Продолжение. Начало

 

МЕНАХЕМ ЯГЛОМ В прошлый раз вы говорили о том, что возвышенный хасидизм исчерпал себя и хасидская община сегодня — скорее административная единица со своими социальными функциями. А как же с мистикой, которой всегда отличался хасидский путь? Что от этого осталось?

ГЕДАЛЬЯ‑ААРОН РАБИНОВИЧ Я, в отличие от многих, частично согласен с тем, что сказал Сатмарский ребе: «Нет больше пути Бааль‑Шем‑Това». Он прав: того хасидизма, той мистики, что были при Беште, больше нет. Тот, кто думает, что что‑то от них осталось, живет, я считаю, в мире фантазий. Может, есть один праведник во всем мире… но в основном, это не так. В массе своей хасиды не боґльшие мистики, чем все прочие. Есть тяга к мистицизму, во многих ешивах изучают каббалу, но это не связано исключительно с хасидизмом. Возможно, это часть нью‑эйдж, новой духовности, это всемирное явление. Хасидизм же нынче, как мы говорили, — больше социальное явление, чем мистическое.

МЯ А как же изучение хасидских книг?

Г‑АР Здесь, в Израиле, лет 20–30 назад в хасидских общинах хасидизм не изучали. Читали только книги глав своей общины. Пожалуй, только у сатмарских в США было не так. Их общину можно назвать закрытой из‑за противостояния внешнему миру, но они были открыты по отношению к любым хасидским текстам. Сатмарский ребе выступал за это. Сейчас ситуация изменилась. Я захожу в книжные магазины и вижу, что выходит множество хасидских книг с комментариями, сносками, разъяснениями… Не знаю, кто их покупает и кто изучает, но, по‑видимому, есть спрос.

МЯ Но ведь помимо книг у хасидов все‑таки сохранились особые нигуны — напевы, медитативные практики, особый путь служения? Я раньше никак не мог понять внутренний смысл седьмого дня Песаха. Это было закрыто для меня много лет, пока я не пришел и не увидел, как поют «Шират а‑ям», «[footnote text=’Шмот, 15:1‑20.’]Песнь моря[/footnote]», в общине «Толдот [footnote text=’«Толдот Авраам‑Ицхак» — ультраортодоксальный хасидский двор, чей центр расположен в Меа Шеарим (см.: Лехаим. 2013. № 12; 2014. № 4, 6).’]Авраам‑Ицхак[/footnote]» лет двадцать тому назад. С тех пор я почти каждый год туда хожу. Это настоящее мистическое действо.

АННА СОЛОВЕЙ Я видела что‑то подобное в Бней‑Браке…

Г‑АР У нас не было такого обычая. Он возник уже здесь, в Стране Израиля. Хотя отец рассказывал, что помнил, как один еврей, ученый, образованный, рациональный, признавался, что, когда он видит, как мой прадед зажигает свечу Хануки, он переживает, как будто первосвященник зажигает храмовый светильник. Но не все были такими учеными. Тетя рассказывала, как простые женщины приходили к моему прадеду со своими проблемами, так они говорили: мол, прежде всего, Б‑г поможет, а потом ребе. А прадед кричал на них: прежде Б‑г, и после Б‑г! Ему очень мешало, что они так говорят. Но это простые люди — такой подход им помогал. Конечно, интеллигентные хасиды так не выражались… Скажу правду: только в хасидской синагоге я получаю удовольствие от молитвы; что‑то еще осталось в хасидизме… На чем основан успех Карлебаха? Он взял хасидские нигуны и переложил их на современный лад. Люди тянутся к этому. Вот, например, книги слонимского хасидизма, они так популярны нынче. Многие изучают и учение Брацлава. Спросите меня, в чем секрет, что такого люди находят именно в «Ликутей Моаран», — я не знаю. В чем сила притяжения Хабада, я, хоть и не хабадник, но могу понять. А Брацлав… Раввин [footnote text=’Р. Шимон‑Гершон Розенберг (Ш. Г. Р.; 1949–2007) — израильский раввин, религиозный мыслитель‑деконструктивист, основатель и глава ешивы «Сиах Ицхак» в Эфрате. ‘]Шагар[/footnote] тоже обращался к брацлавскому учению. Была такая личность, его взгляды я не особо разделял… Вы слышали о нем?

МЯ Да, я даже некоторое время у него учился.

Г‑АР Вы учились у него? Его стиль я не очень понимаю… Но он добился успеха. Он использовал учение Брацлава, Хабада, много чего строил именно на хасидизме. Значит, есть спрос.

МЯ Когда вышла книга уроков р. Шагара по «Ликутей Моаран», я купил ее. Пришел ко мне гость, брацлавский хасид. Он увидел эту книгу, листал ее часа два, после чего заявил: это не наше учение. Очень красиво, но это не учение нашего Ребе (р. Нахмана).

Г‑АР Конечно, Шагар сделал это частью своего учения, но ведь он постмодернист. А р. Нахман был против философии, весь его подход — против философии.

АС То есть уже появился постмодернистский хасидизм?

Г‑АР Не знаю, можно ли назвать это хасидизмом…

МЯ Хасидизм вообще полон парадоксов. В частности, из книг Бешта и других видно, что хасидизм в свое время нес новшества, обновление. С другой стороны, хасиды, пожалуй, самая закрытая, самая консервативная часть еврейского общества.

Г‑АР Сейчас они консерваторы. Произошел раскол: светские ушли в одну сторону, ортодоксы — в другую, общего языка не осталось, это почти как два народа. В самое последнее время наметились некоторые сдвиги к лучшему, но это непростой процесс. Я не из тех, что читает мораль, я люблю преподавать Тору всякому, кто хочет учиться. Потом делай, как считаешь нужным. Хотя бы почувствуй, что ты еврей. Когда ты поймешь, что такое Тора, это повлияет на тебя. Есть и такой подход. Я не единственный, есть и другие… Вот, к примеру, несколько очень талантливых студентов из Тель‑Авивского университета, очень светского и левого, захотели учить Тору. Они обратились к одной религиозной организации, и те посылают им преподавателей.

МЯ Все же остается вопрос: связан ли этот консерватизм с хасидским учением?

Г‑АР Нет, он появился гораздо позже. В старом мире, в Польше, Венгрии до Холокоста, в России до Первой мировой войны, не было такого понятия, как хасидская община. Была еврейская община, в ней были и хасиды, они особо не отличались ни одеждой, ничем другим. Был в местечке хедер, все отправляли туда детей, и хасиды тоже. Если была ешива или бейт мидраш, все учились вместе. Если в городе преобладали хасиды, то это были хасиды разных ребе, разных дворов. А потом произошел Холокост, все было разбито. Новые лидеры хотели отстроить этот мир из осколков, практически с нуля. Возможно, отсюда пошло явление ухода в крайности. Когда стали воссоздавать общины и оказалось, что современный еврейский мир — это мир открытый, светский, лишенный Торы, они создали закрытое сообщество — и тогда оказалось важным, что хасиды того или иного двора носят именно такую одежду… Другие, литваки, отстраивали свой мир вокруг ешив, но более‑менее в той же форме, с обязательным черным костюмом и т. д. Нельзя сказать, что они не преуспели. Пожалуй, до последнего десятилетия это была история успеха. Хотя кто‑то, может, скажет, что без закрытости им удалось бы больше. Нынче строго религиозные составляют в Израиле три четверти миллиона, если не больше. А сколько их было сразу после Холокоста? Бен‑Гурион согласился, что учащиеся ешив не пойдут в армию, потому что никто не верил, что мир Торы продержится еще поколение. Сами религиозные не верили. Так что это, безусловно, успех. Но сегодня, а я это наблюдал еще лет пятнадцать назад, все начинает рассыпаться, дальше так продолжать нельзя. Молодежь уходит из мира Торы. Но вы знаете, что взять и всем обществом сменить курс — это очень непросто. Но все изменится. Через десять, пятнадцать лет… Уже меняется. Это не связано напрямую с хасидизмом. В хасидизме есть свои плюсы и минусы. Кто помнит историю, знает, что в Литве, которая не была оплотом хасидизма, все, кроме учеников ешив, оставили религию, соблюдение заповедей. А один из плюсов хасидизма, скажем, в том, что, когда хасид решает пойти работать, он не становится человеком низшего сорта. Можно работать или заняться бизнесом и оставаться в хасидской общине, достаточно соблюдать заповеди и обычаи общины. Хасидские лидеры искали то, что удержит их вместе как общину, будь то одежда, язык или что‑то еще. Литваки же все учатся, а кто не учится, стесняется в этом признаться. С другой стороны, они в среднем интеллигентнее хасидов, мышление у них развито лучше, и, возможно, им будет легче справиться с грядущими переменами.

Вопрос о консерватизме очень ко времени, но это исторический, социальный вопрос, который не относится исключительно к хасидизму. Консерватизм — не черта хасидизма, а метод, к которому прибегли лидеры, чтобы сохранить общины. Но есть утечки, тут семья, там еще кто‑то, просто бегут из иудаизма — или хотя бы из своей общины. Но и это не связано с хасидизмом. Это зависит от того, как ультраортодоксальный мир противостоит современности. Мне кажется, что более правильно было бы пойти по пути [footnote text=’Р. Шимшон‑Рефаэль Гирш — выдающийся раввин, педагог, публицист, общественный деятель. Идеолог возрождения германского еврейства во второй половине XIX века, создатель т. н. «современной ортодоксии».’]Ш.‑Р. Гирша[/footnote], а он был очень религиозен и строг, но считал при этом, что нужно учиться наукам, идти в университеты… У него есть последователи в Америке. Я думаю, это постепенно придет и сюда. Все меняется.

МЯ Но открывающиеся возможности — социальные, технологические — приводят лишь к появлению все новых и новых строгостей. К примеру, к полному разделению между мужчинами и женщинами в масштабах, каких не было никогда раньше.

Г‑АР Некоторые слои хасидского мира уходят в крайности. Думаю — и пусть многие скажут, что я еретик, но я так думаю, — что за это будет заплачена высокая цена. Тут вот какой вопрос стоит: что делать дальше? Есть те, кто считает, что нужно строже соблюдать, добавлять новые запреты, строить новые и новые ограды. Другие говорят: нет, это не работает, нужно быть открытыми и привлекать людей. Хабад, например, не уходит в крайности, кроме разве что веры в уже случившийся приход Машиаха. Он приближает к Торе везде, по всему свету. В Брацлаве тоже есть разные группы, более или менее открытые. Но, например, в гурской и слонимской общинах барьер между мужчинами и женщинами совершенно экстремальный.

МЯ С другой стороны, возникло новое явление, в основном среди «[footnote text=’«Вязаные кипы» — религиозные сионисты, «национально‑религиозный лагерь». ‘]вязаных кип[/footnote]», да и не только среди них: женщины, изучающие Тору. В старом мире это не было принято. Нынче же все больше распространяется …

Г‑АР Что касается изучения Торы, кому принадлежит заслуга этого в строго религиозном мире? Саре Шнирер, создательнице школ «[footnote text=’«Бейт Яаков» («Дом Яакова») — сеть ортодоксальных школ для девочек, основанная в 1918 году портнихой Сарой Шнирер по благословению хасидских адморов из Гуры и Белза. В настоящее время крупнейшая в мире сеть еврейских образовательных учреждений для женщин.’]Бейт Яаков[/footnote]». Впервые это произошло в Галиции, в Кракове. В этом ей помогала рабанит Крумфельд из Франкфурта, ученица р. Ш.‑Р. Гирша; потом она основала движение «Бейт Яаков» в Англии. Почему Сара Шнирер основала «Бейт Яаков»? Она видела, что, в то время как юноши шли в ешивы и учили Тору, девушки шли в польские гимназии и изучали светские науки. Не поверите, но в Галиции масса девушек училась в гимназиях. Она основала «Бейт Яаков» как альтернативу гимназии и достигла большого успеха. Большая часть хасидских лидеров того времени была против. С какой стати обучать девочек Торе? Они были консервативны и опасались перемен. Но ее ребе, р. Иссахар‑Дов Рокеах из Белза, ее благословил, а [footnote text=’Хафец Хаим — р. Исраэль‑Меир а‑Коен (1839–1933) — один из глав религиозного еврейства Польши и России в конце XIX — начале ХХ века.’]Хафец Хаим[/footnote] вынес алахическое решение в пользу этих школ. И Гурский ребе, автор «Имрей [footnote text=’Автор «Имрей эмет» — р. Авраам‑Мордехай Альтер (1866–1948), третий адмор Гурской династии, один из основателей партии «Агудат Исраэль». ‘]эмет[/footnote]», ее поддерживал. Нынче гурский хасидизм кажется консервативным, но тогда он был передовым. Этот ребе открыл газету, вступил в «Агудат Исраэль», он приближал молодежь… Но большинство адморов не пошло по его пути. Проблема, самая большая проблема сегодня, на мой взгляд, в отсутствии лидеров, которые, с одной стороны, привлекали бы к себе, а с другой — обладали бы смелостью осуществлять перемены. Что ж, бывают всякие поколения.

МЯ Как же все‑таки относятся сейчас хасидские общины к женщинам, изучающим Тору?

Г‑АР Хасидский мир в целом консервативнее других. Но тут и там женщины учат Тору на высоком уровне. В Америке переворот в этом отношении совершил [footnote text=’Р. Йосеф‑Дов а‑Леви Соловейчик (1903–1993) — один из крупнейших алахистов и еврейских мыслителей XX века, лидеров неоортодоксального еврейства США.’]р. Соловейчик[/footnote] — он разрешил женщинам учить даже Талмуд. Вообще, в строго религиозном мире это не принято, даже среди более строгой части национально‑религиозных.

АС Но есть женщины, желающие изучать Тору наравне с мужчинами. Что им делать? Отказаться от этой мысли? Что вы сами думаете об этом?

Г‑АР Если есть несколько таких женщин — пусть делают то, что считают нужным. Но превращать это в общее правило — излишний и неуместный переворот. Есть достаточно областей, в которых женщины могут добиваться выдающихся успехов и без углуб­ленного изучения Гемары. Зачем?! С одной стороны, необходимо прийти к какому‑то компромиссу с современным миром. С другой стороны, современный мир сорвался с тормозов. Растерял всё. Если мы пойдем по этому пути, то потеряем не только иудаизм, но и человечество, институт семьи распадется, ничего не останется. Все превратятся в роботов. Религиозный еврей не может не быть консерватором! Все‑таки есть ценности Торы, разрешенное и запрещенное. Я надеюсь, что случится откат назад, что общество поймет, где оно оказалось, и очнется, иначе просто нельзя. То, что модно сегодня, завтра будет невозможно. Должна быть разница между мужчинами и женщинами, ее невозможно взять и стереть; я не хочу даже думать, к чему это может привести, к чему это уже приводит.

МЯ Понятно.

АС Как раз — непонятно.

Г‑АР Я могу сказать следующее. Моя мама закончила гимназию в Стрые. Оттуда она отправилась во Львов, изу­чала там право. Потом, году в 1938‑м, она оценила ситуацию и решила уехать. Оставшаяся семья погибла. Мама спаслась благодаря студенческой визе. Она уехала в Англию, потом в Штаты, где вышла замуж за моего отца, который возглавлял хасидскую общину. Никакого противоречия в этом не было. Вместо юридической карьеры она сделала карьеру ребецн. Моя жена — а те, кто ее помнит, прекрасно знают, что она была великой праведницей, — имела степень магистра по коррекционной педагогике и работе с детьми с особыми потребностями, а до того она некоторое время изучала компьютерные науки. Моя дочь получила степень по трудотерапии, внучка изучает медицинское оборудование, и я поддерживаю ее в этом, скоро она получит первую степень. Такова моя семья. Я считаю, что женщина должна получать широкое образование. Но переворачивать мир, чтобы женщина становилась раввином!.. В Торе все же есть отличия мужчин от женщин, и главная роль женщины, несмотря ни на что, растить детей, ухаживать за домом, а соприкасаться с внешним миром больше придется ее мужу, и так должно оставаться в любые времена. Это не значит, что женщина не может изучать Тору, профессию — я сам за образование. Проблема в чрезмерности. Вообще, это свойство нынешнего поколения — оно во всем проявляет чрезмерность, уходит в крайности. Зачем? Можно продвигаться постепенно, наблюдая за развитием вещей. Скажем, «[footnote text=’«Женщины Стены» — группа женщин, борющихся за свое право молиться у иерусалимской Стены Плача наподобие мужчин, в талитах и тфилин, проводить публичное чтение Торы. ‘]Женщины Стены[/footnote]» — это же сумасшествие! Что они там делают? Зачем устраивать перевороты? Есть проблема неравенства женщин на работе, в зарплате, есть соломенные [footnote text=’Соломенные вдовы — женщины, которые не могут заново выйти замуж, потому что их мужья пропали без вести или отказывают им в разводном письме (гет).’]вдовы[/footnote], и эти проблемы необходимо решать. Но переворачивать все только ради шума? Я не понимаю этого. Так можно разрушить все. Я надеюсь, что им это не удастся. Это серь­езная проблема. Одни ударяются в такую крайность, другие в противоположную… Я вспоминаю мое поколение: когда я рос, большинство людей были нормальными.

АС Трудно поверить в это.

Г‑АР Но мы были нормальными. В каждом поколении есть свои сумасшедшие, но образ жизни был более‑менее нормальным.

АС Вы против новых запретов, но многие из ортодоксов считают иначе…

Г‑АР Я говорю вам, что думаю. Хабадники, вероятно, согласятся с моим утверж­дением. Другие не согласятся. Мое мнение, мой подход: мы должны быть открыты, должны приближать к Торе всякого еврея таким, как он есть. Я помню, как к моему отцу приходили самые разные люди. Даже светские, совсем «нерелигиозные», хотя я не верю, что такие есть, ведь у каждого сохраняется какая‑то связь с иудаизмом, но, во всяком случае, эти люди не молились, не соблюдали заповедей. [footnote text=’Леви Эшколь (1895–1969) — премьер‑министр Израиля в 1963–1969 годах. Урожденный Леви‑Ицхак Школьник.’]Леви Эшколь[/footnote] происходит из хасидов нашей семьи. Он мог позвонить моему дяде перед Йом Кипуром и сказать: «Ребе! Вы помните, что я Леви, сын Дворы? Помяните же меня в молитве!» Так было принято. Он не соблюдал заповедей, но сохранял связь с религиозным миром. К сожалению, сегодня такое осталось только у сефардов. Я бывал у р. [footnote text=’Р. Давид‑Хай Абухацира (р. 1952) — раввин, каббалист, основатель независимого двора, наподобие хасидского, пользующийся высочайшей популярностью среди выходцев из восточных стран. ‘]Давида Абухациры[/footnote] в Нагарии и видел, что он приближает всякого еврея, он открыт для всех. А хасидские общины, наоборот, закрыты. Это не то, что было когда‑то. 

АС Возможно, они боятся раствориться среди других?

Г‑АР Объяснения я оставляю вам. Вы спросили, я отвечаю. Нынешний хасидизм — это не тот мир, в котором я вырос.

МЯ При этом во внешнем мире, даже среди светских, даже среди неевреев, ищущих духовность, присутствует хасидское влияние, хасидская идея. Пусть это проявляется не напрямую, через книги Бубера и других, писавших для неевреев…

Г‑АР Факт, что сейчас и в университетах, и в национально‑религиозных ешивах, да и в светском мире также появляется огромный интерес к хасидизму. Еще и потому так больно за этот разрыв. В Израиле выросло поколение без иудаизма, и они задают вопросы: кто я, что я? После армии едут в Индию искать духовность, возвращаются — оказывается, не туда нужно было ехать, а здесь искать. Проблема в том, что наши круги делают мало, чтобы донести до них это. Многие люди ищут связь с иудаизмом, но им недостаточно идут навстречу.

МЯ Получается, что хасидизм влияет на окружающий мир в основном косвенным образом. Есть ли примеры прямых контактов хасидизма с миром?

Г‑АР Хабад, Брацлав осуществляют такие контакты. Белз приближает… Есть такая организация «Согласие»… Есть ешива «Тора ве‑эмуна» («Тора и вера») для вернувшихся к Торе, меня приглашали туда с беседами, они производят хорошее впечатление. Может, и другие что‑то делают. Вот организация «Айелет а‑шахар» («Утренняя заря»), например, посылает пары молодоженов жить в светских кибуцах или поселениях. Постепенно они притягивают других. Мой кузен рассказывал, что они на Йом Кипур отправляют людей в разные места проводить молитву и многие к ним приходят. Есть еще отдельные личности, которые открыты для мира…

АС Есть ли такие сейчас среди хасидских ребе? Насколько они сейчас авторитетны для своих хасидов и для людей со стороны?

Г‑АР Мы уже говорили, что в наше время лидеры, стоящие во главе больших дворов, возглавляют сложную иерархическую систему. На них лежит забота об учреждениях, школах, хедерах, семинарах для девочек. Кроме того, нужно принимать хасидов, выслушивать их, поддерживать… Допустим, в общине есть сотни семей. В Сатмаре — тысячи семей… А ребе возглавляет всю эту структуру, и он должен обо всех позаботиться.

АС Получается, ребе исполняет роль директора. Но у него же должна сохраняться и личная, душевная связь с людьми.

Г‑АР Это одна из проблем. В небольших дворах есть такая связь, хотя поддерживать ее и непросто. Я не знаю, в какой степени в таких общинах, как Гур или Белз, сохраняется личная связь с ребе. На сколько может хватить самого душевного человека? Может он лично позаботиться о тысяче семей? Не думаю.

МЯ О Любавичском Ребе рассказывают, что он был в личном контакте со всеми…

Г‑АР Ребе из Любавичей — это явление. Ребе из Гур перед Холокостом — тоже явление. Это были гении, с фантастической памятью… Любавичский Ребе, скажем, мог работать по 18 часов в сутки. Многие ли так могут? Не знаю. Хабадники верят, что он лично заботился обо всех. Насколько он был лично знаком со всеми, я не знаю. Возможно, они ощущают, что был. Так или нет, это никак не влияет на его величие. Он был очень необычной личностью. Его феноменальная память — достоверный факт. Он ничего не забывал. Такой человек может лично заботиться о тысячах людей. Обычный человек, даже очень значительный, не способен на это.

Если вы спрашиваете о роли современного хасидского ребе, лучший пример — ребе из [footnote text=’Р. Яаков‑Арье‑Йешая Миликовский (р. 1947) — хасидский адмор. ‘]Амшинова[/footnote]. Это великая личность, каких мало. Он живет здесь, в Иерусалиме, в районе Байт ва‑Ган. О нем известно, что он очень открытый человек, хотя сейчас попасть к нему нелегко — просто потому, что очень много желающих. Разве что кто‑то из хасидов проведет или вы дадите ему знать, что вам нужно, и он почувствует, что может помочь. Вы бы видели, как он молится, как он разговаривает! Были мы как‑то на обрезании здесь, в районе. Ему была предложена честь произнести благословения после обрезания, а мне — в это время держать младенца на руках. Так к середине первого благословения я уже устал. На благословение, которое обычно говорят минуту, он отводит минут двадцать! Он святой, но при этом не витает в облаках, не изображает из себя что‑то необычное. Один из его хасидов, довольно близких к нему, рассказывал, что однажды ребе нужна была какая‑то информация. Так ребе говорит ему: пожалуйста, посмотрите в Google и расскажите мне. Другие ребе такого не скажут, для них интернет — это скверна, и точка! Другой его хасид рассказывал, что подошел к ребе попросить совета насчет невесты своего сына. Ребе говорит: «Да, я думаю, она ему подходящая пара». — «Почему»? — «Она подруга моей дочери, бывает у меня в доме по шабатам, я ее видел, и она мне по душе». Он не постесняется сказать так просто, без указания каких‑то таинственных причин. В другой раз слышали, как он говорит по телефону: «Нет у меня святого духа, я говорю, как сам понимаю, не более того».

Он праведник невероятного уровня. Мне рассказывали такую историю о нем, это случилось лет двадцать назад или раньше. Один человек ехал по бульвару Герцля, вдруг слышит женские крики из какой‑то квартиры. Он остановился, поднялся, там какой‑то сумасшедший муж колотит жену, причем семья строго религиозная. Тот человек знал, что ребе можно звонить круглые сутки, — и позвонил ему. Ребе говорит: «Привозите ее с детьми ко мне». Человек так и сделал, и ребе ему сказал: «Все будет хорошо, я займусь ими». Тогда муж пожаловался в полицию, что у него похитили детей. Полиция пришла к ребе, говорят, если он не вернет отцу детей, то его арестуют, так как он нарушает закон. Ребе им отвечает: «Я не верну детей — это опасно для них и их матери. Так что можете меня арестовать, делайте то, что вы должны делать, а я — то, что должен делать я». Можете представить себе, какой был скандал. По счастью, [footnote text=’Менахем Поруш (1916–2010) — израильский ультраортодоксальный политик, раввин.’]Менахем Поруш[/footnote] был тогда в парламентской Комиссии по внутренним делам, ему сообщили об этом, и он все уладил. Дети остались при ребе, он их вырастил, он их женил!

Каких историй о нем не рассказывают! Однажды он отправился пешком в субботнюю ночь из Байт ва‑Ган в [footnote text=’Районы Иерусалима со значительным ортодоксальным населением. Это путь в несколько километров.’]Хар Ноф[/footnote], потому что знал, что там в какой‑то семье есть неухоженный младенец. Так он все бросил, пошел туда и позаботился о нем… Он и молится в свои особенные часы. То, что он делает, просто невероятно. Однажды пришли к нему родители, дочь которых не принимали в школу «Бейт Яаков». Он спрашивает директора, в чем дело. Тот говорит, очень просто: нет мест. Ребе отвечает: тогда нет проблем. Моя дочь поступила к вам в этом году. Я забираю свою дочь, а вы примите ту девочку! И таких историй о нем множество. Кстати, об отношении к женщине. Мне рассказывали, что однажды, когда он заболел, ему позвонили из больницы, сообщить, что результаты анализов хорошие, так он говорит: я не хочу ничего слышать, пока моя жена не подойдет к телефону, мы должны услышать это вместе. Так он уважает жену.

АС Я вижу, что истории о хасидских ребе продолжают множиться. В других общинах тоже сохранилась традиция приходить к ребе в субботу, на праздники, ждать от него поддержки, благословения?

Г‑АР Ну да, когда ребе устраивает тиш, люди приходят, он оказывает на них какое‑то влияние. Невозможно отрицать это.

АС Община тоже оказывает влияние на ребе? Вы ощущаете это?

Г‑АР Конечно. Ясно, что это именно так. Во всем взаимовлияние. Ребе влияет на хасидов, а те — на него. Ребе без хасидов быть не может, какой бы крупной личностью он ни был. Как нет царя без подданных.

АС А что, если народ тянет вниз? Влияет негативно?

Г‑АР В книге «Толдот Яаков—Йосеф», которую нужно изучать каждому, кто хочет по‑настоящему познакомиться с хасидизмом, приводится размышление, услышанное автором от своего друга, по поводу стиха из Псалмов: «Спаси, Г‑сподь, ибо не осталось преданных, пропали верные среди сынов [footnote text=’Теилим, 12:2.’]человеческих[/footnote]». Друг видел во сне, что можно истолковать этот стих двояко. Простое толкование таково: Выручи, Г‑сподь, потому что нет больше праведных. Почему? Потому что пропала вера у простых людей. Это влияет на цадика. Но можно истолковать и иначе: Выручи, Г‑сподь, потому что нет больше праведных (или цадиков), и поэтому пропала вера у людей. Это взаимовлияние. Наставнику требуется поддержка общества, а обществу — поддержка наставника. Одно без другого не работает. Я это особенно остро чувствовал, находясь в Москве, — без поддержки общества я бы ничего не смог сделать. Общество там было замечательное, оно влияло на меня, а я, насколько мог, влиял со своей стороны.

МЯ Вы были, пожалуй, первым, кто привез в Россию хасидизм, отличный от Хабада. Но почти что и последний. А когда вы в 1989 году возглавили ешиву Штейнзальца в Москве, то произвели огромное впечатление на учеников, ваше влияние в тот период трудно переоценить.

Г‑АР Вы правы, до меня в Москве был только Хабад. Может быть, несколько брацлавских. Но большинство местных стариков не были хабадниками «от рождения», они из других хасидских общин. Почему так? Просто‑напросто Хабад был единственной сильной группой в России… Но хотите услы­шать историю? Вы там не были… Вы ведь помните р. Гече?

МЯ Конечно, помню.

Г‑АР Спустя несколько месяцев после того, как я прибыл в Москву, скончалась дочь р. Гече. Я пришел к нему с визитом утешения. Я вхожу. Он встает, приветствуя меня. Потом он сел, я сел. Он говорит: я знаю, что это не по алахе, что мне, как скорбящему, не положено вставать перед гостями; но когда вы вошли, я почувствовал, что перед вами я должен встать. Хотя вы и пейлишер («польский»). Хабадники кличут прочих хасидов пейлишер. Так сказать, хоть вы и «поляк», я очень уважаю вас и высоко ценю то, что вы делаете!

МЯ Почему же в России хасидизм не пускает корни заново?

Г‑АР Кто‑то должен заниматься этим. Я не мог там оставаться…

МЯ А почему больше никто не приезжает? Я недавно прочел повесть, где некий вымышленный хасидский двор возвращается в Беларусь…

Г‑АР По простой причине: и ультраортодоксальные, и более либеральные религиозные эмиссары приезжают туда на год‑другой и уезжают. Хабадники остаются, потому что таков подход их ребе, который говорит, что религиозные евреи должны обживаться во всех уголках мира, не только в России… Я честно скажу, может, это и невежливо, но я против кумиров. В Хабаде сделали из ребе кумира. Это их недостаток, но в этом и преимущество. В чем преимущество? Любавичский Ребе мог сказать любой семье: вы едете жить туда‑то — и они отправлялись туда. Ни один другой хасидский адмор не может так поступить. Допустим, придет ко мне хасид за советом, где поселиться, как жить… Я ему скажу, по всей вероятности, чтобы он сделал выбор в соответствии с тем, что лучше для него, для семьи. Но сказать, мол, вы должны отправиться туда‑то ради какой‑то цели?.. Я не могу такого сказать! У него же (Любавичского Ребе) хватало для этого авторитета, у его хасидов была такая вера в него, что он мог посылать их в любую точку мира. Так как его семья из России и там оставались связи, он при всякой возможности посылал туда людей; так до сих пор продолжается. И еще: Хабад все же всемирная организация с большими ресурсами.

МЯ И сейчас в России практически нет хасидизма, кроме Хабада. Есть еще Карлин на Украине.

Г‑АР Карлин там присутствует благодаря р. Блайху. Он остался на Украине, и это настоящая самоотверженность.

МЯ Тут играет какую‑то роль и замкнутость других хасидских групп, их консерватизм?

Г‑АР Возможно, но не в этом дело. В другие места, может быть, поехали бы, но не в Россию… Скажем, как я попал в Москву? Когда р. Штейнзальц открыл там ешиву, я еще не был с ним знаком. «Агудат Исраэль» занималась тогда рассылкой религиозных эмиссаров. Мой сын был одним из них. Через некоторое время «Агудат Исраэль» вышла на меня, они связали меня со Штейнзальцем, и я приехал. Я пробыл там полтора года, в 1989–1990 годах. Вы спросите, почему я не остался в России? Да, у меня были семейные дела, я должен был ухаживать за мамой… Но я вам правду скажу: я не верил, что у евреев в России есть будущее. Я был прав или нет? Не знаю. Тогда я не верил. Тем не менее я даже пытался создать ешиву в Киеве, но не нашел поддержки, средств… Я думаю, все евреи постепенно переберутся сюда. Дай Б‑г, чтобы Машиах пришел до того. Но я наблюдаю процесс, неспешный процесс. Извините, но разве у европейского еврейства есть будущее?

МЯ Сейчас похоже, что нет.

Г‑АР Видно, что нет. Часть переберется в США, в Канаду, большинство — сюда. В Южной Америке я не вижу будущего, в Европе нарастает антисемитизм — первые 50–60 лет после Холокоста они стеснялись, а теперь больше не стесняются. Они оправдываются тем, что настроены против Израиля из‑за палестинцев, но на самом деле они ненавидят всех нас. У меня есть ощущение, что Всевышний выгоняет оттуда евреев в Страну Израиля; сами они не хотят, так Он их заставляет. Большинство приехавших из России так поступили, потому что у них не было выбора; постепенно так складывается и в других частях света. Из Украины тоже сейчас уезжают в основном из‑за войны, из‑за неустойчивости. Но уезжают евреи, не украинцы.

МЯ Если б украинцы могли…

Г‑АР Украинцы там у себя дома. Евреи нет. Из Украины в прошлом году был пик репатриации, из Франции прибывает все больше и больше. Еще из Бельгии, из Англии, постепенно так и пойдет.

Ну что ж, возможно, я не на все вопросы ответил, не все проблемы разрешил… Только прошу, цитируя меня, не ссылайтесь на мою критику в чей‑то адрес. Я никого не хочу критиковать, меня интересуют позитивные стороны. Хотя, конечно, без критики обойтись не могу.

Перевод с иврита [author]Ариэля Когана[/author]