Надя Айзнер — жительница Иерусалима, редактор израильского русскоязычного сайта «Релевант‑Инфо» и представительница ЛГБТ‑общины. Во время теракта на «параде гордости» в Иерусалиме она находилась в сотне метров от эпицентра событий. Надя рассказала, что заставляет ее уже несколько лет подряд выходить на гей‑парад в Иерусалиме, как отреагировали участники гей‑парада на нападение и зачем нужен гей‑парад в столице Израиля.

СД Как часто ты посещаешь «парады гордости»?

НА Это мой третий парад. В Тель‑Авиве я не была ни разу, а в Иерусалиме стала ходить пару лет назад, это было связано с причинами личного характера. Если в Тель‑Авиве гей‑парад — это скорее хеппенинг, пляжная вечеринка, тусовка, то в Иерусалиме это настоящая демонстрация, являющаяся важной частью борьбы за плюралистический Иерусалим, за то, чтобы столица Израиля принадлежала не какой‑то одной группе его жителей, а всем жителям Иерусалима и всем гражданам Израиля.

На парад приходят семьями, много людей с детьми, с младенцами, много подростков. Далеко не все участники относятся к ЛГБТ‑сообществу, приходит много гетеросексуалов. В этом году можно было видеть плакаты: «Я религиозный, я гетеросексуал, и я поддерживаю права гей‑общины». Естественно, приходит и ЛГБТ‑община Иерусалима, приезжают люди из других городов. Очень заметная религиозная ЛГБТ‑община, шумная, с хасидскими песнями и плясками — это то, что обычно привлекает внимание СМИ. Вся атмосфера гей‑парада в Иерусалиме связана с тем, как люди живут в этом городе. Это не пляжная вечеринка, это гораздо более политизированное мероприятие — в том смысле, что люди пришли что‑то заявить, повлиять на происходящее. Это люди, которым очень важен этот город.

СД Что происходило до нападения?

НА В последние годы гей‑парад проходил без инцидентов. Уже давно нет контрдемонстраций. Мы расслабились. В этом году народу было немного. Когда мы с колонной дошли до пересечения улиц Керен ха‑Есод и Эхад ха‑Ам, нас прижали с правой стороны улицы, слева начали проноситься машины скорой помощи и полиция. Стало понятно, что что‑то произошло. Люди начали получать сообщения от знакомых, которые из СМИ и из интернета узнали о том, что кто‑то ранил нескольких участников парада. Это произошло в сотне метров от нас, но из‑за толпы мы ничего не могли видеть. Был шок. Я видела много заплаканных лиц. Но люди не расходились, наоборот старались держаться ближе к своим, шли сплоченной группой. Естественно, выключили музыку, радости на лицах не осталось и следа.

Участники гей-парада вскоре после нападения. 30 июля 2015. AP/FOTOLINK

НА В своей собственной ленте я не встречала никаких ужасов. Но опосредованно видела высказывания такого рода, что Шлисель герой, видела слова поддержки тому, что он сделал. С одной стороны, я вижу много людей правых взглядов, религиозных, которые в ужасе от произошедшего. Очень большой ошибкой будет обвинять людей определенных взглядов в том, что произошло. Но, должна заметить, что и у моих друзей в обсуждениях проскальзывало много вопросов на тему того, нужен ли гей‑парад в Иерусалиме. Эти вопросы задаются не в самое удачное время, тем не менее они легитимны.

СД Коль скоро ты и сама считаешь их легитимными, ответь, пожалуйста, зачем нужно проводить гей‑парад в Иерусалиме?

НА Иерусалим это гетерогенный город, в котором живут разные люди и разные общины. Это сложный город, этим он и интересен. В Иерусалиме живет много религиозных представителей ЛГБТ‑общины. С другой стороны, город является столицей Израиля. И, как столица, это город всех граждан Израиля, в том числе ЛГБТ‑общины.

СД Но в Иерусалиме живет значительное количество религиозных людей, и гей‑парад, по мнению этих людей, оскорбляет их чувства. Почему его нужно проводить в Иерусалиме?

НА Чувства большинства — это не причина каким‑то образом нарушать права меньшинства. Меньшинство в Иерусалиме, которое придерживается либеральных взглядов, которое выступает за равные права и ведет светский образ жизни, имеет право на демонстрации, имеет право на выражение своих взглядов и чувств без того, чтобы в них кидали камни или всаживали нож. На самом деле, этот вопрос уже подразумевает ответ. Если в Иерусалиме действительно существует проблема с тем, чтобы какие‑то люди могли пострадать от дискриминации или насилия из‑за того, что они такие, какие есть, то это уже причина для того, чтобы проводить здесь гей‑парад. Кроме того, если посмотреть на карту мира и на столицы государств, в которых проводятся гей‑парады, сравнив со столицами стран, где проводить гей‑парады нельзя, то мы увидим очень четкую картину. В странах, где проводятся гей‑парады, уважаются и права меньшинств, и права граждан вообще. Это общеизвестные вещи, о которых люди не всегда задумываются. На самом деле ЛГБТ‑община это лакмусовая бумажка.

Демонстрация в поддержку ЛГБТ-сообщества. 1 августа 2015. AFP/EAST NEWS

НА Смотря с чем сравнивать. Если сравнивать со странами Скандинавии, но у нас все плохо, если сравнивать с Россией, но у нас все просто прекрасно. Относительно того, как ведет себя Израиль с другими меньшинствами, ЛГБТ‑меньшинство еще в хорошей ситуации. Но существует очень многое, за что нужно бороться. Вот теперь выяснилось, что нужно бороться за право просто пройти по улице с радужным флагом без того, чтобы получить нож в спину.

СД Ты рассказала о том, что в Иерусалиме живет большая религиозная ЛГБТ‑община. Звучит как диссонанс. Как сочетаются религиозность и принадлежность к ЛГБТ?

НА Мы в этом диссонансе живем. Есть организации, которые объединяют людей нетрадиционной ориентации, ведущих религиозный образ жизни. Последние 10 лет это очень серьезное движение. В конечном счете в любой общине может родиться ребенок, который вырастет и обнаружит, что его тянет к людям своего пола.

СД Надя, после того, что произошло, тебе не страшно ходить по улицам Иерусалима?

НА Нет. У нас действительно много проблем, я слышу жесткие высказывания и мнения, но само то, что речь идет об одном человеке, который совершил нападение 10 лет назад и сейчас, говорит о том, что ситуация в городе относительно спокойная с точки зрения отношения к ЛГБТ. Конечно, город большой и нужно знать, куда не стоит ходить. На самом деле, год назад, когда шла война и здесь случались беспорядки и с арабской, и с еврейской стороны, ситуация была гораздо хуже. Настоящий конфликт этого города — не конфликт ЛГБТ, а национальный конфликт, который порой приобретает чудовищные формы.