не в обычном смысле этого слова. Когда говорят “фальсификатор”, обычно подразумевают человека с корыстными целями. В голову приходят “фальшивые деньги”, “поддельные картины”. Мой отец совсем не такой. В течение 30 лет жизни он делал фальшивые документы, не для себя — всегда только для других, для помощи преследуемым и угнетенным…» — так свое выступление на конференции TED в Париже начинает Сара Камински, автор биографии своего отца под названием «Адольфо Камински, фальсификатор».

В 2009 году книга вышла в свет в парижском издательстве «Кальманн‑Леви». Позже была переведена на английский, немецкий, испанский и совсем недавно в издательском доме «Книжники» впервые опубликована на русском языке в переводе Екатерины Кожевниковой.

На первый взгляд книга кажется автобиографическим повествованием самого Адольфо Камински, за которым записывает дочь. На самом деле Сара Камински работала над ней два полноценных года: «…провела настоящее расследование, опросила два десятка людей. И наконец‑то узнала истинного Адольфо Камински, а не просто “папу”».

«Мои родители, евреи из России, познакомились в Париже в 1916 году. Мама бежала от погромов в “страну, где права человека не нарушают”. Папа никогда не рассказывал нам, почему эмигрировал. Знаю, что он работал внештатным репортером в газете Бунда, так что уехал за границу, скорее всего, из‑за приверженности к марксизму», — начинает повествование о своей жизни Адольфо Камински. Сам будущий фальсификатор родился в 1925 году в Аргентине, куда чета Камински вынуждена была уехать после распоряжения французского правительства вернуться на родину всем «красным». Только когда мальчику исполнилось семь лет, семья вернулась во Францию. Впоследствии именно аргентинское гражданство спасло их от депортации в концентрационные лагеря, когда в 1943 году семью отправили в Дранси. Три месяца в транзитном пункте для отправки в лагеря смерти оставили неизгладимый след в памяти Адольфо Камински, именно там он осознал свою еврейскую идентичность: «Все вокруг уезжали, наша семья оставалась… Евреи. Высокие, небольшие, блондины, брюнеты, рыжие. Только в Дранси я осознал, что ничего о нас не знаю. В Вире евреев было мало. Семья Леви, наниматели папы, мсье Ожье с дочерью, мы, возможно, кто‑то еще. Нацисты обвиняли евреев в чудовищных преступлениях, рисовали на них отвратительные карикатуры, в которых я себя не узнавал. Население вполне одобряло антисемитскую пропаганду. Всю войну я слушал всякую чушь, равнодушно пропускал ее мимо ушей. Собеседник твердил мне:

— Во всем виноваты евреи! Проклятые жиды!

— Но позвольте, я тоже еврей. И вся моя семья…

— Нет‑нет, вы совсем другие, вы свои, такие же как мы. А вот остальные… Как выглядят “остальные”, он едва ли знал. Да я и сам не имел ни малейшего представления. В Дранси я впервые понял, какие мы разные, непохожие друг на друга. Лишь тут я почувствовал себя евреем раз и навсегда, полюбил свой народ, стал гордиться своей принадлежностью к нему».

22 декабря 1943 года аргентинские подданные были освобождены и переехали в Париж. Так Адольфо Камински описывает французскую столицу тех дней: «Я не бывал в Париже с 1938 года, когда мы перебрались в Вир. Город сильно изменился с тех пор. Повсюду названия улиц на двух языках: по‑французски и по‑немецки. В витринах магазинов таблички: “Евреям вход воспрещен!” А вот и сами евреи на плакатах, злобные, с гигантскими ушами, крючковатыми носами, длинными птичьими когтями. Немецкие офицеры разъезжали в новеньких сияющих автомобилях. Разительный контраст с нищими обносившимися парижанами».

Через две недели Камински снова оказываются в Дранси: «Нас продержали сутки и отпустили. На выходе мы встретили группу заключенных под конвоем, их только что доставили сюда. Папа удивился, услышав знакомое смешение испанского и идиша. Так говорили евреи в Аргентине.

— Откуда вы?

— Мы аргентинцы.

— А как же соглашения, наша неприкосновенность?

— Все кончено. Теперь хватают всех аргентинцев».

Единственным способом остаться в живых было избавиться от красного штампа «еврей».

«Фальшивые документы… Клянусь, до этого вечера мне бы и в голову не пришло их подделать, таким законопослушным и добропорядочным меня воспитали», — рассказывает Камински. Тогда он еще не подозревал, что следующие 30 лет своей жизни посвятит ремеслу фальсификации.

В прошлом подмастерье красильщика, умеющий выводить синие чернила «Ватерман» с помощью молочной кислоты, он станет визитной карточкой французского Сопротивления: «Нацистская полиция сбилась с ног, разыскивая в Париже главного фальсификатора. Мне это было отлично известно, ведь я сам мгновенно наводнил фальшивыми документами всю Северную зону вплоть до Бельгии и Голландии, умудрившись наладить бесперебойное производство. Желающему приобрести поддельное удостоверение достаточно было связаться с любым участником Сопротивления, и он незамедлительно получал необходимое. Само собой, раз все это знали, узнала и полиция. Чем успешнее мы трудились, тем осмотрительнее и осторожнее приходилось действовать. Главное мое преимущество заключалось в том, что власти искали опытного специалиста, настоящего профессионала, владельца бумажной фабрики, особого оборудования, печатных прессов, не подозревая, что неуловимый преступник — мальчишка».

Работу в подполье Камински описывает как круглосуточный бесперебойный самоотверженный труд: «Мы вкалывали без остановки: резали, красили, печатали на предельной скорости. Налаженный конвейер доброй воли против злой судьбы. Набивали ящики с двойным дном удостоверениями и свидетельствами, крепили бумаги к задникам картин… В конечном счете, все зависело от нас. Оптимизм — наша единственная опора, последнее прибежище, стимул не сдаваться, идти до конца».

После освобождения Парижа Адольфо Камински стал помогать военной разведке, которая на тот момент также нуждалась в фальсификаторах. После окончания войны занимался картографией Индокитая, однако перспектива участия в новой колониальной войне стала для него причиной ухода с военной службы: «Я вовсе не мечтал стать секретным агентом и фальсификатором. Военная карьера меня не прельщала. Война сама ко мне пришла, в прошлом у меня не было выбора. Но теперь, после карт, меня непременно заставили бы подделывать документы для экспансии, абсолютно незаконной по моему мнению. <…> чем сопротивление вьетнамцев отличалось от Сопротивления французов? Почему я должен переметнуться на сторону захватчиков?»

Адольфо Камински было тяжело принять решение остаться фальсификатором после войны. В январе 1946 года по настоянию его товарищей по Сопротивлению вместе с американскими военными они отправились в Германию, где увидели сотни евреев в полосатых арестантских робах, готовых годами ждать палестинскую визу в лагерях, но только не оставаться в Европе, где их совсем недавно преследовали и убивали. Особенно сильное впечатление на Камински произвели банды юных обозленных беспризорников, потерявших родных и дом, а теперь наводивших ужас на всю округу: «Я испытал горячее сочувствие к освобожденным узникам, которых никто нигде не ждал. К ожесточившимся детям, потерявшим веру в людей. Их нужно было как‑то примирить с жизнью. Искалеченные мужчины, женщины и дети нуждались в исцелении, покое, безопасности, вдали от преследований и мучений. Сейчас они решили стать хозяевами своей судьбы. Выбрали Палестину своим домом. Лично я никогда сионистом не был и об Израиле не тосковал. Но неизменно готов бороться за право каждого человека свободно перемещаться по земле, пересекать границы, выбирать себе место существования, особенно если он спасается от опасности, если ему грозит смерть».

После 14 мая 1948 года все товарищи Камински из подпольной сионистской организации «Хагана» уехали защищать молодое еврейское государство. «Сам думал: вот закончу работу и тоже поеду туда, к ним. Однако шли месяцы, события развивались, и мне все меньше хотелось в Израиль», — повествует Камински. Чувство долга подсказало ему примкнуть к работе Фронта национального освобождения Алжира: «Парижане ощутили на себе последствия алжирской драмы. Полиция устраивала бесконечные облавы и проверки, охотилась на цветных. Тогда у меня еще не было друзей‑алжирцев, однако все мои латиноамериканцы жаловались, что их, черноволосых и смуглых, постоянно задерживали. Разве я мог стерпеть, чтобы французские власти преследовали представителей других народов за отличия во внешности, будто нацисты евреев в годы оккупации?»

После окончания алжирской войны Камински помогал противникам Франко в Испании, чешским диссидентам, грекам, что боролись с «черными полковниками», противникам диктатуры Салазара в Португалии, работал на сеть Кюриэль и Организацию латиноамериканской солидарности при посредничестве Жоржа Маттеи, подделывал документы американским уклонистам во время войны во Вьетнаме…

«И тебе никогда не хотелось все бросить, отдышаться?» — спрашивает отца Сара Камински. На что получает ответ: «Не стану тебе лгать. Я страшно уставал от непрерывных жертв, от сложной акробатики конспирации. От бессонных ночей, неоплаченных счетов, полного изнеможения. Дремал часа по два, недоедал, на улице постоянно оглядывался. Детей не видел годами. Женщинам, что любили меня, приносил одни беды, хотя отвечал им взаимностью. Секретность подпольной жизни обрекала меня на неизбывное мучительное одиночество. Но стоило мне задуматься хоть на минуту о чудовищной судьбе неизвестных мне женщин и мужчин, чье спасение целиком и полностью зависело от меня, как жалость к себе испарялась мгновенно».

В декабре 1971 года после провокации со стороны полиции режима апартеида Адольфо Камински окончательно оставил фальсификаторскую деятельность: «Простейшие вычисления: мне сорок шесть, а фальсификатором я стал в шестнадцать. Тридцать лет — приличный стаж. Чудо, что я проработал так долго и не попался».

Последующие десять лет Камински провел в Алжире, где встретил свою жену, родившую ему пятерых детей, включая автора книги — Сару Камински. В 1982 году Камински вернулся во Францию, а в 1992‑м Адольфо и его семья получили французское гражданство.

«Знаешь, теперь я частенько вспоминаю ту первую подделку. С тех пор прошло шестьдесят шесть лет. Мог ли я предположить, что простое удостоверение определит мою судьбу, изменит все безвозвратно. Движение Сопротивления для многих закончилось вместе со Второй мировой. У меня сложилось иначе. Беспрерывное сопротивление несправедливости, сегрегации, неравенству, расизму, нацизму, диктатуре длилось и будет длиться. Я принимал в нем участие в качестве фальсификатора», — заканчивает свой рассказ Адольфо Камински.

Книгу Сары Камински «Адольфо Камински, фальсификатор» можно приобрести на сайте издательства «Книжники»