Актуалии

На троих

Ирина Мак 20 ноября 2016
Поделиться

По отдельности работы Фалька и Лабаса выставляются довольно часто, и это прекрасно. Но в галерее ARTSTORY произведения художников в кои‑то веки покажут рядом — вместе с вещами, созданными их общей женой Раисой Идельсон.

Проект «Мясницкая, 21. Перекрестки судеб. Раиса Идельсон, Роберт Фальк, Александр Лабас, Александр Родченко» открывается 10 ноября (заканчивает работу 26 января). Адрес в названии отсылает к знаменитому зданию, в котором до революции располагался Институт живописи, ваяния и зодчества, а потом разместились мастерские ВХУТЕМАСа‑ВХУТЕИНа — крупнейшей художественно‑педагогической школы 1920‑х годов.

Это был знаменитый дом — в первые советские годы здесь жили Крученых, Фаворский, Митурич, Кончаловский, Машков, Удальцова и Древин, Шостакович… Квартиру в «доме ВХУТЕМАСа» занимал Александр Родченко, на его снимках из серии «Дом на Мясницкой» — как раз тот самый угол дома, где исторически располагались мастерские художников. В 36‑й квартире до революции была мастерская Абрама Архипова, а потом здесь поселился декан живописного факультета Роберт Фальк (1886–1958). Идельсон была его студенткой, они поженились в 1921 году.

Роберт Фальк. Девушка у окна (Раиса Идельсон). 1926

В 1928‑м оба отправятся в командировку во Францию и там расстанутся. Фальк задержится в Париже и в Москву приедет лишь в 1937‑м, а Идельсон вернется через год, поселится в гигантской мастерской «невозвращенца» и в 1931‑м выйдет за Лабаса (1900–1983). Этот семейный союз трудно назвать идеальным — она будет продолжать переписку с Фальком, который окажется ей необходим. Но именно здесь, в квартире № 36, появится на свет сын Идельсон и Лабаса, Юлий, который станет известным ученым. После смерти Александра Аркадьевича сыну отойдет весомая часть наследия художника, и в выставке — редкий случай — участвуют живопись и графика (в основном раннего периода), хранящаяся у этой ветви семьи.

В проекте участвуют большие музеи — Третьяковка, ГМИИ им. А. С. Пушкина, ММОМА, Краснодарский художественный музей — и крупные частные собрания, при этом многие вещи здесь показываются впервые. Например, неизвестная «семейная» графика Роберта Фалька — нежные акварели в духе его живописи 1930‑х и живописные работы, среди которых два портрета Раисы. Но главная героиня здесь она сама, представленная в обеих своих ипостасях: как художник (живопись, коллаж к театральным декорациям, сделанные ее руками статуэтка и шкатулка) и поэт (в специально изданную к выставке книгу ее стихов вошло много документов, фотографий и работ ее мужей).

Дочь популярного в Витебске терапевта Раиса Идельсон (1894–1972) училась в витебской Школе рисования и живописи Иегуды Пэна (на выставке есть и ее портрет работы Пэна, автор назвал его «Две кошечки»). Это та самая школа, из которой вышли Лисицкий, Шагал и Цадкин, а Илья Чашник учился там одновременно с Раисой. В 1918‑м она продолжает образование у Гольдблата и Петрова‑Водкина в Петрограде, в школе Общества поощрения художеств, а дальше будет ВХУТЕМАС.

Что до стихов, писала она их лет с семи, только «в стол» и ни разу не публиковала, называя себя безмолвным поэтом — не желая даже пытаться печататься в стране, в которой жила. О ее стихах и дневниках знали разве что друзья и кто‑то из числа московской интеллигенции, собиравшиеся в столичной квартире — той самой, где, расставшись с Лабасом, она продолжала жить. Много десятилетий она обитала там вместе с сестрой, Александрой Вениаминовной Азарх‑Грановской (Мирра Аспиз. Две сестры), бывшей актрисой ГОСЕТа и женой его основателя Алексея Грановского (Абрама Азарха), ставшего «невозвращенцем», как и Фальк. 

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Абстрактные сигналы

Его работы не оставляют нам, в сущности, надежды. Но, возможно, горькое наслаждение, которое испытывает художник, сознающий и создающий бесконечность вариаций, и испытываем мы, глядя на — всегда не окончательный — результат его труда, и есть главное. «Все, что мы делаем, это лишь рабочая гипотеза», — говорил Злотников.

Моше Нинио. Стеклянная клетка Эйхмана

Выставка 63‑летнего художника из Тель‑Авива Моше Нинио скромна по количеству работ — их всего две, но не по их качеству. Обе отсылают к 1960‑м годам, одна посвящена стеклянной клетке, в которой во время процесса 1961 года находился Адольф Эйхман, другая — выступлению пять лет спустя израильской певицы Эстер Офарим на немецком телевидении, где она исполнила песню «Morgen ist alles vorbei» («Завтра все закончится»).

Еврейский круг Петрова-Водкина

Карьера, как почти у всех учеников Петрова‑Водкина, не задалась — шедевры вроде оперы «Джанни Скикки», к которой Эрбштейн делал костюмы, на сцене так и не появились (единственное исключение — «Дон Паскуале» в Малом оперном театре, 1931), зато приходилось оформлять оперу Арсения Гладковского «Фронт и тыл» об обороне Петрограда от войск Юденича. Эрбштейн сам участвовал в тех боях. Каково же ему было слушать звучавшее с подмостков «Ну что ж, настал наш час, мы перед смертью не виляем. / Сегодня вы убьете нас, а завтра мы вас расстреляем!»